Саба Тахир - Уголек в пепле
«Только не обрушьтесь, – молила я камни под ногами. – Только не осыпьтесь!»
Снова открылась рана на груди, но я попыталась не обращать внимания на капающую кровь. Голова оказалась на уровне окна Коменданта. Если она выглянет, я – труп.
«Забудь об этом, – сказал Дарин. – Слушай». Из окна доносился прерывистый голос Коменданта, и я подалась вперед.
– …прибудет со всей своей свитой, мой Князь Тьмы. Вместе со всеми – советниками, Кровавым Сорокопутом, Черной Гвардией и большей частью династии Тайа, – приглушенный голос Коменданта казался откровением.
– Убедись в этом, Керис. Таиус должен прибыть после Третьего Испытания или наш план пойдет прахом.
Я охнула и чуть не сорвалась, услышав голос ее собеседника, такой глубокий и тихий. Даже не столько голос, сколько чувство, которое он внушал. Это – буря, и ветер, и листья, гонимые в ночи. Это корни, проникающие в самые недра. Это бледные слепые существа, что живут под землей. Что-то не то было с этим голосом, что-то дурное, нехорошее.
Хотя я никогда не слышала его прежде, я заметила, что дрожу. Мне захотелось в одну секунду спрыгнуть на землю и убраться отсюда прочь.
«Лайя, – я услышала Дарина. – Будь смелой».
Я рискнула заглянуть через штору и увидела окутанную тьмой фигуру, что стояла в углу комнаты. С виду ничего примечательного – мужчина среднего роста, в плаще. Но я нутром чувствовала, что это не обычный человек. У его ног собрались тени. Они корчились, как будто пытались привлечь его внимание. Гули. Когда он повернулся к Коменданту, я вздрогнула, потому что темнота, которая таилась под капюшоном, была не из мира людей. Его глаза, узкие щели, сияли многовековой злобой.
Фигура двинулась, и я отпрянула от окна.
«Это Князь Тьмы! – вскричал мой разум. – Она называла его Князем Тьмы».
– У нас другая проблема, милорд, – сказала Комендант. – Пророки подозревают мое вмешательство, оно не так незаметно, как хотелось бы надеяться.
– Пусть подозревают, – ответило существо. – Пока ты закрываешь свои мысли и пока мы учим этому Фарраров, Пророки будут оставаться в неведении. Хотя я начинаю задумываться, на тех ли Претендентов ты поставила, Керис. Они провалили уже вторую засаду, хотя я рассказал им все, что нужно, чтобы покончить с Аквиллой и Витуриусом.
– Фаррары – единственный выбор. Витуриус – слишком упрям, а Аквилла – слишком преданна ему.
– Тогда Маркус должен победить, чтобы я смог его контролировать, – сказал человек-тень.
– Даже если это будет кто-то из двух других, – в голосе Коменданта прозвучало сомнение, что совсем на нее не похоже. – Витуриус, например, ты можешь покончить с ним и принять его форму…
– Менять форму – дело не из легких. И я не ассасин, Комендант, чтобы убивать тех, кто тебе мешает.
– Он не мешает…
– Если ты хочешь, чтобы твой сын умер, сделай это сама. Но не позволяй личным мотивам мешать заданию, которое я тебе дал. Если ты не выполнишь его, наше сотрудничество закончится.
– Еще два Испытания осталось, мой Князь Тьмы, – голос Коменданта стал тише от сдерживаемого гнева. – Поскольку оба будут принимать в нем участие, я уверена, что смогу…
– У тебя мало времени.
– Тринадцати дней вполне…
– А если твои попытки саботировать Испытание Силы снова провалятся? Последнее Испытание будет уже на следующий день. Через две недели, Керис, у тебя будет новый Император. Смотри, чтобы им оказался тот, кто надо.
– Я не подведу вас, милорд.
– Конечно нет, Керис. Ты и раньше меня не подводила. В знак моей веры в тебя я принес тебе еще один подарок. – Шелест и затем резкий вздох. – Могу кое-что добавить к той татуировке, – сказал гость Коменданта.
– Нет, – выдохнула Комендант. – Нет, не стоит ее трогать, она – моя…
– Как пожелаешь. Пойдем. Проводи меня до ворот.
В следующую секунду окно со стуком закрылось, и я чуть не сорвалась с выступа. Свет в комнате погас. Я слышала, как в глубине комнаты хлопнула дверь, и затем наступила тишина.
Меня трясло. Наконец, наконец я раздобыла кое-что полезное для Ополчения! Это не все, что им хотелось знать, но этого должно быть достаточно, чтобы задобрить Мэйзена и выиграть время. Отчасти я ликовала, но в то же время все еще думала о существе, которого Комендант называла Князем Тьмы. Кто это был?
Книжники принципиально не верят ни во что сверхъестественное. Скептицизм – одно из немногого, что осталось от нашего книжного прошлого, и большинство из нас стойко этого придерживается. Джинны, ифриты, гули, рэйфы – это все мифы и легенды кочевников. Ожившие тени – лишь обман зрения. Для темного человека с голосом из преисподней тоже должно быть объяснение.
Только я его не находила. Он реален. Так же, как реальны гули.
Из пустыни налетел внезапный порыв ветра, шпалера закачалась, и я чуть не сорвалась с выступа. Чем бы это существо ни оказалось, решила я, лучше мне о нем не думать. Важно лишь то, что я раздобыла нужные сведения.
Я дотянулась ногой до решетки, но сразу отдернула ее – налетел еще один порыв ветра. Решетка скрипела, раскачивалась и в конце концов, к моему великому ужасу, упала с оглушительным грохотом на булыжники. Проклятье! Я затаила дыхание, ожидая, что Кухарка или Иззи выйдут и обнаружат меня.
Спустя несколько секунд по камням на заднем дворе заскрипели сандалии. Из коридора лакейской появилась Иззи в накинутой на плечи шали. Она посмотрела вниз – на шпалеру, затем вверх – на окно. Заметив меня, открыла рот от удивления. Но затем просто подняла и приставила решетку к стене, наблюдая, как я слезла вниз.
Я повернулась к ней, судорожно придумывая какое-нибудь объяснение, однако любое казалось бессмысленным. Она заговорила первой.
– Хочу, чтоб ты знала: я считаю, то, что ты делаешь – это смело. Очень смело, – ее слова лились беспрерывным потоком, словно она копила их для этого момента. – Я знаю о налете, и о твоей семье, и об Ополчении. Я не шпионила за тобой, клянусь. Просто тем утром, после того как я отнесла песок наверх, вспомнила, что оставила утюги нагреваться в духовке. А когда вернулась за ними, вы разговаривали с Кухаркой, и я не хотела прерывать. В любом случае, я подумала, что смогу помочь тебе. Я много всего знаю. Я ведь провела в Блэклифе почти всю жизнь.
На миг я онемела. Могу ли я просить ее никому больше об этом не рассказывать? Или мне рассердиться за то, что она подслушивала? Ни единой толковой мысли не приходило в голову, но одно я знала точно: нельзя принять ее помощь, это слишком рискованно. Я и сказать ничего не успела, а она спрятала руки под шаль и покачала головой.
– Забудь… – Иззи выглядела такой одинокой – какой она и была долгие годы, целую жизнь. – Это глупая идея. Прости.
– Не глупая, – сказала я. – Просто опасная. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Если Комендант об этом узнает, она убьет нас обеих.
– Может, это и лучше, чем жить вот так. По крайней мере, я умру, сделав что-то полезное.
– Я не могу этого допустить, Иззи. – Мой отказ ранил ее, и я чувствовала себя из-за этого просто ужасно. Но я не настолько отчаялась, чтобы подвергнуть ее жизнь риску. – Прости.
– Ты права, – она вернулась в свою скорлупку. – Не обращай внимания. Просто… забудь.
Я приняла правильное решение. Я знала это. Но так больно было видеть, когда она уходила, одинокая и несчастная, и сама мысль, что плохо ей из-за меня, заставляла страдать еще больше.
* * *Я попросила Кухарку, чтобы она почаще отправляла меня со всякими поручениями, чтобы бывать на рынке каждый день, но встретить никого из Ополчения никак не удавалось.
Пока наконец на третий день после подслушанного разговора, пробираясь через толпу перед курьерской конторой, я почувствовала, как на мое запястье легла рука. Я инстинктивно оттолкнула локтем наглеца, который решил, что может хватать меня, но меня тут же поймали и за вторую руку.
– Лайя, – пробормотал в самое ухо тихий голос. Голос Кинана.
Я затрепетала от знакомого запаха. Кинан выпустил мою руку, но тут же крепко обнял за талию. В первый миг захотелось вырваться, сказать, чтобы он не смел меня касаться, но в то же время я почувствовала, как по позвоночнику прокатился приятный озноб.
– Не оборачивайся, – сказал он. – Комендант послала за тобой хвост. Он пытается продраться сквозь толпу. Мы не можем рисковать и встречаться сейчас. У тебя есть что-нибудь?
Я подняла письмо Коменданта к лицу и начала им обмахиваться, чтобы прикрыть губы, пока говорю.
– Есть. – Меня потряхивало от возбуждения, но я чувствовала напряжение Кинана.
Я повернулась посмотреть на него, и он предупреждающе сжал руку. Однако я успела увидеть мрачное выражение его лица. Мой восторг тотчас угас. Что-то не так.
– С Дарином все в порядке? – прошептала я. – Он…
Я не могла вымолвить ни слова. Страх сковал меня, и я замолчала.
– Он в камере смертников в Серре, в Центральной Тюрьме, – Кинан говорил мягко, таким же тоном Поуп сообщал пациентам плохие новости. – Его должны казнить.
