Закон Арены - Дмитрий Олегович Силлов
– Да ну на фиг! – раздалось у меня над ухом.
И следом – оглушительный треск, который категорически не рекомендуется слушать без стрелковых наушников вблизи от своей головы, и особенно – в закрытом помещении.
Конечно, я оглох от такого и на пару секунд потерял связь с реальностью.
А когда пришел в себя, все было уже кончено.
Рядом со мной стоял Хащщ, а в лапах у него был «Корд», пустая лента от которого валялась на земле.
– Извини, Снар, – проговорил ктулху, бросая на землю пустой пулемет. – Зная твою романтическую натуру (ты бы мог оставить этого монстра в живых, и тогда б проблем поимел не только ты), я взял смелость взвалить на себя твою маленькую семейную проблему.
Конечно, от прямой очереди из «Корда» с двух метров от головы чудовища осталась лишь большая кровавая клякса зеленого цвета с далеко разбросанными обрывками щупалец, сокращающимися в предсмертных конвульсиях. И, конечно, останки монстра перестали ползти к туловищу – когда мертв мозг, никакая регенерация невозможна по определению.
Я скрипнул зубами и зажмурился.
Как знать, если бы я остался тогда с Варварой, возможно, все было б по-другому. Но, с другой стороны, глупо мучить себя сослагательными наклонениями – сделанного не воротишь. К тому же, если ты по натуре бродяга и искатель приключений, то какие тут могут быть «если бы»? Себя не обманешь. Как однажды красиво сказала одна мудрая девушка: «Ты воин. Ты живешь по закону меча, а не любви. И это значит, что тебя не удержать ничем. Когда воина зовет дорога, никакой другой зов он не слышит».
Помнится, я тогда спросил ее:
– А ты бы хотела, чтобы я остался с тобой?
– Нет, – ответила она. – Мне не нужен рядом несчастный человек, который был воином, но перестал им быть ради меня. И мне не нужен воин, который оставит меня, как только его позовут меч и дорога…
– Эх-х-х, – прозвучал голос рядом со мной. – Типа, от меня соболезнования, конечно, и все такое. Но вот то, что патронов к «Корду» теперь нету, это жаль. А второй покореженный в хлам, только на запчасти.
Я открыл глаза, посмотрел на Климентия. Видимо, было что-то такое в моем взгляде, отчего он отступил на шаг, пожал плечами:
– А я чего? Я ничего. Извиняй, если что не так, я все понимаю, но дальше жить как-то надо. А как жить – это в Зоне только от хабара зависит…
– Не злись на него, – примирительно сказал Хащщ. – И на меня тоже. Сам же понимаешь, по-другому нельзя было.
Я понимал.
Когда кто-то искренне и от души хочет тебя убить, то существует лишь два выхода: или бежать, или убить своего потенциального убийцу. А убегать я не умею…
Арена потихоньку заполнялась наемниками. Все, разумеется, вооруженные. Заходили, окружали нас, держа на прицелах.
Понятное дело.
Мы с Хащщем отказались убивать друг друга, и теперь по законам группировки нам полагался расстрел. И Климентия могут заодно с нами к стенке поставить. Просто чтоб другим неповадно было помогать гладиаторам отлынивать от дуэли.
– Ну что, повоюем в последний раз? – усмехнулся Хащщ, вытирая тыльной стороной ладони кровавую слюну, сочившуюся с прохудившейся пасти.
– А то, – сказал я, беря автомат на изготовку. – Помнишь, как пулеметом словно дубиной работать? Я показывал.
Мутант хмыкнул, перехватывая пустой «Корд» за ствол.
– Ага, помню. Потом челюсть пару дней знатно болела. Не делай так больше.
– Да, по ходу, уже и не придется, – сказал я, глядя на пяток стволов, направленных мне в голову. – Наемники свои законы блюдут свято.
Но тут толпа наймитов расступилась, пропуская широкоплечего человека в традиционном для этих мест серо-синем комбинезоне и в маске-омоновке, полностью скрывающей лицо. И ничего бы не отличало его от обычного наемника, если б не раритетный кортик германского дипломатического корпуса образца 1938 года с навершием рукояти в виде головы орла. Видел я этот кортик однажды, на Большой Сходке главарей всех группировок Зоны8.
И хорошо помнил, кому он принадлежал.
– Ну, здравствуй, Снайпер, – сказал наемник в маске.
– Здравствуй, Бехрам, – отозвался я. – Решил самолично поруководить расстрелом?
Главарь группировки наемников рассмеялся.
– Мы пускаем в расход трусов, отказавшихся от поединка. Кто ж знал, что у тебя в друзьях самый настоящий ктулху? Убить друга – позор, который хуже смерти, потому в данном случае претензий к вам нет. К тому же вы зачистили монстра, который ворвался к нам на базу, убив пятерых моих бойцов и вдобавок застрелив полдюжины зрителей. Поэтому я у тебя в долгу. Если вдруг появится проблема, которую я смогу решить, найди меня. Даю слово, что помогу.
– Принято, – кивнул я, чувствуя, что от накатившей слабости вот-вот упаду. – Мы свободны?
Бехрам задумчиво посмотрел на меня.
– Извини, Снайпер, но нет. Последний раунд Арены не состоялся по известной причине, а ты вписался отработать все три. Один раунд ты должен. Следующая Арена через неделю. Отдохни, выспись, поешь как следует. Для тебя и твоих друзей недельный отдых за счет группировки, при этом они свободны – если хотят, то могут уйти хоть сейчас. К тому же после вашей глобальной битвы надо отремонтировать помещение Арены. Через неделю буду рад видеть тебя на ней в финальном раунде с претендентом на победу.
И, развернувшись, ушел.
Я хотел было сказать, что не против воспользоваться его предложением насчет проблемы, которую он может решить, чтобы просто свалить отсюда, но строй наемников уже сомкнулся за его спиной.
– А что, я не против оттянуться за счет этой банды, – проворчал Хащщ, опуская «Корд». – Отловили меня в лесу, понимаешь, когда я спал, притащили сюда, заставили махаться с какой-то пакостью… Извини, Снар, с твоей бывшей самкой. Думаю, я имею право на моральную компенсацию.
– Разделяю твою точку зрения, – отозвался промоутер. – Кстати, я Климентий, рад знакомству. Для своих просто Клим.
– Хащщ, – сказал Хащщ. – Что-то мне подсказывает, что задолбаются эти вояки нас неделю откармливать. Я на халяву жру как не в себя.
– Аналогично, – осклабился Климентий.
* * *
Всю неделю я приходил в себя.
Горын выделил нам с Климентием и Хащщем три комнаты, из которых я занял среднюю, а они боковые. Видимо, потому никто ко мне не приходил больше по ночам.
Хотя утром наемники в
