Поток - Сергей Терёхин
– И чей же чай мы пьем сегодня? – Традиция показалась девушке очень милой, но немного глупой. Зачем хранить то, что любой может найти, просто выйдя за околицу?
– Говорят, что это сбор из сумок Бона, – голос Уинстона стал грустным. – Есть такая традиция среди разведчиков: поминать погибшего, заваривая его последний чай.
Он замолчал и снова не стал смотреть на огонь. Мелони не хотела ему мешать, поэтому потихоньку пила чай и разглядывала снующих вокруг воинов. Походные котлы убрали, остатки припасов сложили обратно во вьючные мешки, дозорных сменили, чтобы они могли поужинать тем, что осталось, и люди, заканчивая свои дела, понемногу собирались у костра. Девушка подвинулась ближе к Уинстону, чтобы освободить место тем, кто промок не меньше нее и тоже хотел погреться.
– А почему Берт назвал тебя пришельцем? – Мелони хотела как-то начать разговор и спросила первое, что пришло в голову. Уинстон дернулся, словно его ударили плеткой, и выронил чашку. Остатки чая выплеснулись ему на сапоги.
– Прости, я что-то задумался, и ты меня напугала. – Он поднял чашку и положил на более-менее плоский камень, причем нарочито долго устраивал ее там, как будто тянул время. – Дело в том, что я действительно родом не из Анклавов.
– Что значит «не из Анклавов»? А откуда? Разве люди живут где-то еще?
– А что тут такого? Ты ведь тоже не из анклава.
– Хочешь сказать, что ты из дикарей, как и я?! – Возмущению ее не было предела, его слова злили ее, он явно решил поиздеваться.
– Нет, по крайней мере мне так не кажется.
– Что это значит? Ты что, не знаешь, откуда ты?!
Он посмотрел на нее напуганным, загнанным взглядом, как будто просил оставить эту тему, дать ему шанс, но она так сверкнула глазами, что он не выдержал и отвернулся, опустив голову и глядя себе под ноги.
– Я из Англии, – начал он совсем тихо и сдавленно, словно выталкивая из себя каждое слово. – Помнишь, я тебе про нее рассказывал? Далекая страна посреди океана, я смутно помню ее, хотя и уверен, что родился именно там. Но вот все остальное… – Он запнулся и замолчал, но после долгой паузы продолжил: – По правде говоря, отчетливо я помню только то, что было в последние месяцы. Как я шел в одиночестве по опустошенным землям, как добирался до Анклавов и попал в город Джозефа, как жил там, пока Димитрий готовился к походу, и весь этот путь обратно, через Польшу и Германию, до встречи с тобой. И, конечно же, Портал. Это первое, что я помню четко и ясно, – его и сознание того, что я должен найти людей и рассказать о том, что увидел. Остальная часть моих воспоминаний похожа на бессвязную череду образов, многие из которых слишком странные и просто не могут быть правдой.
Мелони молча слушала признание Уинстона, настолько же удивительное, насколько и неожиданное. В его рассказ было трудно поверить, но он странным образом прояснял многое, придавая смысл тому, что казалось бредом. Например, тому, что Уинстон не равнодушен к чужим ему людям, тому, как он переживает их гибель, тому, как нелепо он выглядит среди этих суровых воинов, и тому, как к нему относятся Димитрий и Ричард, несмотря на все его странности. Да даже то, что он продолжает защищать и заботиться о ней несмотря на все, что она сделала или сказала, и то не имеет никакого смысла, если только он не…
– «Пришелец, который вливает яд в уши наших лордов», – Мелони по памяти повторила слова обезумевшего Берта.
– Да, Берт был прав. – Слова Уинстона отдавали горечью, он поднял голову и посмотрел на нее глазами, полными слез. – Я и есть причина всему. Это я рассказал Джозефу про Портал, из-за меня начался этот поход, из-за меня уже погиб Бон и остальные, а прямо сейчас там, на кряже, умирают еще десять хороших людей… Димитрий никогда не скажет этого, но даже я понимаю, что шансов добраться до Портала практически не осталось. Наш отряд обескровлен, половина припасов потеряна, а мы забрались намного дальше на юг, чем планировали. Что, если в итоге все эти смерти окажутся напрасными? Что тогда?
– Но ты ведь спас меня, правда? – Мелони положила руку поверх ладони Уинстона и легонько сжала его пальцы. Ей стало жаль его, она вдруг поняла, что так мучило ее спутника все это время. – Если бы ты не рассказал Джозефу про Портал, если бы вы не отправились в этот поход, я бы просто погибла там, в Пустоши. А значит, что бы ни произошло дальше, все было не зря.
Уинстон неуверенно кивнул, глядя ей в глаза. Мелони только сейчас заметила, что разговоры вокруг давно смолкли и все мужчины смотрят на них с Уинстоном.
– Не грусти, парень, и не бери на себя слишком много, – нарушил тишину жилистый разведчик со шрамом на щеке. Мелони не знала, как его зовут. – Ричард правильно сказал. Ты подарил нам веру в то, что мы можем что-то изменить. Терять друзей и близких тяжело, мне это известно не понаслышке. Но намного тяжелее год за годом жить в страхе за тех, кто еще жив. Снова и снова выезжать в Пустошь, не зная, вернешься ли, а вернувшись – не найдешь ли дымящиеся руины на месте своего дома. Подниматься на Стену, думая лишь о том, что даже твоя смерть не защитит тех, кто остался в Анклавах. Нет, парень, каждый из тех, кто погиб вчера или погибнет завтра, сам решил идти в этот поход в надежде, что если и встретится лицом к лицу со своим страхом, то уж хотя бы в последний раз.
Другие члены отряда одобрительно перешептывались или кивали, соглашаясь со сказанным. Некоторые молча отворачивались, а кто-то даже сплюнул, но так, чтобы никто не заметил. Уинстон растерянно огляделся, явно смущенный оказанным ему вниманием и поддержкой, потом посмотрел на Мелони и с благодарностью сжал ее руку.
С первыми лучами солнца, как и обещал Димитрий, они отправились в обратный путь. Пока отряд вел своих лошадок под уздцы, спускаясь по крутому восточному склону холма, укрывавшего их от ветра этой ночью, Мелони с содроганием думала о переправе по колено в ледяной воде, ожидавшей их впереди. К счастью, прошлым вечером был найден более удобный брод в получасе езды вверх по
