Последний связной - Юрий Мэн
– Ален! Я доверяю вам во всем. – Пожаловался Майкл. Но у меня просто не будет времени на частые встречи. Давайте, я подпишу генеральную доверенность, а остальное вы сделаете сами.
– Это верное решение, – сказал Ален. Он открыл папку, достал оттуда подготовленные заранее бумаги, а Майкл подписал доверенность.
– Может быть, на сегодня мы закончим, и я отвезу Вас в Москву.
– предложил Майкл
– Одну минуту, – Ален позвонил по телефону с плаката о продаже дома, что-то выяснил и сказал:
– Кондор, я не был бы профессионалом, если бы не попытался сторговаться. Хозяин будет через пару часов, и я его дождусь. Если выйдет – пошлю тебе видео с видами комнат. А сейчас, не жди меня – я вызову свою машину.
Ален вышел из машины и направился к коттеджу, с объявлением о продаже, где его уже встречал слуга, а Майкл остался наедине с водителем.
– Куда поедем? – спросил Владимир.
– На работу уже поздно, а в отель рано, – подумал Майкл и спросил шофера: – А куда бы ты пошел, если бы в кармане было полно денег?
– Если бы я был богат, как Гарун-Аль-Рашид, халиф Багдада, то я бы, как и он, пошел бы по ночному городу в поисках приключений и подлинных человеческих чувств.
– Владимир, а пошли действительно по вечерним улицам – посмотрим город и людей. А потом поужинаем, – предложил Майкл, подумав, что ему нужно привыкать быть русским.
– Поехали на Арбат, если хотите взглянуть на русских, – предложил Владимир: центр города, как зона прибоя здесь выбрасывает на берег все, что есть в человеческом море. Можно просто стоять и смотреть на всех, кто проходит мимо, тут и нищие, и богатеи, студентки, дамы из света и проститутки. Все эти люди вместе и есть нация.
– У нас в стране, среди американок, проституток нет, этим занимаются приезжие, – сказал Майкл.
– Ты что, документы у них проверял? – не поверил Владимир.
Документы Майкл действительно не проверял, да и с проститутками не общался. Как-то, перед чьей-то свадьбой, еще в Университете, был мальчишник, куда пригласили девочек без комплексов, но то были, кажется, студентки колледжа.
– Приехали, – сказал Владимир, через какое-то время, – вот ресторан Прага, а дальше пешеходная зона, называется 'Новый Арбат’. Дальше можно только пешком.
Они с Владимиром оставили машину, и пошли по улице, состоящей из нескольких высоких зданий, накрытых сверху пластиковым куполом. Купол не мешал солнцу, тянуть свои лучи до тротуара, и мелькать в витринах магазинов и в оконных стеклах.
– Если ты хотел девушек, то вот они, видишь массажные салоны – показал Владимир на правую сторону улицы, где на высоте двух ступенек за небольшими витринами-окнами призывно стояли, сидели, и пили кофе несколько красивых девушек, в легкой одежде, некоторые даже в бикини.
– Проститутки что то ли? – переспросил Майкл.
– Не знаю, не проверял. Вообще-то написано «Массажный салон»
– И дают они каждому? – укоризненно сказал Майкл.
– Тебе они точно не откажут, – ответил Владимир, для которого тема разговора была явно неприятной, по патриотическим причинам.
Одна из девушек, изящная, как кукла, в легкомысленном боди и в короткой юбке, совсем молоденькая, поманила Майкла к себе пальчиком, но он отвернулся, не в силах преодолеть неудовольствие, которую испытывал всегда от предметов и мест общего пользования.
– Это, что как в Копенгагене – улица красных фонарей? – спросил он.
– Да в вашей Европе вообще этого добра целые кварталов. А тут только несколько девушек и то на стекле написано, что продается массаж, – начал оправдываться Владимир. – Да и цены, смотри, какие: так дорого, что никто не берет.
– У Вас, русских все, что не спросишь, больше, выше или длиннее.
– Я тоже считаю, что нормальный мужик за любовь платить не должен. Это больше на больных людей или пресыщенных богатеев. А вообще-то, здесь больше иностранцев: вот прислушайся, на каком языке говорят! – предложил Владимир.
Майкл вслушался в речь окружающих: говорили больше по-английски, по-немецки и на скандинавских диалектах.
– Ну, ты слышал? Здесь иностранцев больше русских: англичане, французы, немцы. А вообще в Москве четверть населения – приезжие из Европы.
– И что они тут делают?
– Как что? Живут, работают. Тут ведь филиалы всех ведущих компаний мира, здесь вертятся большие деньги. А еще больше беженцев: народ уезжает из Европы из-за религии, ведь христианская больше не первая по значению в Европе. В Париже даже рождество на фирме не встретишь в свое удовольствие – по закону, нужно испрашивать разрешение других конфессий. А когда поздравляют по телевизору, говорят не «С рождеством», а с «С праздником».
– А ты верующий? – спросил Майкл.
– Я нет, поэтому мне не обидно, а просто смешно.
– Кстати, косяки не куришь? – спросил Владимир.
– Какие косяки? – Ну, наркотики.
– Вообще не курю.
– Я спросил, на всякий случай, что бы показать: там на другой стороне кайф-кафе. Разрешены легкие наркотики – марихуана и разная химическая дрянь. Это в центре Москвы единственное легальное место.
– Честно говоря, меня это не привлекает. Не думал, что у Вас это есть. Тебе самому то, Москва нравится? – спросил Майкл.
– Конечно! Я был в Париже. По сравнению с Москвой Париж глухая деревня. Там после 11 вечера людей на улице нет, а в Москве жизнь только начинается.
– А что в Москве плохого?
– Дешевый снобизм. Если у вас будут гордиться дешевой вещью, купленной по случаю, то в Москве это не проходит – тут считается, чем дороже, тем престижней. Сюда, приезжают богатеи со всей страны и распускают, как павлины друг пред другом хвосты своей роскоши и богатства. А еще, Москва подкачала климатом – зимой холодновато, поэтому все богатые и кочуют: осенью к южному побережью России: Сочи, Пицунда, Гагры, а летом на север – в Питер и Кенигсберг. Здесь принято иметь недвижимость в разных местах: квартиру в Москве, коттедж в Подмосковье, а дачу на южном взморье: все равно, туда доезжаешь на скоростном поезде за три часа.
Пока Владимир говорил, они перешли на левую сторону улицы и через проход между высоких домов начали спускаться по узкой лестнице в переулок. Справа и слева, в стенах домов на уровне тротуара в стенах зданий были прорезаны небольшие оконца для вентиляции подвальных помещений и Майкл, случайно бросив взгляд на одно из них, увидел в полумраке бледное человеческое лицо.
Глаза человека жадно впитывали рассеянный солнечный свет, как будто он не видел солнца много лет. Пройдя несколько ярдов, Майкл заметил еще одну пару глаз в таком же оконце. На фоне всеобщего благополучия и радостной жизни, эти глаза казались
