Олег Кулагин - Московский лабиринт
Рядом хлопает одиночный выстрел. «Шпион», нелепо кувыркнувшись в воздухе, падает. Второй — резко набирает высоту. Ещё несколько висят над дальними крышами, не рискуя приближаться. В окне показывается довольный Мак со снайперским карабином. Тем самым.
Не время праздновать, глупый… Катя понимает это не хуже меня и хватает паренька за шкирку, вытаскивая наружу.
Дети ползут под корпус «Чейни». А рейнджеры, прекратив стрельбу, хотят подобраться ближе.
Один из «гуронов» тоже наглеет. Проносится надо мной, выпуская реактивные снаряды. Он так спешит скрыться за домами, что даже не особо успевает прицелиться. Взрывы раскалывают фасад ближайшего здания. А может, причина — в системе опознания «свой-чужой»? Если так — их снаряды просто отказываются бить по моему танку.
И всё равно нравится мне здесь всё меньше. Словно ужу на горячей сковородке. Индикатор боекомплекта — около отметки «30 %».
Ну наконец! И Катя и Мак внутри. Ходу отсюда, ходу!
На прощание — короткая очередь из пушки, и янки снова залегают в укрытиях. А мы уже вовсю несёмся через пустырь, и «Чейни» подпрыгивает на выбоинах, словно сорвавшаяся с цепи дворняга.
«Гуроны» спохватываются и лупят вслед из всего оружия. Фонтаны земли и бетонной крошки вздымаются справа и слева, впереди…
Дома за пустырём уже совсем близко, когда танк вздрагивает, будто от удара гигантской кувалдой… В ушах звенит… Но «Чейни» продолжает двигаться, и мы живы. Значит, броня выдержала…
Танк идёт сам, а я опять сжимаю рукоятку управления пушкой. Хорошо, что башенный привод не заклинило. Красный кружочек прицела пляшет перед глазами. Очереди разгоняют «гуронов». Только роботы носятся в воздухе, посылая «картинку» своим хозяевам.
Оранжевый столбик боезапаса стал еще короче.
* * *Миновали пустырь. За крайними домами резко сворачиваю, стараясь избегать широких улиц и дворов. Выжимаю из «Чейни» всё, на что он способен, но проламывать стены больше не рискую. Боюсь застрять.
Через внешние микрофоны, фильтрующие рокот нашего собственного мотора, доносится шум пропеллеров. «Гуроны» движутся следом. Ещё одно попадание вполне может оказаться для нас последним.
Проходит минут десять. Катя и Мак уже избавились от трупов танкистов, вытолкнув их через нижний люк. Вентиляция пока не справляется с запахом крови, впитавшейся в мягкую обивку. Зато внутри стало свободнее.
Несмотря на «жесткую» езду, мои спутники начинают слегка расслабляться. Переключаюсь на внутренние микрофоны и слышу, как сопит Мак, выстукивая пальцами незатейливый мотивчик. Наверное, сейчас таращится по сторонам, изучая внутренности «Чейни». Слепень что-то тихо бормочет. Катя успела его перевязать.
Они почти поверили, что самое трудное позади.
Но я знаю, что расслабляться причин нет.
Километров пять или семь мы прошли. Вертолеты больше не атакуют, хотя «шпионы» болтаются поблизости как приклеенные.
Вероятно, приказ взять меня живой остается в силе.
Значит, впереди ждут заслоны. Оставшегося боекомплекта хватит ненадолго.
В радиоэфире — тишина. Скоро они начнут посылать мне деловые предложения…
— Мы от них оторвались? — наивно спрашивает Катя.
Через небольшие экраны рядом с пультом управления быстрых «шпионов» трудно заметить…
Вздыхаю:
— К сожалению, у нас танк, а не самолет.
Давно пора выбираться из нашей обречённой железной коробки. Только как это сделать незаметно? От вертолетных роботов не скроешься… Разве что под землю… Под землю?
— Я знаю эти места! — вдруг радостно выпаливает Мак.
Очень вовремя.
— Мак, нам нужен канализационный коллектор… или что-нибудь подобное…
— Чего?
— Драпать нам надо! Вот чего!
— Кажется там… Налево, в тот двор… — испуганно бормочет парнишка.
Лишь бы он не ошибся… Я сворачиваю. Ни хрена похожего не просматривается.
— Да где же?!
Мак молчит. Ему не по себе.
— Я давно здесь не был, — выдавливает он. И опять замолкает.
«Чейни» ползёт на минимальной скорости. Совсем останавливаться я не рискую.
— Видишь, пластмассовая бутыль лежит? — наконец-то в голосе паренька прорезывается уверенность.
— Вижу.
— Там должен быть спуск в коллектор. Мы прятались во время облав.
В указанном месте — только груды битого кирпича. Правда, вход они должны были замаскировать. От полиции и от чужаков. Так, чтобы без собак его не найти.
— Открывайте нижний люк! — дергаю за рычаг и направляю «Чейни» прямо к ориентиру.
У нас всего несколько секунд, чтобы не вызвать подозрений.
Первым сквозь днище танка выбирается Мак. Катя предложила ему «ночники», но он отказался. Неяркого света через люк ему хватает.
Мак расшвыривает кирпичи, отодвигает замаскированный кирпичной крошкой щит… Здесь! Он проворно и уверенно спускается в отверстие по торчащим из стеньг железным скобам. Явно не первый раз лазит по этой лесенке.
С нашей помощью вниз уходит Слепень. Парнишка подстраховывает его.
Следующая — Катя.
Запускаю «автокомп». Теперь танк сам будет объезжать препятствия. А еще — опцию «воздушные цели». Теперь он станет беспощадно лупить из пушки по «шпионам». Вряд ли попадёт, но зато успеет попортить кровь их хозяевам. Пока не высадит весь боекомплект.
Enter!
Срываю шлем и прыгаю через нижний люк. Проваливаюсь в отверстие коллектора и, уцепившись левой рукой в скобу, правой задвигаю сколоченный из досок щит над головой.
Земля подрагивает, мне на голову сыплется песок. «Чейни» ползёт дальше. И почти сразу короткими очередями оживает пушка.
Надеюсь, они не сразу догадаются.
Туннель был по колено заполнен гнилой водой. На стенах и низком потолке какая-то бледная слизь. А сразу под лесенкой плавала раздувшаяся дохлая крыса. Все ароматы составляли неповторимый, шибающий в нос букет. Везёт нам сегодня на запахи.
Двинулись по коллектору. Не так быстро, как хотелось. Я почти тащила Слепня на себе. Ребятишки поменялись ролями. Мак шагал впереди. Катя отдала ему «ночники» и держалась за его куртку. В кромешной тьме ноги у неё начали заплетаться, хотя голос был бодрый:
— Ясно, почему вы здесь прятались, Мак. Ни один полицай но выдержит такой вони…
Я поняла, что ей страшно.
Вряд ли мальчишка понял это тоже, Мак буркнул сердито, но вступать в перепалку им было некогда.
Метров через двести, сделав пару изгибов, туннель уперся в завал. Не дохода до завала, решили подниматься ржавой лесенкой. Ушли мы уже далеко. Если какой-нибудь «шпион» и болтается над местом, где «Чейни» сделал остановку, оттуда он нас не засечёт.
Мак вскарабкался первым.
Самое трудное будет поднять наверх Слепня. Он наша обуза, без него мы передвигались бы куда быстрее… У меня, правда, есть рациональное обоснование. «Философ» — ценный свидетель. Пусть даже и не совсем так… Бросать его я не собираюсь.
Мак закряхтел, снизу навалившись плечом на железную крышку люка. Спустя минуту пробормотал в отчаянии:
— Не поддается… Чем-то придавило…
— Спускайся, силач, — махнула я рукой. Хрупкой девушке опять надо поднимать тяжести. Хотя… Судя по сегодняшней ночи, не такая я и хрупкая…
Мальчуган оказался прав. Крышка действительно не желала поддаваться. Я чуть не свалилась, когда нога соскользнула с ржавой скобы. А единственное, чего добилась — сантиметровой щели.
Мак нашёл обломок трубы. Я вставила трубу в зазор и повисла на ней, как на рычаге. Мысль была правильная, но исполнение вышло не очень гладким. С громким металлическим лязгом крышка откатилась, а я полетела вниз.
Приземлилась «удачно» — с ног до головы обдав Катю грязной водой. Рыжая отпрянула в ужасе и тоже едва не упала, споткнувшись в темноте о ногу Слепня.
Чёрт! Если какой-нибудь «шпион» болтался рядом — шума было более чем достаточно.
Я отстранила Мака и опять поднялась по ступенькам. Осторожно выглянула и похолодела. Двое вооруженных людей приближались со стороны соседнего квартала. Короткими перебежками, от одной кучи мусора до другой…
Нырнула в люк и выразительно приложила палец к губам. Этот жест мог дойти только до Мака в «ночниках», но сообразительный паренёк шепотом предупредил остальных.
Проворно слетев по лесенке, я помогла «философу» встать. Он, молодец, не застонал.
Двинулись в обратный путь. Теперь я шла впереди. Хоть бы у второго выхода не было сюрпризов!
Через открытый люк доносится пальба. Издалека. И все же без труда можно узнать пушку «нашего» «Чейни». Мишеней у него полно. И значит, пока американцы ни о чём не догадываются. «Местные» наверху — что-то вроде вспомогательной группы. Если они не вызовут подмогу — сумеем уйти…
— Э-эй, доброй ночи добрым людям! — послышалось сзади, как раз когда мы оказались за первым изгибом туннеля.
