Смертельные игры Пустоши. Стражница - Натали Палей
— Совершенно верно, — легко согласился начальник Тюрьмы. — Однако существует одно исключение, о котором вы почему-то умолчали. А может быть, вы просто о нём не знаете? Его предусмотрели для тех, кто осмелится совершить нападение на Тюрьму Пустоши, границей которой является Стена Спасения.
Майстрим мрачно разглядывал жёсткое лицо мужчины напротив. Он отчётливо понимал, что начальник Тюрьмы Пустоши первый постарается сделать так, чтобы он исчез и после него не осталось никаких следов, и решал, как лучше действовать дальше.
— Я объяснил, почему поступил именно так, — сдержанно проговорил он.
— У вас достаточно странное и неправдоподобное объяснение, не находите? — приподнял бровь Умас. — Как император Ровении, если вы всё же им являетесь, вы могли отправить официальное письмо, в котором запросили бы информацию насчёт своей невесты, а не пытаться, словно дикарь, разрушить вековые защитные плетения Стены, чтобы незаконно проникнуть на территорию Тюрьмы и увидеться со мной.
— Думаю, в ответе на письмо я прочитал бы, что узницы с таким именем в Тюрьме Пустоши нет, — безэмоционально ответил Май.
— Совершенно верно, потому что здесь нет узницы с таким именем, — сухо проговорил Сид Умас. — И никогда не было.
— Между мной и Еленией Огдэн существует крепкая ментальная связь, поэтому я точно знаю, что она находится здесь. Возможно под другим именем. Поэтому прошу вас разобраться, на каком основании в Тюрьму Пустоши заключили мою невесту, — как можно спокойнее проговорил Май. — Уверен в том, что в отношении неё произошло недоразумение, поскольку суд не выносил приговор о её вине и заключении в тюрьму.
Сид Умас с таким выразительным лицом смотрел на ровенца, словно у того, по меньшей мере, рога на голове выросли.
— Я продолжаю разговор с вами по одной единственной причине, — сейчас сила на вашей стороне, — холодно проронил Умас, выразительно глянув на Стражей за спиной Майстрима. — В другом случае вас давно уже препроводили бы в определенное помещение без окон.
Ровенцу очень захотелось схватить обнаглевшего тюремщика за горло и сжимать пальцы, пока тот не начнёт хрипеть и задыхаться, и только огромным усилием воли военный маг сдержал этот преждевременный порыв, — он пока совсем ничего не узнал о Еле.
В это время снова затрещал артефакт связи. Выслушав то, что ему сказали, Умас поморщился и сквозь зубы выругался:
— Дрянная девка! Устроила здесь балаган!
Потом, не сводя с ровенца холодного жёсткого взгляда, Умас кратко и жёстко добавил:
— Остановить.
Умас связался с кем-то ещё по другому артефакту, всё также пристально наблюдая за своим неожиданным «гостем», который внимательно прислушивался к его словам.
— У сумасшедшей, сбежавшей из лазарета, есть оружие? — чуть слышно проговорил Умас.
Май невольно напрягся, вдруг интуитивно почувствовав, что речь идёт о Елении, но тут начальник тюрьмы резко и зло уточнил у невидимого собеседника:
— Какая у Стражницы магия?!
Клещи беспокойства на сердце военного мага немного разжались, — он решил, что ошибся в своём предположении, так как слишком взвинчен, ведь речь не могла идти о Еле. Его невеста — пустышка и, конечно, не может быть Стражницей Пустоши с магией.
— Скорее всего, в Стражницу… — он запнулся, — вселился демон, — процедил начальник Тюрьмы. — Согласно инструкции номер триста одиннадцать приказываю Стражницу, нарушающую тюремный порядок и наносящую тяжёлый вред здоровью сотрудников тюрьмы, уничтожить, — безэмоционально закончил разговор Сид Умас и отключил артефакт.
— Можете связаться с моим отцом, генералом Данери, — гнул своё Май. — Или с любым ровеном из Совета Ровении. Вам подтвердят мою личность.
— Вы меня не слышите, да? — жёстко процедил начальник тюрьмы, приподнимаясь с кресла и нависая над столом. — Это всё лишнее. Вы теперь человек без имени. А мы можем занести вас в список смертников под любым именем. А завтра у вас уже не будет никакого имени, поскольку вам будет присвоен номер. Возможно, со временем у вас появится прозвище.
— Я обладаю статусом неприкосновенности, вы не имеете права…
Сид Умас мерзко улыбнулся:
— Вы обладали данным статусом на территории, находящейся до Стены Спасения. Здесь, за Стеной, ваш статус неприкосновенности не действует.
— В межземельных нормах не урегулирован статус императоров империй, по недоразумению оказавшихся за Стеной Спасения. Поэтому вы не имеете права определять меня к заключённым.
— Я здесь на всё имею право, — высокомерно заявил начальник тюрьмы.
Выдержка изменила Маю, он бросился на зарвавшегося тюремного мага, однако тот смог уклониться от удара, резко отъехав на стуле от стола.
— Не выпускать его! — приказал Май Стражам, которые встали у двери в кабинет.
Май стал обходить стол, а Умас вскочил со стула, мгновенно вставая в оборонительную стойку, выставляя перед собой два обоюдоострых кинжала. В холодных глазах эннийца мелькнуло предвкушение. Май же размышлял, стоит или нет тратить последние капли магического резерва на то, чтобы подчинить себе волю Умаса? Или просто выбить из него информацию о Еле?
Сид Умас мерзко усмехнулся, Май сделал рывок к нему и резко остановился, вдруг увидев, что у их потасовки, кроме равнодушных Стражей, есть ещё один зритель.
— Очень интересно, господин Умас, — медленно проговорил таинственный наблюдатель: высокий седовласый мужчина благородной наружности. — Уже не в первый раз слышу от вас подобное высказывание, а поведение ваше переходит все мыслимые границы. То есть я правильно понял, что вы возомнили себя здесь единственным властителем с неограниченной и абсолютной властью?
Сид Умас побледнел, выпрямился и опустил кинжалы. Природное чутьё зверя, пойманного в ловушку, сказало ему о серьёзности нависшей над ним опасности.
— Вы неправильно меня поняли, Хранитель Конели, — хмуро проговорил мужчина.
В его голосе Май с удивлением уловил панические нотки.
— В очередной раз? — загадочный незнакомец сфокусировал на начальнике Тюрьмы задумчивый взгляд. — Старею, видимо, — многие вещи и высказывания кажутся странными или двусмысленными, я неправильно их понимаю. Может быть, мне стоит уйти с должности Хранителя, что вы скажете, господин Умас?
Майстрим впился взглядом в мужчину, который в обманчиво расслабленной позе стоял у зарешёченного окна, что не могло обмануть эмпата, — от незнакомца исходила энергия невероятной
