Орден Святого Георгия - Валерий Пылаев
Ухоженные небольшие руки. Осанка, явно намекающая на благородное происхождение. И, несмотря на погоду, костюм из плотной темной ткани. Похоже, старик ничуть не тяготился жарой… А то и вовсе ее не замечал. С его появлением в комнате похолодало. Не то, чтобы сильно, однако заметно, градусов этак на пять-семь.
И это с распахнутыми настежь окнами.
— Доброго дня. — Я чуть опустил подбородок книзу, изображая поклон. — Вы не ошиблись. Потрудитесь объяснить, что за срочность… Впрочем, для начала можете представиться — раз уж не сделали этого раньше.
— Разумеется, Владимир Петрович, — отозвался старик. — Но позвольте мне сделать это… с глазу на глаз.
Петропавловский уже успел подняться с дивана и явно готовился ввернуть что-то в высшей степени язвительное.Из нас троих он лучше всех разбирался в документах и цифрах и вообще отличался изрядным здравомыслием, но когда дело доходило до драки, бывший семинарист демонстрировал и отвагу, и местами даже слабоумие.
Но не в этот раз. Когда концентрация мощи Таланта в комнате подскочила примерно вдвое, а темные глаза старика вдруг засверкали ледяными голубоватыми искорками, пыла у Петропавловского явно поубавилось. Ноги сами зашагали к двери, и совладать с ними у бедняги получилось только на половине пути. Бедняга с явным усилием остановился и посмотрел на меня, выпрашивая то ли поддержки, то ли дозволения.
Я молча кивнул и махнул рукой — иди. Будь у старика намерение прикончить меня, вряд ли он стал бы стесняться свидетеля. Такой скорее разнесет Талантом все здание — силенок ему уж точно не занимать… Впрочем, люди из высшего света обычно поручают всю грязную работу кому-то другому.
Пачкать руки аристократы не любят.
— Должен признать — вы умеете держать себя в руках, Владимир Петрович, — усмехнулся старик, когда Петропавловский скрылся за дверью. — Немногие на вашем месте сохранили бы спокойствие.
— Не вижу причин волноваться. — Я пожал плечами. — Убийцы редко носят дорогие костюмы и часы на цепочке.
— Позвольте не согласиться, друг мой. Среди мне подобных найдутся душегубы куда страшнее тех, что по вечерам рыщут по подворотням с финками или «наганами».
Старик чуть склонил голову и, прищурясь, принялся разглядывать меня. И по каким-то непонятными причинам увиденное ему… нет, не то, чтобы понравилось, но уж точно не разочаровало. Или хотя бы показалось занятным.
— Как скажете, сударь, — отозвался я. — И давайте все-таки перейдем к делу. Не думаю, что вы явились сюда обсуждать нравы благородного сословия… И как вас вообще сюда пустили?
— Мое имя открывает двери. Пусть не все, но очень многие. — Старик шагнул вперед, протягивая руку. — Юсупов, Николай Борисович. Полагаю, вы обо мне слышали.
Еще как слышал. И не раз. И запомнил в первую очередь как Владеющего, чей Талант позволяет в одиночку разобраться с огромной плотоядной Жабой. И во вторую — как тайного недруга покойного Вяземского.
А значит, мы с сиятельным князем Юсуповым в каком-то смысле на одной стороне. Конечно, он не слишком-то учтиво появился, вломившись в контору без приглашения, но тут же извинился, да и в целом вел себя не просто вежливо, а подчеркнуто-манерно. Однако при этом не стал представляться полным титулом. Будто хотел намекнуть, что его визит неформальный. Встреча равного с… ладно, пусть не совсем равным — зато приятным и предположительно дружественным.
Так что избегать рукопожатия никаких причин не было — и я даже с некоторым удовольствием стиснул изящную, но не по стариковски крепкую прохладную ладонь.
— Теперь, когда со всеми формальностями так или иначе покончено, — сказал я, — вы сообщите мне о причине столь внезапного визита?
— Разумеется, Владимир Петрович. — Юсупов отступил на шаг. — Как вы могли слышать, несколько лет назад с моим сыном произошло… произошло несчастье.
— Искренне вам сочувствую. Хоть и ничего не знаю о случившемся, — на всякий случай уточнил я. — Но позвольте спросить — какое отношение это вообще может быть ко мне?.. Ваше сиятельство.
— Оставьте титулы — они нам точно ни к чему. — Юсупов махнул рукой. — Вы — единственный человек, который может помочь. Во всяком случае, из всех, с кем я знаком хотя бы заочно.
Будь мой гость рангом хоть чуть пониже, я б точно не удержался и присвистнул: вот так событие — аристократ, глава древнего княжеского рода пришел просить об услуге какого-то там… поручика. В лесу определенно сдохло что-то покрупнее даже самого старого и матерого медведя.
— Вот как? — поинтересовался я. — И что же заставило вас так думать?
— Исключительно ваша репутация, Владимир Петрович. Особенные способности очень непросто спрятать. Я бы даже сказал, почти невозможно. — Юсупов улыбнулся — только уголками рта, глаза его так и остались серьезными. — Впрочем, лично для меня куда важнее другое. Если слухи не не врут — вы человек чести и умеете держать слово.
— Хотелось бы так думать, — усмехнулся я. — Впрочем, не уверен, что этого достаточно, чтобы вам помочь.
— Очень надеюсь, что я смогу вас убедить. — Юсупов обернулся в сторону двери и чуть понизил голос. — Но мне бы хотелось поговорить в другом месте… Конечно же, если вы не возражаете.
— А если я все-таки воздержусь?
— Это ваше решение. Не поймите меня неправильно — вы мне никоим образом и ничем не обязаны. — Юсупов пожал плечами. — Но я все же смею надеяться, что вы не откажете старику в личной просьбе… Ведь не откажете?
Глава 26
С воспитанными людьми порой бывает невыносимо сложно. Особенно когда они при этом оказываются еще и приятными. В таких случаях отказать им становится и вовсе почти невозможно. У меня это всякий раз получалось не без труда, хотя за сотни прожитых лет я просто обязан был накопить титанический запас цинизма, подозрительности, устойчивости к манипуляциям и самого обычного здорового эгоизма.
Но, видимо, все-таки накопил недостаточно: не прошло и пары минут, как мы с Юсуповым уже спускались на Садовую улицу. Стуча ботинками по ступенькам, я ловил себя на мысли, что даже не будь у меня пары-тройки разумных причин помогать его сиятельству — я бы и их непременно придумал… Даже зная,
