Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный
– Сирот разбирают родственники, – ответила жрица. – В храм отдают все реже. Могу привезти нол – хоть сотню.
– Только димидии! – покачал головой Говард. – Сама знаешь. Еще лучше – треспарты.
– Где их взять?! – огрызнулась Октавия. – Это твоя вина, что девочек мало. Присылай больше мужчин.
– Могу хоть тысячу! – пожал плечами Говард. – Если не станешь привередничать.
– Мне не нужны черные! – поджала губу понтифик. – И узкоглазые. Нолы не хотят от них детей.
– Тогда не упрекай! – отрезал Говард. – Мы и без того рискуем, вербуя для вас мужчин. Законы ужесточают, полиция активна. Времена, когда из-за войн и неразберихи мужчин возили десятками, прошли. Наши вербовщики кочуют из страны в страну, нигде не задерживаясь, потому что опасаются попасть в поле зрения властей. Найти людей для вас сложно: вы хотите красивых и здоровых. Из сотни отбираем двух-трех, но и эти частью отказываются – подозревают неладное. У меня нет возможности исполнить твою просьбу, верховный понтифик!
Слово «просьбу» Говард произнес отчетливо, давая понять, кто здесь главный. Но Октавия не смирилась.
– С последней партией ты прислал негодного человека, – продолжила сухо. – Он взбаламутил всю Рому, навлек на меня проверку трибуна и вынудил храм продать его контракт.
– Вот как? – поднял бровь Говард. – Расскажи! Поподробнее.
Слушал он, не перебивая. И лишь покрытые седой порослью пальцы, которыми хозяин кабинета время от времени щелкал, говорили о его волнении.
– Значит, врач? – спросил, когда Октавия умолкла.
– Так он говорит.
– Плохо! – вздохнул Говард. – Это наша вина, понтифик. В искупление в следующей партии одного мужчину пришлем бесплатно. А этого – убить! И чем скорее, тем лучше.
– Лавиния хочет его себе.
– Ей мало моих охранников? – сморщился Говард.
– Этот Игрр красив.
– Ладно! – согласился Говард. – Пусть развлечется. Но недолго! – он поднял палец.
– Долго у Лавинии не бывает.
Говард сдержал улыбку.
– Задержишься? – поинтересовался вежливо.
– Завтра еду обратно, – покачала головой жрица. – Необходимо быть в Роме.
Говард кивнул.
– Лавинию заберу.
Говард усмехнулся. Октавия сделала вид, что не заметила.
– У меня просьба, – сказала быстро.
– Какая?
– Игрру помогала декурион, с которой пришлый сговорился. Она научила его, что делать, а после выкупила контракт. Оставлять ее в живых опасно – станет мстить.
Говард пожал плечами, всем видом показывая: «Мне дело?»
– Я не могу убить ее сама: она из «кошек». Поднимется шум, а в Роме у меня могущественные враги.
– Ну, так разберись с ними!
– Это непросто.
– Большие дела простыми не бывают. Я удивляюсь тебе, Октавия! Тридцать лет назад я помог тебе стать верховным понтификом. Ты получила статус и власть. Сегодня ты самая богатая женщина Пакса. У тебя сотни стражей, готовых выполнить любой приказ. Почему до сих пор ты кого-то боишься? Что тебе эта девчонка – принцепс?
– За этой мерзавкой – когорты и алы. Они раздавят мою стражу, как мух.
– Убей принцепса – и все дела. Когорты не вый дут из казарм.
– А если покушение не удастся? Меня распнут!
– Тридцать лет назад ты была смелее! – хмыкнул Говард.
– Тогда у меня не было дочери.
«Хорошо, что у меня нет детей!» – подумал Говард.
– Ты сможешь обеспечить будущее Лавинии, только взяв власть в Роме, – сказал наставительно. – Подумай об этом.
– Хорошо! – кивнула Октавия. – Но сейчас нужно убрать Виталию – так, чтобы вина не пала на храм. Помоги мне!
– Как?
– Ты дружишь с сармами. Вот! – Октавия достала из сумки и протянула хозяину кабинета свиток. – Здесь расписание патрулей «кошек» с указанием маршрута. Я дорого заплатила за этот пергамент, но он того стоит. Турма Виталии выйдет в поход через декаду. Если сармы нападут на нее и уничтожат, никто ничего не заподозрит. Обычное дело.
Говард задумался.
– За мужчин в следующей партии мы заплатим, – торопливо добавила Октавия. – За всех.
«Ее и вправду допекло, – подумал Говард. – Готова расстаться с двумя тысячами золотых. Если бы я привез мужчину бесплатно, она бы присвоила деньги».
– Постараюсь! – кивнул он. – На днях прибывает верховная жрица сарм. Уж не знаю, чего ей понадобилось, но она прислала гонца. Если хочешь, можешь обождать. Побеседуете.
– Нет! – поджала губы Октавия.
Говард с трудом сдержал улыбку. Дикари… Рядятся в тоги, принимают законы, гордятся цивилизованностью, но, если чуть поскрести, вылезает индеец. Те даже с приходом колонизаторов продолжали резать друг друга – племенные распри им оказались важнее, чем противостояние реальной угрозе. Поэтому предки Говарда так легко завоевали Америку. По этой причине у него нет проблем и в Паксе. Разделяй и властвуй! Смешно, но эту максиму придумали римляне – те самые, у которых хвостатые позаимствовали государственное устройство. Вернее, его атрибуты – до сути политики Рима туземцы так и не добрались. Вот и славно!
– Вале, верховный понтифик!
Октавия кивнула и удалилась. Говард подошел к окну. Как только жрица показалась из дверей, как к ней подбежала Лавиния, ожидавшая во дворе. Мать и дочь обнялись, затем взялись за руки и зашагали к зданию гостевой резиденции. Лавиния что-то оживленно рассказывала, Октавия кивала и улыбалась.
«Хорошо, что у меня нет детей! – вновь подумал Говард. – Они делают тебя уязвимым…»
***У шатра жрицы Говард сделал знак охранникам. Те послушно остановились, но взяли автоматические винтовки на изготовку. Говард усмехнулся и, пригнувшись, шагнул внутрь. Когда глаза освоились с полумраком, он разглядел женщину, которая, поджав под себя ноги, сидела на ковре. Говард поклонился.
– Приветствую тебя, Великая мать! – произнес на языке сарм. – Счастлив видеть тебя своей гостьей!
– И тебе радоваться! – ответила жрица по-латыни. – Окажи мне честь – сядь рядом.
Говард подчинился. Поджимать ноги он не стал, а просто вытянул. Жрица усмехнулась.
– Здорова ли ты, Великая? – продолжил Говард уже по-латыни, сделав вид, что не заметил улыбки. – Здоровы ли твои воины и скот?
– Слава богине! – отозвалась жрица. – Здоров ли ты?
– Слава богу! – в тон ей ответил Говард.
– Выпей со мной!
Возникшая неизвестно откуда служанка сунула в руки американца чашу, с поклоном поднеся вторую хозяйке шатра. Говард сделал глоток. Кисловатый шипучий напиток приятно пощекотал небо. Сброженное кобылье молоко. Полезная вещь, если забыть, кто и как это готовил. Говард подавил приступ тошноты. Нельзя, смертельная обида. Он сделал еще глоток и поставил чашу на ковер – теперь можно.
– Легок ли был твой путь, Великая? Что заставило тебя пуститься в дорогу?
– Зови меня Мадой, – ответила жрица. – Это мое имя. Я привезла тебе горный воск.
– Стоило ли самой? Или ты опасаешься, что я обману? Разве так бывало? Я заплачу, как обычно, золотом – втрое большим весом. Или ты хочешь больше?
– Мне не нужно золото.
Говард от неожиданности сглотнул. «Попросит оружие? – мелькнула мысль. – Нельзя… Черт, что делать? С этой дикарки станет перекрыть поставки. А воск только у них».
– Чего же ты хочешь, Великая?
– Мушей.
Говард нахмурился.
– Мы уже говорили об этом, Мада. Ты знаешь, почему я не могу помочь тебе. Проход в мой мир охраняют рома. Они не позволят.
– Я могу захватить бург.
– Надолго ли? Твои воины уже делали это, но бежали при приближении рома. Сармы хороши в набегах, но не выдерживают столкновения с когортами. Не обижайся, Мада, но это так.
– Знаю. Поэтому мне и нужны муши.
– Разве у сарм нет мужчин?
– Они такие же, как и мы, поэтому их дети живут мало. Мы успеваем сделать из них воинов, но не ремесленников. У нас плохие кузнецы, плотники, кожевенники, каменщики. У нас дрянное оружие, доспехи и совсем нет метательных машин. Поэтому мы проигрываем битвы.
– Я даю тебе достаточно золота, чтобы все это купить.
– Рома неохотно торгуют оружием. Если о мечах и доспехах еще договариваемся – пусть и втридорога, то о машинах они слышать не хотят. К тому же без воинов, которые умеют с ними обращаться, «скорпионы» и онагры – груда дерева. Кто обучит моих сарм? Кто сохранит навыки? Мне нужны воины, которые будут жить, как рома, сорок и пятьдесят лет. Тогда мы сумеем победить.
– А зачем тебе воевать? Или мало степи?
– Ты говоришь, как пришлый, Говард, – презрительно сморщилась Мада. – Вы не знаете упоения боя. Последняя сарма храбрее лучшего из твоих людей. Я их хорошо разглядела, приезжаю к тебе не впервые. У твоих стражей есть палки, изрыгающие огонь и убивающие издалека, но это оружие труса. Они боятся взять меч и сойтись с врагом в близком бою. Не обижайся, пришлый, но это правда.
