Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

«Никого и ничего».

Он прихватил из лагеря немного каменного топлива, а из булыжников легко сложить кострище. В сумке — вяленая зайчатина, сухие лепёшки из охрянки, несколько клубней батата. Хороший ужин, ничуть не хуже любого другого.

Обрыв трёшек был спокойным местом, и Шон ждал своего приятеля без лишних волнений — костёр ещё дымил, даря приятное тепло. Он подстелил кусок мешковины, смотрел в небо, курил самокрутку тенелиста и думал: стоят ли риска предсказания старой Укки-авгура. Он был раптором и человеком из полиса и не очень верил в дикарские сказки. Он стал главой Синих Варанов — и разве он не «светился», хотя и плохо контролировал «способность».

«Они знают больше, чем кажется».

Шон вытянул вперёд ладонь. Кожа чуть открылась, оголяя зеленоватые сияющие полосы, и впервые он подумал, что эти отметины похожи на побеги «демоновой поросли». Тот же оттенок и то же ощущение какой-то нереальности.

«Полосы» исчезли. Он убрал руку.

Ладно, может, эта вся затея действительно важна. Он видел, во что превратился Кэррол и другие и опасался: рано или поздно «полосы» возьмут своё, а тело перестанет сдерживать результаты «работы» доктора Раца. Айка надеялась, что Лакос и похороненные на дне самого глубокого в Пологих Землях озера помогут.

«Там проводили какой-то эксперимент — видимо, чтобы помочь вам, рапторам, — высказывала она свои догадки. — Это же очевидно».

«Но что-то пошло не так?»

«А какие у тебя ещё идеи, откуда взялся целый фрактальный шторм? Ветром принесло?»

Шон тогда пожал плечами. Откуда и почему брались алады — никто толком не знал. Но теория казалась убедительной.

«Я расскажу всё Дрейку. Он поверит мне. Он меня знает, а вся эта херня про Монстра… вряд ли он в неё поверил».

Шон вовсе не волновался. Совсем нет. В ком в ком, а старом добром Альбиносе он не сомневался.

Грохот коснулся границы слышимости, но проснуться удалось не сразу: сонный паралич удерживал ещё секунду или две. Шон словно воспарил над собственным телом. Стебли аладовой травы укрыли его, будто саваном, он хотел пошевелиться и не сумел.

Едва не заорал — порой случалось. Айка говорила, что он стонет и иногда даже кричит во сне.

Потом резко сел. Чистое сумеречное небо сообщило: уже ночь. Костёр прогорел, хотя на самом дне, в сердце «горючих камней» теплились искры. Мышцы затекли от неудобной позы, хотелось отлить.

Шон огляделся и почти сразу же усмехнулся: двуногого «раптора» и впрямь было видно издалека. Механизмы проектировали по сохранившимся рисункам динозавров-велоцирапторов, что заставляло подозревать — авторы были не только инженерами, но и археологами. У Норта раптор был неприметный, никаких внешних отличий; Шон узнал его по размашистой и уверенной походке, словно вышагивал очень высокий и сильный человек. Правду говорят — мол, рапторы из металла повторяют повадки хозяев.

Дрейк Норт получил сообщение и пришёл.

Он махнул рукой, а потом отвернулся, чтобы полить своей струёй бесплотную траву. Она почти не пригибалась.

Потом Шон подумал и потянулся за арбалетом. Дрейк «свой», можно доверять, и всё же… вдруг передумает в последний момент?

Ладно, Шон сам в это не верил.

Он пошёл навстречу и сделал всего несколько десятков шагов, когда раптор из отдалённой фигуры превратился в зримый массивный силуэт. Шон включил подсветку-фонарик на поясе. Он обнаружит себя, конечно, но разве не этого и добивался?

Арбалет он всё-таки держал в левой руке. Амбидекстрии учат всех на базе, но пусть правая, основная, будет «чистой».

Дрейк остановил механизм и выпрыгнул из него. В сумерках из-за костюма он казался тёмной кляксой с белой точкой головы. Их всё ещё разделяло метров триста или больше. Свободной рукой Шон достал из кармана механический «портсигар», который Айка смастерила из какой-то непонятной жестянки и пары шестерёнок с пружинами, выцепил зубами заранее свёрнутую самокрутку. Портсигар выдавал ещё и искру. Сушёный тенелист взялся с пятого раза.

— Привет, — сказал Шон Дрейку, когда тот подошёл ближе, и протянул руку, выдохнув облако дыма.

— Значит, ты жив, Шон, — тот замешкался, белёсое даже в темноте и жёлтом пятне слабенького фонарика лицо отразило какое-то движение мысли. Очень долгое движение мысли, судя по тому, что он ответил не сразу, но тоже протянул руку и коснулся пальцев Шона. Рукопожатие было крепким и знакомым. Они и правда неплохо общались — не друзья, но близкие приятели, которые повидали много всякого.

Обрыв трёшек и покойные алады тому пример.

— Ага. Монстр жив, как видишь. В общем, у тебя много вопросов и тебе наверняка наплели, что я там умников в Интакте поубивал. Ну, это не совсем враньё, но…

— Но? Погибли невинные люди. Это то, что я слышал.

Дрейк даже выпрямился, даром что и без того ходил всегда, как на торжественном смотре — идеально прямая спина, грудь вперёд, два метра и сто килограммов верности делу Объединённых Полисов Ме-Лем, готовый хоть прямо сейчас кинуться в битву с полусотней аладов. Шон убедился, внешность обманчива — та же Айка смотрится хрупкой девочкой, когда не размахивает разводным ключом или отвёрткой, а Рац произвёл поначалу впечатление безобидного мальчишки. В случае Дрейка внешнее соответствовало внутреннему. Это было даже забавно.

— Раз уж ты меня не тыкаешь с порога дизруптором или каким-нибудь обычным лазером, то, может, и дальше поинтересуешься?

Бесцветные глаза Дрейка блеснули. Шон проследил за его взглядом:

— А, это? На всякий случай. Но я не собирался в тебя стрелять, честное слово.

Дрейк кивнул. Шон подумал и медленно наклонился, чтобы положить арбалет на землю. Аладова трава отражала падающие на неё блики. В голове снова ворчала Айка: ты не знаешь, что он собирается сделать. А если убить? Взять живым и опять оттащить к Рацу? Они, мать твою, на тебя охотятся. Они тебя собирались уничтожить на месте. Ты для них Монстр.

— Видишь? Теперь я безоружен.

Дрейк поколебался, но отстегнул от бедра дизруптор и повторил тот же жест, неловкий с его двухметровым ростом. Словно целый столб переломился. Дизруптор он положил очень аккуратно: на небольшой «лысый» участок, где не было ни единой травинки.

— И я, — сказал он потом.

— Вот и отлично. Садись, у меня есть немного деревенской медовухи и тенелист. Надо рассказать тебе кое-что о том, что творилось в Интакте, что делали со мной и почему я даже не очень жалею тех людей — нет, я не собирался их убивать, так получилось. Будет много дерьма. Плюс приправа: какие-то пророчества и потерянный город Лакос. Короче, веселее некуда. Ты не пожалеешь, что пришёл.

Шон пытался говорить с серьёзным выражением лица, но Дрейк так явственно пытался осознать — нахмурился, дёрнул желваками, сглотнул, — что Шон не выдержал и засмеялся на последней фразе.

— Начнём с тенелиста, идёт?

Дрейк послушно взял самокрутку из протянутого портсигара. Шон подкурил её.

— Садись. Разговор будет долгий, но я уже рад, что ты не кинулся меня сразу связывать и убивать. Всегда верил, что ты не такой уж тупой, даром что из Табулы. Эй, извини. Тупая шутка. Наверное, всё-таки немного нервничаю.

— Говори, — сказал Дрейк. — Я тебя слушаю.

— Почему мы вылезли из рапторов? Эй, нам обязательно идти пешком? — Нейт пытался догнать Леони. Та двигалась очень быстро, словно протезы ей поставили от бёдер, сразу два и железных, а не на руке. Она надела какую-то штуку поверх правого глаза — окуляр, как она объяснила, помогает видеть в темноте.

— Эй. Тебе-то хорошо, а мне ни зги не видно!

— Заткнись ты уже, — пробурчала Леони, а потом спохватилась. — Ладно, извини. Раптором просто светить не надо, тут не про аладов вся заварушка.

— А про что?

Та пожала плечами. Неоновый электрик, маджента и фуксия рябили ориентирами, они прорезались сквозь темноту. Под ногами почти не гнулась аладова трава, Нейт давно знал — вот такая она и есть, как будто прозрачная и бесплотная, недаром её «демоновой порослью» называют. Сейчас это пригодилось: они ползли только что не на корточках, прячась в зарослях, которые не шуршали, не пригибались и вообще почти не реагировали на их присутствие.