Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Поднявшись по склону, она снова увидела следы. Большие изрытые борозды в глине, колоссальные отпечатки, похожие на отпечатки достаточно широкого тела проползшей змеи. Рядом – узкие, сверкающие костяшки зубов и кусочки ржаво-золочёного панциря. Она прижала ладонь к холодному камню и ощутила через него вибрацию – тонкий, но постоянный пульс, как от далёкого сердца. Лираэль поняла, что этот участок земли не пуст. Здесь жили существа, и не только те, что ползали по траве. В складках скал прятались норы, из которых периодически выскакивали мелкие хищники. Быть ближе – значит слышать их, но также – значит рисковать стать следующим в их хронике существования.
Один из уступов выглядел многообещающе. Это была этакая небольшая ниша в скале, нависающая над ровной площадкой, защищённая сверху от дождя и с узким подходом с одного бока – классическое “убежище”. По крайней мере, в её собственном воображении. Но “классическое убежище” на этой планете означало иное. Ниша была покрыта тонким покрывалом мха, и изнутри пробивались некоторые фосфорные споры, которые, подсвечиваясь, давали внутренности пещеры странный тёплый отблеск. Внутри царил вечный сумрак, и лишь на дне валялись крошечные косточки и черепки – не знакомые молодой эльфийке, слишком дробные и аккуратные, как если бы мелкие существа схоронили тут сотни, если не тысячи своих мёртвых сородичей.
Она осторожно спустилась к входу в нишу. Своеобразный дверной порог был узкий. И пройти туда можно было только боком. Первое, что сделала Лираэль – так это опробовала устойчивость свода. И легкое постукивание палкой отдавалось глухим эхом. Появился вопрос безопасности. Не обвалится ли это при первой ночной сотрясении? Она не могла поручиться, но риск был меньше, чем у разбитого челнока. Камень держался над ней гораздо прочнее, чем изломанный и изъеденный различными тварями металл.
Следующий её шаг – примитивное обустройство. Она потянула кнутом от кабеля один из листов обшивки, который остался целым, и стала использовать обломок как козырёк. Вонзила тонкий конец в мягкую землю у входа, оперла лист и подтянула его так, чтобы он частично прикрывал вход. Это не была дверь – скорее козырёк от дождя и видимости. Но он ломал силуэт на поле, делая нишу менее заметной для проходящих существ. Затем она использовала провода, чтобы сделать “тревожную ловушку”. Для этого девушка натянула тонкий трос между двумя камнями у входа и привязала к нему кусочек обломка металла, который при любом натяжении должен был звонко удариться о каменный край и издать звук. Она знала, что это привлечёт внимание – но не к себе, а к входу. И любое существо, пытающееся подойти сюда достаточно уверенно и небрежно, выпустит шум и предупредит её. Это было примитивно, нелепо и, возможно, бесполезно, но это было хоть что-то, что могло купить ей секунды жизни.
Потом она провела рукой по стене ниши и нашла углубление, где можно было лечь боком так, чтобы постоянно было видно подход. Разложила рядом с собой кусок ткани, сложила внутрь пару оставшихся от панелей изолированных проводков – не потому, что это тепло, а потому что они давали маленькую преграду от земли и некий психологический барьер. Затем она углубилась дальше. Тот самый нож, которым она сейчас владела, помог ей срезать пару свисающих лиан и сделать из них примитивную верёвку. Это было не ловко – верёвка получилась толстой и скользкой – но на ней можно было бы подтянуться, чтобы не свалиться с уступа ночью. Тем более, что ей удалось найти небольшой ручеёк, воду из которого пропустила через фильтр из аварийного набора, и смогла сделать несколько глотков этой живительной влаги.
Всё это заняло время. Она устало садилась, а потом снова вставала. Её ухоженные пальцы теперь были порезаны. А остатки одежды уже чем-то запачканы. Каждый забытый кусочек мастерства, который раньше делал кто-то другой, наливщик, техник, слуга – теперь возвращался к ней как нож в спину.
“А ты умела это?” – Шептало прошлое. Нет, не умела. Но сейчас она училась. Каждый неуклюжий узел, каждый плохо затянутый трос были как маленькая победа, потому что лишь они держали её в состоянии, в котором можно ещё ждать, дышать и выбирать.
Перед уходом она устроила ещё одну предосторожность. Положила заранее подготовленный факел в скрытую нишу чуть в стороне, с привязкой так, чтобы он упал и загорелся, если кто-то пойдёт по тропе не так, как нужно. Это была ловушка не ради нападения, а ради сигнала – шум и свет настораживают и, возможно, отпугнут мелких хищников. А если нет – то хотя бы помогут ей понять, что к ней подбираются. Сигнальный шар она спрятала глубже в нише. Его включать собиралась лишь в случае крайней необходимости.
Когда она наконец отступила назад, оглянувшись на свою работу, усталость устремилась в костях как тяжесть. Скалы не были домом, но были лучше, чем открытая поляна. Здесь меньше прямого обзора для рейдеров леса, здесь можно проследить подход, и в крайнем случае – забиться дальше в щель и закрыть за собой дверь. Но у ниши были и недостатки. Она была узка, и если подойдёт большое существо – отбиться будет сложно. И если печать планеты, если её тёмное дыхание пробудит что-то “подземное”, то здесь камни будут отдавать каждый удар сильнее, чем в разбитом челноке.
Она села на камень и, впервые за долгое время, позволила себе долго посмотреть на место, откуда пришла – на исковерканное тело челнока, на прогулочные следы в грязи. В голове звенело:
“Не отходи слишком далеко… Не оставляй сигналов… Жди спасателей…”
Но в груди росло иное. Знание, что теперь она умеет больше, чем вчера. Примитивные узлы… Верёвка из лиан… Даже просто натянутый трос… Это всё не спасение, но это начало. И на этом начале можно попытаться построить что-то большее.
Закрыв вход листом обшивки почти полностью, она протянула руку и, дернув за трос, проверила, что ловушка звучит. Металл звякнул, эхом прокатившись по скалам. В ответ где-то в лесу послышался низкий отклик – не приближение, а скорее ответ. Кто-то услышал звук и остановился. Лираэль зажала ладонь на груди, почувствовав, как сердце бьётся по-новому. Не от паники, а от острой бодрости выжившего.
Она вернулась к челноку к полудню, но теперь уже не как пленница,
