Война ассасинов - Кирилл Неумытов
В кабинет Рухтина постучали.
— Входите.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — отсалютовал ассистент. — Я принёс новые материалы по казни генерала Альбы. Это забираю в архив? — ассистент положил документы и показал на угол стола.
— Да. А что надо сделать по материалам генерала Альбы? Было какое-то задание?
— Нет, — удивился ассистент. — Вы сами с утра попросили, разве нет?…
«Не просил, — настороженно подумал Рухтин. — Эта тема меня действительно интересовала, но было бы глупо в неё лезть».
— Ну раз принёс, то посмотрю. Может, откопаю что-то важное.
«Это проверка. Решили посмотреть мою реакцию на эту намеренную ошибку.
Что ж, ну теперь понятно, что меня уже раскрыли.
Дурак. Какой же я дурак… Зачем было запрашивать документ по Изнанке? Этим я подписал себе смертный приговор. До этого ещё были какие-то шансы, но я сдал себя с потрохами».
— Терехов у себя, не знаешь? — спросил Рухтин, подвинув к себе папку.
— На военном совещании. К нему сейчас не пробиться.
— Понял. Ну это собственно не удивительно.
— На обед пойдёте, товарищ старший лейтенант?
Рухтин посмотрел на часы.
— Уже обед… Да, пошли.
— Слышали новость про Калинина?
— Да, ты третий, кто говорит мне о нём сегодня.
— Ну я подумал — может, не слышали. Вы же всегда безвылазно сидите в своём кабинете. Сегодня тоже собираетесь задержаться, или дел не так много?
«Что ж ты, сука, так интересуешься моей личной жизнью…»
— Возможно чуть-чуть задержусь, но хотелось бы уйти не очень поздно.
«Буду играть до последнего. Возможно, я лишь на карандаше. Возможно у них не настолько всё схвачено».
После обеда Рухтин взялся за папку по генералу Альба. В прошлую войну он считался лучшим военачальником Вавилона, а в эту у него провал за провалом. Казнь для старого генерала стала закономерным итогом — слишком много ассасинов погибло из-за его просчётов.
Кто-то бы возразил и сказал, что это были не просчёты, а гений со стороны Константина Терехова, но Рухтин так не считал. Он признавал гений Терехова, однако победы СССР больше относил к ошибкам врага.
Перечитав материалы, маг разума убедился в этом ещё сильнее. Ему словно бросили под нос издевательскую усмешку — на, мол, читай про наш заговор.
Однако Антон не подавал вида, что чем-то обеспокоен. Отложив папку по генералу, он продолжил писать аналитику до самого вечера. Всё должно было выглядеть, как его обычный рабочий день.
«У врага глаза и уши везде. Вопрос лишь в том — наблюдают ли они за мной сейчас.
Пожалуй я ошибся, решив утром, что безопаснее оставаться на работе. Меня при желании убьют и здесь.
А вот вызвать подозрение будет гораздо хуже. Работа кончилась — надо идти домой».
На улице бушевала февральская метель. По военной Москве ездило не так много автомобилей, но непогода всё равно вызвала пробки.
«Хочу увидеть Адель и ребенка. Потом оставлю Калинину сообщения везде, где только можно».
Перед входом в метро стояла телефонная будка. Такими в век мобильных телефонов пользовались редко, но у штаба КГБ это было более чем актуально — мобильные полагались далеко не всем служащим ведомства.
«Может, я паранойю, и слежка не такая серьёзная? Я просчитал самый плохой вариант, но что если всё не так плохо?
Позвоню Адели, а потом оставлю сообщение на автоответчик Жени. Возможно это зачистят, но лучше хотя бы так — меня спокойно могут убить около дома. Тут в центре вряд ли. Конечно, сейчас метель и довольно безлюдно, но слишком уж близко к штабу КГБ. Хотя вряд ли меня это спасёт…
Остается надеяться, что за мной не следят».
— Привет, это Антон.
— Привет! Звонишь со стационара возле метро? Получается, уже закончил работать?
— Да, скоро приду домой. Женя Калинин вернулся с задания. Передай Юле, вдруг ей ещё не сообщили. Должны были, но всякое бывает.
— Ей сообщили! Звонила очень радостная! Я как взяла телефон, сразу поняла, что у неё хорошие новости.
— Как ребенок? Температура сегодня была?
— Нет, Лиза вовсю идёт на поправку. За сегодняшний вечер уже несколько раз тебя спрашивала. Я бы дала трубку, но она благополучно уснула.
— Как обычно в коридоре?
— Да. Кричала «я не усну, я не усну», и в итоге, как всегда, уснула. Но зато я смогла спокойно приготовить ужин. Если поторопишься, то застанешь ещё теплую картошку с котлетой.
— Звучит заманчиво. Скоро буду.
— Давай.
— Ты и Лиза для меня всё. Я вас очень люблю.
— Вгоняешь меня в краску, Антон… Я тебя тоже люблю. Приходи скорее домой.
— Не представляешь, как мне хочется тебя увидеть…
— Так бросай трубку и иди к метро.
— Хорошо, уже иду. Пока…
— Пока.
Рухтин положил трубку телефона и наклонился над счётчиком. Пара секунд раздумий — и он стал набирать номер Калинина.
Гудок.
Гудок.
— Аппарат абонент выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже или оставьте сообщение после сигнала. Пип-пип.
— Женя, это Антон Рухтин…
В кабинку телепортировался мужчина в тёмном плаще. Рядом с будкой появился ещё один силуэт в чёрном.
В затылок Рухтина уставилось дуло пистолета.
— Вы не услышали, товарищ лейтенант? — рука в чёрной перчатке нажала на сброс звонка. — Абонент недоступен.
— Я до последнего надеялся, что ошибался… Но не думал, что ты придёшь лично.
— Ты единственный, кто догадался. Думаю, ты заслужил личной встречи со мной.
— И сколько лет назад Константин Терехов стал внедрённым шпионом?
— Для тебя это уже не имеет значения. Я выражаю тебе уважение, убивая лично. Ты был достойным противником, Однако у тебя изначально не было шансов.
— Какая у вас цель?
— Антон, ты задаёшь слишком много вопросов. У тебя был шанс прожить чуть дольше, но ты полез не в своё дело.
Выстрел.
По будке брызнула кровь.
Глава 24
Новость об убийстве Рухтина выбила меня из колеи. Вавилонского шпиона, который это сделал, поймали сразу, но не укладывались в голове мотивы такой спецоперации.
Антон хороший аналитики, однако одного лишь этого мало, чтобы он представлял большую угрозу для Вавилона. С другой же стороны, враг лишился московского шпиона — как по мне, Вавилон получил больше вреда, чем пользы.
Только мысленно отошёл от полной потери отряда, и тут такое… Просто даже не ожидал подобного — Рухтин в боевых действиях не участвовал, был пару раз рядом с линией фронта, но чаще находился в Москве.
В последнюю нашу встречу мы говорили с ним о моей Соне. Она девчонка самостоятельная, но за меня сильно переживает — Антон сказал, что это видно в её изменившемся поведении. Когда
