Тимофей Григорьев - Очень не просто
— Дед, ты мог всему этому легко воспрепятствовать, — я решил высказаться сейчас, чтобы не накапливать обиды. — Тебе достаточно было отрицательного кивка, и человек с детьми уже бы остывали.
— Ты за кого меня принимаешь?! — Торрин от возмущения даже покраснел. — Я никогда не был детоубийцей и становиться им на старости лет не собираюсь. Но в семью принимать людей совсем необязательно.
Конечно, если бы человек не поставил меня перед выбором — принять их в клан или убить, ни о каких родственных связях не было бы и речи. Тут меня Кенос обыграл по всем статьям — одно дело быть беженцем и пользоваться жалостью чужой расы, и совсем другое — являться членом могущественной семьи.
— Знаешь, дед, совсем скоро ты будешь очень рад моему сегодняшнему решению. Эти люди еще докажут свою необходимость кланам, причем, неоднократно. — Я лег, закрыл глаза и произнес. — Могу теперь я выспаться, в конце концов!
* * *Кенос ла Брук вывел детей из юрты и подошел к охране своего нового отца.
— Где мы могли бы прилечь и отдохнуть? Я и мои дети являемся…
— Мы знаем, — огромный орк с седой прядью, хотя выглядел совсем молодым, не стал выслушивать его объяснений. — Пойдемте, я покажу вам вашу юрту.
На холмах, ограждающих бывшую долину с тайным поселением, раскинулся большой лагерь — юрты, костры … ветер принес ароматный запах жареного мяса. Кенос вдруг понял, что просто зверски голоден. Ели они вчера, еще до этой кошмарной ночи, которая навсегда запомнится кровью, пламенем пожара, смертельным ледяным холодом и диким страхом за детей. Брук давно смирился с близостью собственной смерти, даже гибель отца этой ночью воспринималась, как должная жертва богам за возможность спасти детей. Дети — это все, что у него осталось…
Кто бы мог подумать тогда, пятнадцать лет назад, перед коронацией Чемена XXIII, что решение семейного совета о дальнейшем настаивании фамилии Брук на присоединении династии к правящей пятерке Чедана, приведет к полному краху. Давуил Чемен не забыл о волнениях в Брукинии в начале своего правления и рассчитался с непокорными полной мерой. Сегодня практически некому напомнить королю о невыполненном обещании — от всей фамилии осталось лишь трое: сам Кенос, Дим и Нана. А ведь год назад у него была жена, шестеро детей, куча близких и дальних родственников, огромное состояние, земли, власть, уверенность в будущем…
Когда пришло первое сообщение о начале чумы, Бруки даже не стали принимать это во внимание — вся династия отличалась отменным здоровьем, да и семейные целители были всегда на высоте. Казалось, что беспокоиться совершенно не о чем… пока не пришло известие о смерти жены и старшей дочери. В ужасе от таких новостей, они с отцом сделали глупость и разрешили Диниру, его старшему сыну, уехать в Чедан, для выяснения правдивости сообщения. Казавшиеся тогда очень важными торговые переговоры не позволили Брукам вернуться домой, а потом возвращаться было уже некуда. Да и не к кому — семья, друзья, подданные — все погибли во время "орочьей чумы". От былого величия династии остались одни развалины и не погребенные мертвецы.
Едва Кенос осознал всю серьезность ситуации с эпидемией в Чедане, как в поместье, где жили Бруки, стали происходить весьма настораживающие события — ничем не спровоцированные нападения на людей животных и насекомых, несчастные случаи с прислугой и охраной. Охваченный горем человек ни на что не обращал внимания и выпустил ситуацию из рук. Когда Брук стал адекватно воспринимать действительность было уже поздно — семью буквально выгнали из поместья бывшие друзья, не пожалев детей и престарелого отца. К тому времени из десятка человек охраны никого рядом не оказалось — кто погиб, а кто и трусливо сбежал от "проклятой" семьи. Поэтому и оказались Бруки на глухой лесной дороге один на один с пятеркой наемных убийц. Те были так любезны, что перед нападением сообщили, по чьему приказу семье предстояло умереть.
— Тарив Чемен передает вам привет и пожелание удачного перерождения. — Издевательски поклонившись, произнес один из убийц.
Видимо, семейство производило поистине жалкое зрелище после пары недель бродячей жизни, если наемники даже не стали возиться с мечами и луками, а просто достали ножи. Это их и сгубило — большинство защитных амулетов семьи были рассчитаны на непосредственное нападение, что и позволило Брукам остаться в живых. Потом, когда все закончилось, они остались совершенно без защиты, так как припрятанные амулеты разрядились, денег и продуктов уже не было, знакомые и друзья отвернулись. Кенос не знал, что ему делать дальше и как уберечь остатки семьи — так что появление орочьего дирижабля он воспринял подарком богов.
Правда, подарок оказался упакован в кучу условий и ограничений, которые предъявили ему орки в обмен за помощь, но Брук был не в том положении, чтобы торговаться и выбирать, за вывоз семьи на безопасные территории он был готов на все. После тяжелых скитаний по осенним дорогам, жизнь в тайном поселении орков казалась хорошей и удобной — дети быстро освоились в подземелье, в первую же неделю облазили все коридоры и отнорки. Шаманы подлечили старшего Брука, охрана баловала детей безмерно. Дошло до того, что Нана уговорила бойцов катать ее на плечах и ездила на них при первой же возможности. Кенос пытался выяснить, во что ему обойдется орочья доброта, но у шаманов был один ответ.
— Это будет решать Совет, но настраивайтесь на переселение на острова.
Человек был уверен, что кланы решили использовать его в будущей войне с Чеданом и совершенно не противился этим планам — ему было за что мстить Чедану и правящей пятерке. Когда же шаманы убедили его в том, что "орочья чума" не случайная болезнь, а преднамеренное заражение, то Брука покинули последние сомнения. Единственное, что останавливало мужчину от немедленного вступления в клановый отряд — дети и отец, их сначала надо было доставить в безопасное место, создать им условия для нормальной жизни, только тогда можно было браться за оружие.
Но Тарив Чемен не зря славился отсутствием живых врагов — маги нашли Бруков и на орочьих землях. Кенос мало что запомнил из прошлой ночи — только быстрое прощание с детьми, бегство по подземным коридорам, кровь и запах горящей плоти — бойцы от огня закрывали его своими телами. Когда же шаманы выложились совсем, ставя щиты от огня, а от охраны осталось лишь несколько бойцов, пришла вода, снося все на своем пути. Человек уже готовился к смерти, когда всего его сковал леденящий холод, и пришла спасительная тьма.
Первое, что увидел Брук, очнувшись, — склонившегося над ним совсем юного орка со странного цвета глазами, губы его шевелились, но ничего не было слышно. Кенос понял, что их спасли, и ожившая надежда заставляла его спрашивать о детях, но ответа он никак не мог услышать — слух пропал, да и голова была, как в тумане. Только тогда, когда к нему подвели детей, и он убедился в их спасении, счастливый отец позволил себе потерять сознание.
Шаманы быстро привели его в чувство, подлечили, дали возможность переодеться и незамедлительно приступили к допросу — никак иначе град вопросов, сыпавшихся на него со всех сторон, назвать было нельзя. Кенос понял, что разговаривающие с ним орки занимают очень высокое положение в кланах, то как бесцеремонно они тормошили оставшихся в живых обитателей тайного поселения, говорило о многом. Конечно, никто не стал знакомить человека с каждым из прибывших персонально, но представиться во время разговора было бы вполне возможно. Шаманы же решали судьбу Бруков в его присутствии, даже не удосужившись спросить мнения самого человека. Такое отношение насторожило Кеноса, так как быть бессловесной пешкой в чужой игре он не собирался.
Да, орки помогли ему в трудное время, но это еще не означает, что человек теперь потерял право голоса в решении своей судьбы. К тому же споры среди влиятельных орков говорили о том, что кланы далеко не монолитны, что сразу поднимало вопрос о пересечении чужих интересов и даже о предательстве. Ничем иным появление двух отрядов храмовников в глубине орочьих территорий объяснить нельзя. Как опытный политик, Брук прекрасно понимал всю уязвимость собственного положения — пока он еще нужен кланам для осуществления их планов, к семье будут проявлять интерес и внимание, но как только необходимость отпадет, то его с детьми забудут на каком-нибудь отдаленном острове. Такая перспектива Кеноса совершенно не устраивала — зачем сохранять детям жизнь, чтобы потом сгноить их на орочьих выселках, в нищете и забвении. Значит, надо срочно искать покровителя — влиятельного, чтобы ему было по силам защитить интересы своих подопечных и в тоже время достаточно молодого, не закостеневшего в своих представлениях, чтобы мнение людей тоже принималось в расчет. Надо бы узнать, кто тот юноша, со странными глазами, может быть он подойдет?
