Дем Михайлов - Эхо войны
Я перестаю замечать новые засады — их попросту больше нет, враг морально повержен, он бежит куда глаза глядят и падает под ливнем пуль чтобы больше не подняться. Но я лишь мрачнею, ибо вспоминаю ту невиданную щедрость переменчивой удачи улыбающейся нам уже вторые сутки подряд. Хоть бы она и дальше улыбалась именно нам, а не тем, кто против нас. Но разве так бывает? Ведь и они тоже люди, ведь и они хотят жить…. Но хоть бы….
— Там! — кричу я, указывая пальцем в сторону от преодолеваемого нами пути. Прямо по бездорожью, по песку, на нас медленно надвигается облако густой пыли, скрывающее нечто гневно ревущее двигателем, идущее наперерез, так, чтобы успеть нас перехватить.
Машина… это понятно. Но что за машина?
Выстрел! Такой же, как и наши по звуку, вот только направленный не от нас, а к нам!
Выстрел!
В автобусе начинает тонко кричать один из бессадулинских, из окон начинается ожесточенная пальба, направленная только в одну сторону — где за укрытием из туго набитых песком мешков залег хорошо вооруженный враг, владеющий столь же смертоносным оружием, как и мы. Пули вязнут в их защите. А вот у них получается лучше — автобус дребезжит от частых попаданий, добавляется ору.
Косой Ильяса стоя на коленях, стреляет сразу из двух пистолетов, его руки ходят ходуном от отдачи, думаю, не меньше трети пуль ушло в небо под крутым углом, ушло в никуда. Но ощерившийся зло Ильяс продолжает орать и стрелять до тех пор, пока не кончаются патроны в обоймах.
О черт… — один из людей Татарина сидевших на крыше машины получает ранение в грудь, отшатывается назад, с воплем снова наклоняется вперед, но при этом не убирает пальца со спускового крючка, ствол оружия наклоняется вниз. И автомат злобно кашляет смертью, выплевывая ее вниз, прямо в крышу автобуса, с пренебрежительной легкостью пробивая ее насквозь и часто-часто вбивая пули во взвывших от боли и ужаса людей, находившихся в салоне.
Д-дах!
Выстрел мгновенно среагировавшей Инги разбивает голову умирающего как перезрелую дыню. Треск почти опорожнившего магазин автомата обрывается. А вот крики не затихают — как минимум четверо ранены, кто-то наверняка убит.
Удача решила покинуть нас….
Взревевший грузовик поддает газу, автобус надрывно визжит двигателем в ответ, так же пытается ускориться, но получается у него крайне плохо. Бойцы Татарина перегрузили транспорт ящиками с оружием, пожадничали, бывший школьный автобус едва двигается, он похож на грузного толстяка с дикой одышкой, который и налегке-то еле шагает, а тут ему еще увесистый рюкзак за плечи повесили…. Того гляди случится сердечный удар, мотор захлебнется, захрипит и замолкнет — и если автобус заглохнет….
Тишина….
Она установилась не сразу, прошло несколько минут, прежде чем Борис заставил заткнуться самых ярых стрелков, что успели метнуть и несколько гранат — просто так, бросили их куда попало, снаряды с рявканьем вырыли в песке неглубокие ямы, посекли пустыню осколками. Зачем гранаты потратили?
— Продолжаем движение! Продолжаем движение! — гремела четкая команда, три машины шли вперед.
А из дверей автобуса, чуть ли нам не под колеса, выбрасывали трупы залитые кровью — трех человек одного за другим. Мертвецы падали на песок, пятная его кровью. Красной влагой истекал и сам автобус — сквозь его дырявое днище вытекала кровь, за машиной тянулись прерывистые следы.
Дернувшись вперед, я ухватил Ингу за шиворот и рванул на себя изо всей силы. Рванул жестко, внезапно. Девушка отлетела на метр, ударилась плечом о металл кузова, но винтовку не выронила, инстинктивно прижимая драгоценное оружие к себе. Грохнул выстрел, мне обожгло щеку. Вторым движением я подался в сторону и резко взмахнул рукой.
Из-под искусно замаскированного под песчаный нанос укрытия выскочил воющий дикарь с торчащим в основании правого плеча моим метательным ножом. Я тут же послал в полет следующий клинок, горько плача в душе из-за потери — остановиться и подобрать любимые ножи не получится. Узкое лезвие рассекло врагу горло, прекратило его крик, он выронил из руки пистолет со странным длинным дулом, упал сам, задергался на песке уже позади нас — грузовик двигался вперед, равнодушно перемалывая песок.
— Цела? — спросил я, собирая с кузова нанесенный песок.
— Цела — отозвалась девушка, смотря на меня расширенными глазами — С-спасибо….
— Он хотел убить снайпера — коротко улыбнулся я и приложил к ране пригоршню песка. Горячий тампон обжег саднящую кожу, но тут же успокоил ее, кровь смешалась с песком и начала запекаться.
— Давай я перевяжу — вскинулась Инга.
— Уже перевязал.
Лежащие рядом два русских парня переглянулись, покачали головами, начали возиться с оружием, перезаряжая и проверяя его.
— Давай перевяжу! — настаивала девушка. Я же указал рукой на еще больше приблизившее облако пыли идущее нам наперерез:
— Что это?
— Машина….
— Слишком большое облако пыли — не согласился я — Что там такое?
— Да это точно машина — прокомментировал один из чужаков.
— Инга, посмотри через свою винтовку — попросил я.
— Через свою винтовку — повторил второй боец и смешливо фыркнул.
— Заткнись, Андрей! — оборвала его зло девушка и припала к прицелу винтовки — Нет, вижу только пыль. Очень много пыли. Возможно там несколько машин. Андрей, доложи Борису.
— Понял.
Прекративший меня передразнивать воин нырнул в пулеметное гнездо, исчез внутри грузовика.
Вернулся он минуты через три, коротко доложил:
— Они видят. Наблюдают через оптику. Но не поняли что это за техника. Возможно два-три грузовика или штук пять машин поменьше идущих двойной колонной.
Прикинув расстояние от нас до грозного облака пыли, я повернул голову, посмотрел вперед. Так…. Мы почти у Ямы. Встреча с новым врагом произойдет где-то там, на самом краю почти бездонной пропасти….
— Битум, откуда у них столь мощные укрепления? — вопрошает меня с непонятной требовательностью Андрей — Штабеля мешков набитых песком! Как они приперли такую тяжесть? Машинами? Но откуда заранее могли знать наш маршрут? За сорок минут такое укрепление не приготовить! На спине столько мешков не принести.
— Почему? — удивился я искренне, трогая затвердевшую корочку песка вперемешку с кровью покрывшую переставшую кровоточить рану — Они просто принесли по десятку пустых мешков и все.
— А наполнитель где взяли? Песок откуда….
— Ты че совсем отупел? — зло спросил его друг, Инга часто зафыркала, пытаясь сдержать смех.
Ну да — откуда взять в пустыне песок для наполнения мешков…. Резко покрасневший Андрей коротко застонал, уронил голову на кузов, заохал, поняв, насколько глупо звучали его недавние слова.
А я, неотрывно глядя на приближающуюся Яму, думал о следующем — обычно немногословные и в принципе нормальные парни чужаки начинают меня подкалывать и «прощупывать» в те моменты, когда я общаюсь с Ингой. Совпадение? Вряд ли. Может они все поголовно влюблены в единственную девушку в команде? Или просто заботятся о ней по-братски, стараясь отдалить от нее тупого местного охотника…. Все может быть.
Но сейчас мне не до этого — я переглядывался с Косым Ильясом сумевшим уцелеть в недавней бойне, стоявшим в полный рост на продырявленной крыше автобуса и смотрящим на меня. Жестами он указал на облако пыли, я кивнул, показал, что знаем об этом, потом пожал плечами, давая понять, что не знаю что это такое. Второй проводник обреченно развел руками, начал возиться с автоматом, успев вернуть пистолеты за пояс.
Мы продолжали двигаться вперед, проглатывая метр за метром. Мы двигались по направлению к дому….
Но прежде чем оказаться дома, сначала надо пройти впритирку с карьером. Без этого никак. Словно в насмешку нам никак не разминуться с этой огромной яминой на ровно как стол пустынной местности. Нам придется поздороваться с ней снова. И на этот раз Яма встречала нас радостно — от ее края вздымалось аж три толстенных черных дымных столба уходящих далеко-далеко в пронзительное синее небо.
— Если мы останемся без грузовика… — начал я.
— То мы умрем на его обломках — оборвал меня парень, чьего имени я не знал — жилистый, лет тридцати, светловолосый, скуластое лицо бронзовое от загара, серые пронзительные глаза — Нет смысла возвращаться без него.
— Ясно — подытожил я — Жизни ваши. Решать вам. Но если что — делайте как я.
— С чего такая доброта?
— Я взялся довести вас в обе стороны — пояснил я с полным безразличием — Таков твердый закон и обычай. Взялся вести — веди. До самого конца. Силком тащить никого не стану, но если что — покажу тропы, постараюсь довести до города. А там…. Как говорят не в нашем городе — будет день, будет пища.
— Яма — напряженно произнесла Инга, опускаясь на живот и широко раскидывая ноги в ботинках, упираясь носками в металл кузова — Андрей, пулемет.
