Алекс Орлов - Ультиматум
В облаках пыли, трухи и чешуек серебристой краски он шлепнулся на потрескавшийся асфальт, и летевшие с ним вместе крысы с шипением разбежались в разные стороны, напугав нескольких прохожих и автомобилиста. Последний не справился с управлением и врезался в мачту городского освещения.
Какая-то женщина стала звать полицию, а шедший с бабушкой мальчик указал на Рахима пальцем и крикнул:
– Это же Ботлинк – повелитель крыс! А ты, бабушка, говорила, что Ботлинк бывает только в сказке!
Рахиму ничего не оставалось, как вскочить на ноги и похромать в ближайший переулок. Попетляв между припаркованными автомобилями и баками с мусором, он ввалился в какой-то подъезд и, забившись под лестницу, начал проводить ревизию своего состояния.
Все его тело было покрыто синяками и ссадинами, однако никаких серьезных травм он не получил, если не считать пореза на предплечье.
Отдохнув еще немного, Рахим поднялся, отряхнулся и осторожно высунулся на улицу.
Мирная картина гуляющих старушек и писающих на столбы собачек успокоила полковника, и он осторожно двинулся в сторону центра, определив направление по шпилям ухоженных и блестящих небоскребов финансового сити.
События последних часов заставили Рахима изменить свои планы. Больше он не собирался искать бюро секретных служб и бы и рад сдаться в первом же полицейском участке.
54
Полицейский капрал Пролпинек сидел за стойкой дежурного отделения и сосредоточенно смотрел на дверь. Его дежурство подходило к концу, а день сегодня выдался на редкость трудным.
Сначала драка резервистов у фонтана на центральной площади, затем кража ручного павиана из квартиры члена Военного совета Урайи и наконец нашествие бездомных бродяг. Они совершали марш от самого Ист-Ловетерра, и повсюду, где проходили, городские полицейские имели много проблем. Обычного нищего можно было вывезти на свалку да и пристрелить втихую, но только не этих – в кармане у каждого было удостоверение ветерана и застрелить такого без суда было невозможно.
С одной стороны, капрал их прекрасно понимал. Он и сам провалялся по госпиталям почти полгода, пока наконец научился заново ходить на своих двоих и не орать по ночам, когда снилось, будто в его окоп попала зажигательная ракета.
Ох уж эта ракета! Несмотря на все старания доктора Шпайндера, капрал до сих пор клал рядом с кроватью мокрое полотенце. Эта предосторожность позволяла ему быть готовым к ночной атаке и чувствовать хоть какую-то защиту. Там, во сне – в лесу у деревеньки Картхаус, Проллинек вспоминал о приготовленном полотенце, и тогда ракета пролетала над его окопом и попадала в окоп второй линии, которую держала другая рота.
Из оружейной комнаты вышел Спайк Лоум. Он попросил у капрала закурить. В отличие от других чистокровных урайцев Спайк не был задницей и давал в долг. Еще он не рвался стать офицером, и это тоже нравилось простым парням из патрульной службы, серолицые собратья Спайка сторонились янычар, но только не он.
– Как у нас с пушками? – спросил капрал, чтобы не думать о ночных кошмарах.
– Капитан перегнул палку, – развел руками Спайк. – Мы можем выдержать целую войну и еще останется.
– Наверное, ему очень нужно место старика Дьюка, ведь того переводят в управление, – предположил капрал и зевнул.
– Скорее всего, иначе чего бы он так забеспокоился?
С улицы послышались возбужденные голоса – небольшой отряд пришлых оборванцев проследовал мимо участка, выкрикивая оскорбления по адресу полицейских.
– Ох, не просто так они здесь ошиваются. – Спайк покачал головой и, отойдя от стойки, закурил, тем самым нарушая правила.
Открылась входная дверь, и в дежурку вошел патрульный Коут.
– Видели этих уродов? – спросил он, кладя на стойку свою дубинку.
– Видели, – кивнул Проллинек и посмотрел на настенные часы. До окончания его смены оставалось меньше двух часов.
– На третий круг заходят, думаю, сейчас прорываться будут…
– Почему думаешь, сейчас? – поинтересовался Спайк.
– На соседний участок нападали после третьего захода…
– Да ладно вам, ребята, какое это нападение. Они поорут, а мы им по башке дубинками – вот и все нападение, – возразил Проллинек.
В этот момент на улице снова послышались голоса, затем дверь распахнулась, и на пороге появились трое оборванцев. Они были худые и грязные, выражение их лиц говорило, что по-доброму договариваться они не намерены.
– Мы требуем встречи с мэром города! – воскликнул самый худой. Он напомнил капралу его фронтового друга Чипа, вместе с которым попал под зажигательную ракету. Чип тоже выкарабкался, хотя пострадал сильнее Проллинека.
Так же, как и Проллинек, Чип не мог спать, потому что во сне снова горел заживо. Каково слышать каждую ночь, как трещит от горючки твоя собственная шкура?
С ним тоже работал доктор Шпайндер. Он постоянно твердил, что опасность уже позади и остается лишь изгнать засевший в голове страх.
«Я погружу вас в глубокий гипнотический сон, и вы сможете пережить эту ситуацию еще раз, – уверял доктор. – После подобного путешествия ваши проблемы исчезнут. Это подтверждено моей многолетней практикой».
Проллинек тогда отказался. У него было такое ощущение, что он может не вернуться обратно. Он не сумел бы объяснить причину своих страхов, просто боялся, и все.
Чипу терять было нечего. «Я не сплю уже почти год, и если этот фокус мне не поможет – я прыгну с моста», – сказал он тогда, и доктор Шпайндер очень обрадовался. Он любил свою работу.
С трудом откинув воспоминания, капрал вернулся к тому, что происходило в участке.
– Проваливайте, парни, у мэра и без вас полно дел, – посоветовал непрошеным гостям патрульный Коут.
– Мы знаем свои права, – заявил худой бродяга. – Арестуйте нас или устройте встречу с мэром.
– Не будет ни того, ни другого, – с нехорошей улыбкой возразил Коут, недвусмысленно похлопывая дубинкой по ладони. – Если не уйдете отсюда сами, мы вас просто вышвырнем.
– И все же вам придется нас арестовать. Мы вас заставим, – решительно возразил худой, который в этой троице был за главного.
– Интересно, как?! – развеселился Коут.
– А вот как, – произнес бродяга и залепил полицейскому звонкую пощечину.
Первые несколько секунд в дежурке стояла абсолютная тишина, а лицо и шея Коута медленно багровели. Затем он заревел, как буйвол, и бросился на обидчика, забыв даже про свою дубинку.
Коута встретили жесткие кулаки бродяг, и ему на помощь бросились Спайк и Проллинек. Втроем они быстро оттеснили оборванцев к двери, а Коут, подхватив свою дубинку, со всей силы ударил по голове зачинщика и, когда тот уже падал, приложил его еще раз.
После этого оставшихся в меньшинстве бродяг вытолкали за дверь, и на какое-то время в участке воцарилась тишина.
– Кажется, ты того… пристукнул ублюдка, – констатировал Спайк, щупая у лежащего пульс. Впрочем, и так было видно, что на этом свете все дела бедняги закончены. Изо рта и ушей у него текла кровь.
Видимо, заметив через стекло драку, в приемное помещение вышел лейтенант Паппер.
– Что у вас тут такое? – спросил он и без интереса взглянул на труп.
– Бродягу зашибли, – ответил Коут и тяжело вздохнул.
– Ну так вызывайте коронера, а то он тут всю дежурку провоняет. Проллинек – вы ведь дежурный.
– Слушаю, сэр.
Лейтенант ушел, а капрал стал вызывать коронерскую службу.
В этот момент дверь снова распахнулась и в дежурку влетел один из тех, кого они только что вытолкали.
– Арестуйте меня! – потребовал он. – Я примарский шпион, посланный с секретной миссией!
Стоявший ближе других к «шпиону» Спайк придержал дверь и пинком выбросил бродягу на улицу. Однако не успел он облегченно вздохнуть, как в отделение ворвался еще один сумасшедший:
– Я агент Имперской военной разведки! Я хочу сдать…
Договорить ему не дали – удар в лицо отбросил второго «шпиона» обратно на улицу.
– Уф-ф. – Спайк потряс кистью. – Кажется, я сломал об это дерьмо палец…
– Ерунда, – возразил капрал Проллинек. – Просто отбил, такое бывает. Приложишь холодный компресс, и все пройдет.
– О, коронеры приехали, – выглянув в окно, заметил Коут.
И действительно, скоро послышались их неспешные шаги, дверь открылась, и на пороге возникли флегматичные санитары.
Проллинек еще с фронта помнил, что лица людей подобной профессии обычно не выражают никаких эмоций.
– Угу, – произнес один санитар и, достав стандартный бланк, протянул его капралу. Тем временем второй санитар разложил рядом с телом носилки.
Проллинек наскоро заполнил в бланке положенные графы, а напротив позиции «обстоятельства смерти» написал – «уличные беспорядки».
Санитар снова сказал «угу» и, даже не взглянув в документ, сунул его в карман халата. Затем вдвоем с напарником они переложили тело на носилки, взялись за ручки и вышли через дверь, предупредительно распахнутую Спайком.
