Ванька-взводный - Комбат Мв Найтов
«Наступление начнется в три часа ночи пятого июля». – Это сообщение совпадало с данными от перебежчиков, их было трое, и приказ был перехвачен «группой Артемьева» под Брестом и передан в Москву.
Начиная с 22 часов 20 минут 4 июля 1943 года, наша артиллерия последовательно нанесла три удара по выявленным, предполагаемым и вероятным целям в ближайшем тылу у немцев. И возникла долгая и томительная пауза. Без пяти шесть утра маршал Жуков, добрейшей души человек, вытащил из кармана позолоченный «маузер WTP 2», 6.35 мм. Передернул затвор и вытащил из рукоятки обойму. Положил его перед Иваном и с довольной ухмылкой посмотрел на него. Иван двумя пальцами поднял пистолет за перламутровую рукоятку…
– Жест, конечно, красивый, товарищ маршал, но не соответствует уровню ответственности. Если немцы начнут наступление на Западном, Северо-Западном или даже Карельском фронте и в сторону Москвы, то у меня будет повод застрелиться: я неверно определил место и направление начала их наступления. Но пока все фронты у немцев молчат. А задержка в открытии огня на Курском направлении зависит только от того, насколько верно управления фронтов рассчитали площади поражения при производстве контрартподготовки: если это займет от трех суток до восьми часов: расчеты верны, передовые части понесли большие потери, и требуют замены действующих дивизий, если от восьми до пяти часов, то половина выпущенных снарядов цели не нашла. А если три часа, которые еще не кончились с момента крайней артподготовки, то немцам требуется выяснить, как дела на других направлениях, и начать… – И тут раздался звонок, но звонили с Брянского фронта, который начал контрартподготовку раньше всех, в десять двадцать вечера: «Немцы начали артподготовку спустя почти 8 часов после обстрела их позиций».
«С направлением удара – ошибок нет, товарищ маршал. Брянский фронт с выбором целей ошибок не допустил. Пистолетик вам передать? Или сами заберете?» – хотел сказать Иван, но просто катнул по столу маленький маузер прямо в руки Жукова. Тот сунул его в боковой карман маршальского кителя. Они друг друга поняли. Но бой только начинался, и кому в нем повезет – было еще не известно. И в плохом, и особенно в хорошем варианте Жукову требовался качественный разведчик-аналитик. Поэтому представитель Ставки ВГК переключил всех на прослушивание каналов связи. Бой начался, и именно в том месте, где его планировали. Разведка не подвела, теперь проверялись расчеты штабов и Верховного командования. Иван знал, что Жуков ему этого никогда не забудет, но его это не слишком волновало сегодня. К 09.30 все три направления содрогались от выстрелов всех калибров, в небе завывали моторы, черная копоть покрыла леса и поля. До самого конца войны это было величайшее сражение, уступавшее впоследствии только взятию Берлина.
Через два часа маршал получил какую-то шифрограмму, сделал не понятный никому знак рукой, по которому все люди из «его группы» встали и покинули ЗКП Степного фронта, и улетел в неизвестном направлении. Докладывать о своих действиях он никому не стал. Фронт числился резервным, а старая дружба между ним и Коневым разбилась о взаимодействие двух фронтов западного направления еще во времена Вяземской операции: Западный фронт увяз в городских боях на южных и юго-восточной окраинах города, а центр Вязьмы взяли две армии Конева. Сейчас Конев имел предписание переместить свой штаб до 20 июля под Касторное, хотя именно его штаб первым обосновался в Старом Осколе. Было слышно, что Конев несколько раз спрашивал у разных людей: куда отправился Жуков и что произошло? Никто этого не знал. Штаб фронта продолжал прослушивать сообщения по радио как наших, так и немецких воинских частей. Переставлялись флажки на картах, велась обычная штабная работа и наблюдение за обстановкой. В 16 часов СовИнформБюро объявило о выходе экстренных выпусков трех центральных газет: «Правды», «Известий» и «Комсомольской правды», «Красную звезду» не упоминали, но и она удосужилась успеть с вечерним выпуском. У деревни Гнилец, чуть позже сражение «перенесут» к более благозвучному селу Подолянь, 5-я стрелковая рота 47-го стрелкового полка под командованием сержанта Волкова (командный пункт роты был накрыт артогнем противника) отразила атаку первой роты 505-го тяжелого танкового батальона немцев, подбив восемь «тигров» из десяти и шесть длинноствольных «четверок». Израсходовав боеприпасы, остатки роты отошли в соседний лесок, но Жуков, из соседнего Муравля, направил к месту боя 3-ю истребительно-противотанковую бригаду 70-й армии НКВД, которая овладела деревней и полем боя. Немцы еще не успели эвакуировать танки, вторая рота 505-го батальона пошла на Ольховатку ходом, поэтому кинооператорам удалось зафиксировать на пленку как панораму поля боя, так и ходящего между подбитыми «Тиграми» маршала Жукова. Окончательно деревня была освобождена через десять суток, но слов из песни не выбросишь! Чуть позже и остальные военачальники отметились на фоне некогда грозных «кошек», но Жуков был первым из них. Кстати, очень своевременная атака во фланг остановила продвижение войск Модели на Ольховатку. Она, как и соседние Поныри, остались за 13-й армией. Модели потом ругали, что неумело воспользовался имеющимися у него бронетанковыми силами, но потери у него были заметно меньшими, чем у эсэсовского корпуса, действовавшего на южном фланге. В тот же день Иван был направлен Жуковым в 18-й гвардейский стрелковый корпус, 13-й армии, состоявший из трех воздушно-десантных дивизий: 2-й, 3-й и 4-й.
– Требуется готовить их к форсированию Днепра, но вполне вероятно, что мы задействуем их для взятия Харькова. Руководство Ставкой приняло решение о переброске сюда частей и соединений бывшей 68-й армии. Я поддержал эту инициативу. Сегодня посмотрел, как действует на поле боя ваш гранатомет, послушал бойцов противотанковых подразделений: большинство подбитых танков, «тигров» и T-IV восстановлению не подлежит. Отменная штуковина. Не ожидал! От лица службы объявляю благодарность. Будем ходатайствовать о награждении. Напомните фамилию вышедшего под Шебекино командира вашей группы.
– Сержант Бергман и ефрейтор Шульц, 159-я группа второго интернационального батальона 1-й ОМСБОН. Вот список всей группы.
– Возьмите. Этих двоих – к «Красному Знамени», остальным – «За отвагу». Записали? – переспросил маршал адъютанта.
– Так точно, товарищ маршал.
– Жду вашего доклада, подполковник, о состоянии дел в 18-м корпусе к 20 июля. Думаю, что на большее у противника сил не хватит.
«Удивительное дело, за весь разговор он ни разу не „тыкнул"!» – подумал Иван, впрочем, Жуков прекрасно понимает, что теперь фамилия «Артемьев» будет звучать, ведь колокол уже прозвучал!
Глава 19
18-й гвардейский стрелковый корпус и его командир
Докладываться Жукову пришлось гораздо раньше 20 июля. Корпус был «свежесформированным». Его слепили из трех
