Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)
«Каждой семье под пахоту требовалось хотя бы пара гектаров — четыре футбольных поля. На пятьдесят семей… М-да! А еще: луга для выпаса скотины, земля под огороды, да и сено на зиму надо было где-то косить. Плюс лён, для масла и тканей. И так далее, и тому подобное. Даже представить страшно, какая требуется организационная работа, чтобы обеспечить новые семьи всем необходимым.
Впрочем, у проблемы резкого увеличения населения есть не только организационная сторона. Можно, конечно, наставить в удобных для того местах несколько деревенек, так, чтобы поля и луга были под боком, но для этого нужен прочный мир с местным населением. В противном случае, каждое поселение придется превращать в укрепленный пункт наподобие Ратного.
Тоже, конечно выход. Крестоносцы в Прибалтике именно так и поступали, вернее будут еще поступать. Потому-то армии Ивана Грозного и будет так сложно и тяжело воевать в Ливонии. Придется расковыривать каждый замок в отдельности — терять время, нести потери… Эврика! Поздравляю, сэр Майкл, не сочтите за лесть, но идея представляется весьма плодотворной, с далеко идущими последствиями. Боярская усадьба, в сущности, тот же феодальный замок. Раздаем земли преданным деду десятникам — вот тебе бароны. Ратники их десятков — рыцари. Следовательно, Погорынье — графство, а Корней Агеич — граф!
Как известно, сэр, управленческое решение может считаться добротным только в том случае, когда дает выигрыш не по одной, а по нескольким позициям. Наделяя преданных деду людей землей, мы решаем проблему перенаселения, повышаем свой статус и статус дедовых ближников, превращая их в военную аристократию, а заодно, превращаем Погорынье в „укрепрайон“ — козырной аргумент для любого, кто в нашем высоком статусе попробует усомниться или попытается проверить его на прочность. Кхе, любезный граф Корней, вы-то еще и не подозреваете, что стали „Вашим сиятельством“, но вот под каким соусом Вам это преподнести?»
— Чего примолк, Михайла?
— Да вот, деда, думаю: как дело с пахотными землями утрясти?
— К Нинее поедешь. — Как о давно решенном, заявил дед. — Я, конечно, могу пустующие земли и так занять, но хочу дело решить добром. Скажешь ей, что будет она с этого иметь корм и помощь во всех хозяйственных нуждах. Отошлем туда тридцать семей.
— Там же только шестнадцать домов! — удивился Мишка.
— Пятнадцать! — Поправил дед. — А в шестнадцатом — самом большом — разместим Младшую стражу и воинскую школу. Туда же отправим потом станки и кузню, в которой самострелы делать будем.
— А по-другому нельзя, деда?
— Опять что-то выдумал? — дед подозрительно прищурился.
— Не сам, в книгах вычитал, но это долгий разговор, согласишься выслушать?
— Ну, если на пользу…
— Роська, — окликнул Мишка своего крестника — сходи-ка дядьку Лавра позови.
— Слушаюсь, господин старшина.
Дед дождался, пока Роська отойдет и подозрительно спросил:
— Зачем парня отослал?
— То, что я сказать хочу, никому знать не надо, не согласишься — забудем, согласишься — только мы с тобой будем знать. И все.
— Ну, излагай.
— Сейчас, только ты в сани пересядь, а то чего я тебе наверх кричать буду?
Дед с нарочитым кряхтением и охами сошел с коня и уселся в санях.
— Развел таинства, ядрена Матрена… Ну, рассказывай, книжник.
— Есть три способа управления людьми и делами: рефлексивный, следящий и программный.
— А по-людски говорить не можешь?
— Сейчас объясню. Если ты у дядьки Лавра в кузнице случайно к раскаленной железяке притронешься, ты же не думаешь: «Ой, горячо, надо руку убрать»? Рука, как бы, сама отдергивается. Вот это и называется «рефлекс». А рефлексивный способ управления, это когда думать некогда, что-то делать надо. Ну, к примеру, пожар. Все всё бросают, даже самые важные дела, и бегут тушить. И, при этом, уже ничего не берегут: пьют воду, кидают землю, бывает, соседние дома разваливают, чтобы огонь не перекинулся. Сплошной убыток, а всего-то и надо было: за печкой присматривать, чтобы уголек не выскочил.
Но это — срочное дело: выпал уголек, начался пожар. Бывает же, что беда долго подкрадывается, как бы, накапливается постепенно. Например, видит хозяин, что крыша не в порядке, но погода стоит сухая, жаркая, вот он все и откладывает на потом. Пошел дождь, потекло в жилье, и начинается: лужи подтирать, ведра подставлять. А если дожди не на один день зарядили? Приходится на мокрую крышу лезть, а она скользкая. Упал, ногу сломал. А всего-то и надо было, что в вёдро крушу поправить.
Или еще пример…
— Да понял я, понял. Тын обветшал, в селе тесно, ратников мало. Накопились беды. Сколько лет дурака валяли, а теперь спохватились. Так бы и сказал: «пожарный способ», а то придумал… Даже и не выговоришь. — дед изображал сердитое ворчание, но было заметно, что тема его заинтересовала.
— Не я придумал, поумней меня люди книги писали. — Быстренько «отмазался» Мишка.
— Ладно, дальше давай.
— Так вот: пожарный, как ты говоришь, способ, это когда заранее не подумали или не сделали то, что требовалось, и спохватываются, когда событие уже произошло. Эт этого обязательно случаются три беды. Первая — десинхронизация. Это когда решения и дела запаздывают.
Вторая беда — дисфункция. Это когда важные дела не делаются или людям не своим делом заниматься приходится. Вот, ты же не поп, а приходится дела веры исправлять: следить, чтобы к причастию ходили, холопов крестили. Отцу Михаилу уже одному не совладать, а ведь нас сюда прислали христианство насаждать. Это — наше главное дело, наша функция.
Третья беда — деструктуризация, проще говоря, развал. Было у нас воинское поселение, а теперь: одни желают по-прежнему служить, другие ремеслом и торговлей заниматься, третьи… да ты и сам об этом говорил. Помнишь?
— Гм… Кхе!
Дед поскреб в бороде, оправил полы кожуха.
— Выходит, наши беды мудрецам давно известны были, и в книгах описаны?
— Да не наши! Это — беды любой общины, города или племени, которыми рефлексивным способом управляют.
— Угу… Понятно. — Дед покивал головой. — И что ж дальше?
— Дальше — плохо. Количество бед нарастает, справиться со всеми уже не получается, потому, что все делается второпях, по пожарному, без раздумий о том, чем это в будущем обернется. Община либо гибнет, либо власть в ней меняется. Но, бывает, что смена власти приводит к междоусобице, и тогда, тоже, гибель.
— Сам-то понял, что сказал? — Дед неожиданно для Мишки напрягся и уставился на внука очень внимательно.
— А что? — Не понял Мишка.
— Рюриковичи в усобицах погрязли, Великий князь Киевский при смерти. Или забыл, что боярин Федор рассказывал?
— Помню, деда. Те правила, о которых я тебе рассказываю, и для всей Руси тоже справедливы.
— Степь только и ждет, что мы ослабнем. — Словно не слыша, продолжал дед. — С запада, тоже, давят.
— Но мы же с этим ничего сделать не можем. — Мишка никак не ожидал подобного поворота разговора. — Пока…
— Пока что?
— Пока у себя порядок не наведем и силы не наберем. Иначе кто нас слушать будет?
— Какие силы, какой порядок? Все как гнилая тряпка расползается! Толку с твоих книжек… Только названия дурацкие придумали, а проку…
— Так я же еще не все рассказал!
— А-а-а!
Дед в сердцах махнул рукой.
«Чего ж он так завелся-то?»
— Деда, ну потерпи еще немного! Ты же самое главное уже сделал!!! Ты власть в Ратном сменил! И без усобицы, только Пимену по уху дал.
— Да что ты понимаешь! — Дед машинально цапнул рукоять меча. — Думаешь, смолчали, так и подчинились? Все только начинается.
— Может и не все, но понимаю! Во всяком случае, понял, что Пимен не от себя говорил, то-то все время оглядывался!
— Вот! — Дед наставительно ткнул в мишкину сторону указательным пальцем. — В сотне раскол, а зачинщики таятся, Пиньку вперед выставляют. А ты мне тут всякую книжную заумь рассказываешь.
«Блин, как же разговор в нужную сторону повернуть? Может, попробовать удивить деда?»
— Так и я о том же! Был рефлексивный метод управления, а ты теперь другой применишь, уже начал.
— Кхе! Когда ж это я успел? Вроде бы и трезвый был. — Брови деда сначала удивленно приподнялись, потом грозно сдвинулись. — Опять, как с воинской школой, дурня из меня делаешь? Я вот тебе сейчас…
— Деда, Христом Богом прошу: дослушай пожалуйста! — Взмолился Мишка. — Ты же обещал выслушивать! Сам же сказал, что мудрецы наши беды точно описали! Так в тех книгах и способы преодоления бед описаны. Ну послушай же!
— Обещал-то, обещал… — Дед раздраженно поправил воинский пояс, дернув его туда-сюда и задев ножнами мишкину раненую ногу. Испугано глянул на внука и смилостивился: — Ну ладно, только что ж мы посреди улицы, давай-ка, домой поедем.
