Александр Зорич - Стальной лабиринт

Ну а когда все это было сделано, выяснилось, что в целях соблюдения секретности и введения противника в заблуждение надо… сменить всю систему нумерации машин!

Вместо привычных и понятных взводных диапазонов номеров (101–103, 201–203 и 301–303) гении из штаба дивизии постановили, что машины первой роты должны нумероваться следующим образом: 42–44 в первом взводе, 52–54 во втором взводе и 62–64 в третьем. Раньше Растов точно знал, что «триста первый» означает машину комвзвода-3. А теперь пойди запомни, что это почему-то 62!

Покусился штаб и на святая святых: сотый номер комроты. Теперь Растову предписывалось вообще не наносить на башню своего танка какие-либо цифры. Зато комроты должен был придумать себе новый позывной и, более того, изобразить на башне персональную эмблему, отвечающую этому позывному — как принято в палубной авиации.

Растов шипел и плевался, но наводчика Кобылина новшество, наоборот, воодушевило.

— Не вижу проблемы, товарищ командир! — сказал он, жизнерадостно сверкая белозубой улыбкой. — Назовем танк «Динго»!

— Это еще поче… — начал было Растов, но вспомнил: — Понятно. Ну, давай… А кто рисовать будет? Ты?

— Я не умею, — развел руками Кобылин. — Могу только фотографию предоставить.

— Я могу, — сказал мехвод Помор. — Рисовать я, правда, тоже не умею. Но я возьму фото Кобылина и подкачу к военным топографам, они мне декалей на своей технике нахимичат. Мы их творчески порежем, на башню накатаем и по ним как по трафарету тогда уже.

А «понятно» насчет динго Растову стало вот что. На Синае к Кобылину приблудился бодрый рыжий кобель. По мнению Растова, принадлежал он к породе «кабыздох», ну а при включенной фантазии мог, возможно, считаться помесью корги с лайкой.

Однако Кобылин отчего-то с первой же минуты отнес кобеля к диким собакам динго. (Ареал обитания которых, следует заметить, лежит на противоположной стороне земного шара от Синая.)

Как бы там ни было, задружились они крепко. Кобылин даже сговорился с какими-то сомнительными бедуинами возле Джебель Мусы, что сдаст им своего закадычного четвероногого дружка на хранение за пятьдесят терро. А когда вернется с войны — заберет…

— Моя фамилия — Дидимов-Затонский.

— Как, простите? — спросил кто-то из заднего ряда.

Вошедший поджал губы. Сглотнул. Растянул рот в псевдоприветливой улыбке и повторил:

— Фамилия у меня сложная. Даже — сложносоставная, из двух. Первая часть — Дидимов, это фамилия рода моей матери, восходящего к знаменитому хирургу конца XVIII века. Вторая часть — Затонский. Помните живописца-мариниста, в музее Пушкина экспонируется? Так вот, это он…

Кают-компания примолкла. Было ясно, что потомков живописцев и хирургов просто так, от нечего делать, к обычным скромным гвардейцам не присылают. Так и оказалось.

— Я представляю разведорганы Генштаба и, со вчерашнего дня, Совет Обороны. Уполномочен сообщить важную информацию о вашей ближайшей боевой задаче.

По залу пополз шепоток. «Паркида», «ну ясное дело, система Вахрам», «я же тебе говорил», «дождались наконец», «люксогеновые заводы брать будем».

Полковник продолжал:

— И задача эта — город Гель, столица планеты Навзар, система звезды Кай Тир.

Шепоток в зале перерос в ропот: «первый раз слышу», «это где еще?», «так в системе Кай Тир другая планета же вроде», «ну да, Трайтаона».

Дидимов-Затонский нервически пригладил седой ежик на голове, сделал скучное лицо и выждал, пока зал успокоится.

— Понимаю ваше недоумение, товарищи. Откровенно говоря, для меня самого позавчерашний инструктаж у товарища Растова стал полнейшей неожиданностью.

При упоминании отца на лице Константина не дрогнул ни один мускул — навык, вышколенный за годы службы.

— И да, действительно: знаменитая планета Трайтаона тоже находится в системе Кай Тир. Однако помимо Трайтаоны, которая является второй планетой системы, конкордианцами также освоена и третья планета, Навзар. Название планете дано по имени мифологического царя из эпоса «Шахнаме». То же, впрочем, относится и к Трайтаоне… Но это малосущественно. Что важно — так это решение нашего командования на операцию, которой присвоено кодовое наименование «Брусилов». Готовя наступление на решающем операционном направлении, Генштаб ВКС и Совет Обороны решили нанести ряд сокрушительных ударов по врагу и на нескольких других, смежных направлениях… Почему так? Потому что врага надо дезориентировать, сбить с толку, распылить его силы…

«Нашли еще себе статистов! Будем тут врага „дезориентировать“!» — подумал Растов печально. Но, конечно, промолчал, сердито играя желваками.

— …Но подчеркну: не надо воспринимать десант на планету Навзар как вспомогательный и уж тем более — демонстрационный. Перед вами стоит конкретная, важная и трудная боевая задача. Коротким, но сокрушительным ударом вы должны разгромить группировку противника в долине реки Птичьей и к исходу третьих суток овладеть столицей планеты городом Гель.

— На фарси «гель» означает «цветок», — блеснул эрудицией аноним за спиной Растова.

— Да, цветок, — легко согласился полковник. — У нас есть все основания считать, что потеря этого аленького цветочка вызовет самую бурную реакцию клонского военно-политического руководства и, возможно, приведет к большим перестановкам в Благом Совещании. Ну а в чисто военном отношении наш удар заставит врага снять с главного операционного направления (полковник изо всех сил избегал произносить название «Паркида»!) до полутора расчетных дивизий с целью высадки контрдесанта. Когда и если первые корабли с этим контрдесантом появятся в системе Кай Тир, вы, товарищи, сможете считать свою задачу полностью выполненной…

«Что ж там в этом Геле? — спрашивал себя въедливый Растов. — Гог, Магог и десять казней египетских? И если это такой важный город, что его захват тотчас вызывает перестановки в Благом Совещании, то почему мы не проходили его в академии?»

Словно вторя его мыслям, сидящий слева от него майор Зуев, к слову, багровый от злости, вполголоса проворчал:

— Хорошенькие цветочки на планете Навзар! Чье-то семейство там, что ли, эвакуированное живет? Или гарем адмирала Шахрави?

Дидимов-Затонский еще долго объяснял. Но Растов уже не слушал. Ему было ясно главное: на Паркиду они в любом случае не попадут. Очевидно было и то, что операция грядет ну очень странная…

На лавочке возле автомата со свежевыжатыми соками обсуждали, конечно, пункт назначения.

В центре, с обрубком томно дымящей самокрутки, стоял командир тяжелого мотострелкового батальона (матчасть Т-14Б), муромчанин Любосвет Мирошник. Его длинная рыжая борода была заплетена в две аккуратных косы, закрепленных серебряными кольцами.