Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг
— А ты награду победителю посули. Пусти на это часть выручки. И бои проводи в несколько кругов. Набери бойцов человек десять-двенадцать. Разбей их на пары. В первый день пусть бьются попарно, во второй — только те, кто победил в прошлый раз, в следующий — опять победители. И так, пока только двое не останутся. Каждый раз награда победителям пусть возрастает, а самый большой куш достанется тому, кто победит в последний день.
— Ну, хватит мне этого на неделю, а дальше что?
— Не-а! Не на неделю, а на пару месяцев. Бои-то будут проходить только по воскресеньям, когда народ отдыхает.
— Интересно. — Задумчиво протянул Никифор. — Ты пей, Мишаня, пей.
— Погоди, самого главного-то я тебе еще не рассказал.
Дальше пошло уже не главное, а подробности: устройство ринга и зала, принцип работы тотализатора, методы «подогрева» публики, матчи-реванши, приглашение бойцов из других городов и прочее, и прочее. Никифор слушал внимательнейшим образом, даже, кажется, готов был записывать. Во всяком случае, не пожалел листа пергамента для изображения ринга и зрительного зала.
— Вот так, дядя Никифор. А прибыток от всего этого, и без того немалый, можно еще увеличить.
— Как?
— Э, нет! — У Мишки уже слегка шумело в голове, но он имитировал уже серьезное опьянение, навалившись локтями на импровизированный стол и пытаясь вызвать прилив крови к лицу. — Не скажу, пока ты мне не скажешь, какую долю я со всего этого буду иметь.
— За что долю?
— За знания, дядюшка, за знания, которыми я с тобой поделился. Поделился же? — Якобы заплетающимся языком спросил Мишка. И тут же сам себе ответил: — Поделился! Теперь и ты со мной поделись! Если жадничать не станешь, я тебе еще кое-что расскажу.
— И сколько же ты хочешь?
— Пятину!
— Да ты спятил! Только языком потрепал, и сразу пятину!
— Ну, пусть кто-нибудь другой тебе, дядюшка, так языком потреплет, может дешевле встанет.
— Да, может, еще и не выйдет ничего!
— Тогда и я ничего не получу.
— А убытки? Все это устроить — недешево выйдет!
— А мальца спаивать и секреты выведывать? А? Вот пожалуюсь матери… или деду…
— Десятину!
— Не-а! Мы с тобой уже один раз торговались. Помнишь? Или пятина, или я спать лягу. Напоил ребенка, злодей…
— Черт с тобой, племяш! Согласен.
— Пиши грамоту.
— Михайла! Родному дядьке не веришь?
— Денежки родства не знают! Ты сказал, а я запомнил. Пиши, онкл Ник.
Пока Никифор давил стилом бересту (пергамента, видать, пожалел), Мишка залез в свой мешок и вытащил еду, собранную матерью в дорогу. Закусить надо было плотно, разговор он планировал долгий и серьезный.
— Ну, доволен, племяш? — Никифор вдавил в бересту перстень и протянул грамоту Мишке. — Держи. Чего ты там еще говорил, как прибыток увеличить можно?
Мишка перечитал написанное Никифором, удовлетворенно кивнул и сунул грамоту в мешок.
— Угощайся, дядя Никифор. Мама пирогов в дорогу мне напекла. У тебя-то, я вижу, еда по пути вся вышла.
Никифор покраснел. Это было «супер» — вогнать в краску такого торгаша! Впрочем, сильно давить на психику собеседника Мишка опасался, можно было утратить контакт. А так, получилось в самый раз. Надо было отдать должное и крепости купеческих нервов. Мишка думал, что после его демарша, Никифор позовет кого-нибудь и прикажет принести чего-нибудь более съедобного, чем вяленая рыба, но дядюшка, с видимым удовольствием откусил изрядный кусок пирога, да еще и похвалил:
— Хорошо сестрица пироги печет, я, прямо, матушку покойную вспомнил.
Мишка оценил самообладание собеседника и выдал обещанную информацию:
— Увеличить же прибыток можно очень просто. Чего хочется человеку, если он долго томился неизвестностью, а потом выиграл?
— Ха! Выпить, конечно.
— Верно. Обмыть выигрыш. А если проиграл?
— Понял! Хмельное по рядам разносить надо! Так мы это уже делали! Обмануть меня решил?
— Не-а! По рядам — само собой, но в меру, а то, сгоряча, зрители между собой передерутся. Тех, кто сильно наклюкался, надо из амбара выводить. Когда много разгоряченного народу в тесноте толчется, недолго и до беды. Ты же не хочешь, чтобы с твоего зрелища трупы выносили?
— Не дай Бог! Беды не оберешься!
— Вот! Пристраивай к амбару кабак, но не простой. Одно помещение, самое большое, для простых зрителей. Там и выпивка и закуска попроще, но позабористей. Шум, гам, дым коромыслом — пусть душу отводят. Второе помещение — для людей степенных. Там то же самое будет, но солидному купцу или служилому человеку неловко, когда все его в пьяном безобразии видят. Пусть и выпивают отдельно, среди своих. А третье помещение, для самых уважаемых. На столах скатерти, посуда приличная, обслуга вежливая, в уголке музыка тихонько играет, чтобы разговорам не мешать, но настроение поддерживать. Само собой и цены разные. Где подешевле, где подороже, где — для уважаемых людей, которым задешево веселиться зазорно.
— Ха! Верно! Солидному человеку со смердами за одним столом сидеть… Верно! Молодец, Михайла!
— Погоди, не все еще. Этот кабак, вернее, его самая чистая часть, и для другого пригодиться может. Вот, где ты, дядя Никифор, с другими купцами о делах договариваешься?
— По-разному бывает… На торгу, в лавке, на причалах, бывает и прямо на улице. А кого и домой приглашаю. Или меня приглашают. Ты это к чему?
— А если в том же кабаке специальные горенки устроить для переговоров? Посидели люди в приятном чистом месте, договорились, обмыли договор под хорошую закуску. Если нужда возникла, им и пергамент принесут и письменные принадлежности. Если свидетели понадобились, найдутся люди достойные. Если куда-то послать надо, найдется гонец — сбегает и исполнит. Если что-то на время оставить надо, найдется железный сундук с хитрым замком и в охраняемом месте. Ну, и прочее, все не перечислишь, по ходу дела соображать придется. Приведешь ты для разговора туда одного человека, другого, третьего, а там, глядишь, люди оценят удобство и надежность — сами пойдут.
— Понятно. — Никифор покивал. — А в горенках тех дырочки незаметные сделать, чтобы разговоры слушать незаметно. Великий прибыток на том получить можно!
— Не рекомендую.
— Что?
— Не советую, Никифор Палыч. Ты догадался, значит, и другие догадаются. Наоборот, ты должен всем доказать, что из этого места ни одно словечко на сторону не уйдет. Тогда к тебе люди пойдут. Все должны знать, что у тебя самое безопасное место в городе. Перепьют гости, их спать уложат или домой доставят, и ничего, никакой мелочи у них при этом не пропадет. В сундуках железных золото годами лежать может, и в сохранности останется. Свидетели никогда от своих слов не откажутся. Понимаешь, дядя Никифор, зрелищем ты уже торговал и убедился, что это выгодно. Теперь попробуй поторговать удобством и надежностью. Это еще выгоднее может оказаться.
— Удобством и надежностью. — Задумчиво повторил Никифор. — Что-то ты мне все товар предлагаешь, племяш, который руками потрогать нельзя. То зрелище, то удобство.
— Ага! А еще: азарт, надежность, тайность, уважение, удовольствие. Неощутимый товар. Ни складов не нужно, ни украсть нельзя, а самое главное — ни у кого, кроме тебя, такого товара нет. Ты же любишь торговать, когда никто цену не перебивает?
— Ха! Еще как!
— Ну, не жалеешь теперь о пятине?
— Посмотрим. Может, еще не выйдет ничего.
— Хорошо. Посмотрим. Тогда остальное я тебе в другой раз расскажу.
— Стой, Михайла! Когда еще… Ты чего встал?
— Ты же сам сказал: «Стой».
— Тьфу! Я в том смысле, что погоди.
— Ага. Тогда я сяду? А то ладья, чего-то, качается…
— Садись, племяш, садись. Зачем же в другой раз? Рассказывай сегодня, когда еще в следующий раз увидимся?
— Осенью. Ты же на ярмарку приедешь?
— Может, приеду, а может, кого другого пришлю. Я отсюда на Неман собираюсь идти, хочу у пруссов янтаря прикупить. В Киеве сарацинские купцы за янтарь хорошую цену дают. Могу к сентябрю и не успеть, да и не нужен я здесь особо — Осьма мужик оборотистый, без меня управится.
— Угу. А что пруссы за янтарь берут?
— Известно что. Им же с ляхами воевать надо, так что… сам понимаешь.
— И как король Болеслав на это смотрит?
— Как, как… Хлебом-солью встречает! Ты думаешь, почему я к пруссам с севера захожу, а не через Вислу? На Немане, правда, князь Всеволод Давыдович Городненский сидит, Болеслав с ним договорился, чтобы оружие к пруссам не пропускать, но золотой ключик, всякие двери открывает.
— А не дорого выходит?
— Ха! Да за стальной клинок пруссы янтарь по весу отсыпают, а за кольчугу и два веса взять можно! А янтарь-то легкий, мешками везем!
— И больше никто, кроме Всеволода Городненского не мешает? С таким-то товаром, да свободно по всему Неману пройти? Не верится, что-то.
