Сергей Тармашев - Ареал. Обречённые

— Учту, — пообещал Берёзов. — Но вы сказали, что обратная трансформация требует времени, а мы мило беседуем меньше часа. Этого хватит?

— Ваши ощущения субъективны. — В голосе сидящего вновь зазвучали нотки снисходительности. — Я начал обратный процесс, как только расчёты показали целесообразность удовлетворить высказанное вами требование. Чтобы не заставлять вас ждать, я изменил скорость течения времени в нашем с вами слое пространства.

— Нельзя ли попонятнее? — поморщился Иван. — Я вообще-то выбирал тип общения номер два.

— Как угодно, — с лёгким высокомерием кивнул академик. — Наш с вами разговор длится двое суток. Достаточно понятно?

— Вы можете управлять временем? — недоверчиво нахмурился Берёзов. — Как же тогда вы умудрились проворонить коллапс своей галактики?

— Подробности катастрофы лежат вне пределов моей функции. — Сидящий в кресле пожал плечами с таким видом, будто от геолога потребовали отчёт по устройству протонной пушки. — Информация об этом сохранилась в самых общих чертах. Я не могу сказать точно, до какой именно степени можно влиять на функцию времени. Но сразу хочу предупредить, мы здесь не имеем таких технологий, для их воссоздания требуется очень высокий уровень самосовершенствования. Возможностью ускорять и замедлять функцию времени оборудован аварийно-спасательный отсек. Я могу лишь использовать это устройство. Как бы то ни было, скоро затребованная вами особь будет достаточно автономна.

— А когда она станет «автономной» полностью? — Иван с подозрением посмотрел на академика. — После того, как мы разыщем маяк, она, часом, не рванёт обратно к вам, в тот дырявый камень-общежитие для Зомби?

— Она постоянно будет ощущать подобное желание, — подтвердил его опасения сидящий в кресле, — и в конечном итоге вновь встроится в пси-поле, если не принять определённых действий. Это моя страховка на случай, если вы вдруг передумаете выполнять наш договор. Как только вы доставите мне аварийный маяк, я дам вам средство избавить её от зависимости. Насколько я понимаю, вы не планируете возвращаться ко мне вместе с ней?

— Вы правильно понимаете, — поморщился Берёзов. — А если средство не поможет? Или я не смогу с ним справиться?

— Поможет, — академик снисходительно улыбнулся, — и использовать его просто даже для столь примитивного вида, как ваш. Оно начинает действовать мгновенно, при тактильном контакте.

— То есть это метаморфит? — уточнил Иван. — Они тоже выпали из вашего корабля в момент разрушения?

— Нет, — сидящий бросил на него насмешливый взгляд, — это весьма сложные объекты, правильнее будет сказать — сложнейшие. Я не смогу объяснить вам принципы их существования, уровень науки полуразумных видов не позволяет осознать законы вселенских материй, это не укладывается в трёхмерность бытия. Скажу лишь, что нам удалось самосовершенствоваться настолько, что мы смогли наладить их синтез, хоть и в ограниченных количествах.

— А вы попытайтесь, — съехидничал Берёзов, — примените величие разума. Неужели высокоразвитому существу так сложно объяснить пещерному человеку, что такое паровой молот, не вдаваясь при этом в его чертежи и устройство?

— Вы полагаете, что смогли бы объяснить муравью, почему он не должен таскать крупинки сахара из вашей сахарницы? — безнадёжно вздохнул академик. — Что ж, я нерационально потрачу несколько минут, дабы удовлетворить ваше первобытное любопытство. Но учтите, невозможно понять программу десятого класса, если вы до сих пор не освоили программы третьего.

— Считайте это не объяснением, а поощрением, — облегчил его страдания Иван. — Представьте, что учите медведя кататься на мотоцикле и даёте ему за это лакомство. Медведю ведь неважно, как вы его испекли, лишь бы было вкусно.

— Ваши доводы примитивны настолько, что вызывают у меня неприязнь, — отмахнулся сидящий в кресле. — Но я пойду вам навстречу, ожидая адекватного отношения. Итак, ваш мир трёхмерен. Я не беру в расчёт функцию времени, ибо влиять на неё вы не можете. В вашем случае это не столько измерение, сколько независимая система отсчёта. Во Вселенной великое множество измерений, как я уже сказал, в нашем её слое их девять, и это не предел. Развиваясь, разумные формы эволюционируют, получая возможность оперировать новыми измерениями и заселять более сложные слои Вселенной. Чтобы обеспечить находящимся под нашей ответственностью разумным существам естественные условия для существования, мы, примитивно выражаясь, наращиваем измерения, находящиеся на этой планете в зачаточном состоянии. Поймите, я выражаюсь крайне фигурально, чтобы вы смогли понять хоть что-нибудь! В действительности всё намного сложнее!

— Да-да, я понимаю, — Берёзов был сама невинность, — вам сейчас приходится очень нелегко! Продолжайте, уважаемый Фрагмент, не стесняйтесь.

Академик с подозрением посмотрел на него и продолжил:

— Для этих целей мы сконструировали реактор, познать который на текущем уровне развития вашего вида невозможно! — Похоже, сидящему в кресле доставляло удовольствие лишний раз напомнить Ивану о «текущем уровне развития». — Запуская реакцию, это устройство развивает нужные измерения и распространяет ставшее полноценным пространство вокруг себя. Реактор состоит из множества составляющих, существование некоторых из них вы сумели зафиксировать, но не сумели объяснить, что, впрочем, не удивительно. — При этих словах академик слегка усмехнулся. — Правда, мнения у вас разделились. Та часть вашего вида, что имеет чуть более эволюционировавший разум, назвала их аномалиями. Другая, ещё более примитивная, немедленно углядела в них религиозный смысл и прочие происки всевозможных богов и дьяволов. Это типично для полуразумных животных, чья эволюция ещё не преодолела стадию религий. Однако вернёмся к нашим баранам! — Он хихикнул, с намёком поглядывая на Ивана. — Элементы реактора сверхсложны, они существуют в разных измерениях, какие-то в большем их количестве, какие-то в меньшем. Самые простые из них, одно- двух- и трёхмерные, вы можете видеть. Ну, или те из вас, чей мозг оказался чуть более развит. Это неважно, счёт идёт на сотые доли процента. По крайней мере, одномерный элемент, прозванный вами «Паутиной», при определённых обстоятельствах могут видеть все. В момент запуска реактора, когда устройство осуществляет непосредственно саму реакцию, которую вы называете «Выбросом», все его элементы работают как единое целое. При этом по-прежнему находясь в различных измерениях. На перекрёстках связей тех элементов, что вне реакции не имеют общих измерений, возникают… скажем так, области совмещённого пространства, нечто вроде точки схождения некоторого количества измерений, находясь в которой можно получить к ним доступ. Эти области неоднородны, одни сложнее, другие проще. — Академик снисходительно посмотрел на Ивана: — Вы ещё не потеряли логическую нить?