Альфред Ван Вогт - Пешки ноль-А

Кожа спящего была гладкой. Тело выглядело сильным и крепким. Тот, кто следил за его питанием, имел в своем распоряжении больше оборудования, чем имела Лидж на эсминце.

Госсейн спустился по лестнице и осмотрел основание гробницы. Как он и предполагал, лестницы двигались, и панели основания могли открываться. Он отодвинул их и глянул вниз.

Почти мгновенно он понял, что подошел к развязке. На мощнейших кораблях Великой Империи он не видел машины, подобной этой.

Ошеломленный, он покачал головой. Несмотря на сложность механизмов, он узнал более десятка из них: схему искривителя пространства, детектор лжи, автоматические реле и другие, более простые приборы. Этот электронный мозг имел не менее ста пятидесяти главных секций, поверхность и внутренность каждой из которых переплеталась сотнями меньших схем.

Госсейн напряженно изучал искусственный мозг. При более детальном рассмотрении некоторые провода оказались обгоревшими. Это насторожило его, и, приглядевшись, он обнаружил еще несколько поврежденных схем. Непонятно, как мог сломаться такой совершенный и защищенный агрегат. Но его неисправность не вызывала сомнений.

Чтобы восстановить машину и разбудить Спящего Бога, потребуется очень высокая квалификация. Возможно, это будет не его работой. Он был на передней линии, а не в техническом отделе.

Пришло время возвращаться на линкор. Он телепортировался на «Венеру» и услышал звон набата.

Эллиот объяснил, что битва закончилась.

– Я думаю, они даже не поняли, что случилось, когда наши роботы начали действовать. Мы захватили всю команду.

Одержанная победа порадовала Госсейна. Захваченный линкор был месяц назад послан на замену эсминца Y-381907. Он должен был вербовать новых предсказателей на корабли Великой Империи. Теперь потребуется время, чтобы заменить его другим. Это был один результат.

Второй, более важный, по мнению Госсейна, заключался в том, что «Венера» могла теперь последовать за ним на Горгзид.

Никто из ноль-А не мог предложить объяснение загадки Элдреда Кренга. Эллиот сказал:

– Мы можем только предполагать, что он ничего не знал о предсказателях. Ваше открытие, похоже, указывает на то, что Кренг знает о происходящем больше, чем мы думаем.

Немного позже Госсейн получил другую матрицу, и Эллиот сказал ему:

– Мы сейчас же отбываем и увидим вас через три дня.

Госсейн кивнул. Он собрался более детально исследовать Храм Спящего Бога.

– Надо посмотреть, в каком состоянии атомный двигатель. Может, мне удастся поднять в космос весь храм. – Он усмехнулся. – Они могут принять это за предзнаменование, что Бог не одобряет их агрессию. – Он закончил более серьезно. – За исключением этого я буду сидеть тихо, как мышка, пока вы не прибудете.

Прежде чем покинуть корабль, он разыскал доктора Кейра. Психиатр предложил ему сесть, но Госсейн отказался. Он сказал:

– Доктор, во всем этом есть нечто необъяснимое. Дважды мое сознание было перенесено в тело принца Ашаргина. На первый взгляд кажется, что кто-то специально предоставляет мне возможность войти в курс происходящих галактических событий, и я принял бы такое объяснение. Но почему Ашаргин? Почему именно он? Ведь если можно перемещать мое сознание в тела других людей, почему его не поместили в тело Энро? Уверен, что в этом случае я мог бы остановить войну. – Он щелкнул пальцами. – В связи с этим я прихожу к заключению, что мы неправильно оцениваем происходящее. Должен существовать другой, возможно более значимый, чем сама война, ответ.

Он стоял, нахмурясь, затем протянул руку. Доктор Кейр молча пожал ее. С матрицей в руках Госсейн телепортировался в кладовку Храма Спящего Бога на Горгзиде.

Выйдя из темноты, он понял с таламическим расстройством, что снова очутился в теле принца Ашаргина. В третий раз за последние месяцы.

XIX

Во имя здравомыслия помните: первым шагом является событие, первоначальный стимул; вторым – нервное восприятие этого события через органы чувств; третьим – эмоциональная реакция, основанная на жизненном опыте; четвертым – вербальная реакция. Большинство индивидуумов отождествляют первый и четвертый шаги и не осознают, что существуют второй и третий.

– Время ужина, – сказала Нирена. Госсейн-Ашаргин поднялся, и они вышли в коридор.

Лицо Нирены было задумчиво, она нежно взяла Ашаргина за руку. Этот бессознательный жест подтвердил уже выясненное Госсейном из памяти Ашаргина: их женитьба действительно переросла в любовь.

– Я не совсем уверена, – заявила Нирена, – что мне нравится привилегия присутствовать на королевском ужине.

Госсейн-Ашаргин не ответил. Он думал о теле Гилберта Госсейна, лежащего в кладовке Храма Спящего Бога. В любой момент туда мог зайти Секох и обнаружить его.

За этим пугающим фактом личная жизнь принца и принцессы Ашаргин отступала на задний план.

Ни Энро, ни Секох не присутствовали на ужине, но Госсейну не стало от этого легче. Он представил себе хранителя, решившего провести эту ночь в Храме. Необходимость экстренных действий не вызывала сомнений, и большую часть ужина он продумывал детали.

Отвлекшись от своих мыслей, он поднял взгляд и увидел, что обе женщины очень бледны. Патриция говорила:

– …Возможность полной победы Лиги тревожит меня не меньше, чем безоговорочная победа моего брата.

Нирена ответила:

– Это ужасно быть втянутым в войну против своей воли, не иметь к ней никакого отношения и вдруг обнаружить, что твоя судьба так тесно связана с судьбой твоей стороны.

Госсейн понял их. Очевидно, военная ситуация сильно изменилась, раз они так заволновались.

Поражение было бы личным бедствием для каждого жителя Великой Империи. С ним пришло бы унижение, оккупация, безжалостный поиск военных преступников, мстительность.

Он собрался заговорить, но передумал, осененный неожиданной мыслью: «Отсутствие диктатора за столом, возможно, объясняется серьезностью ситуации».

И не успев ничего сказать, он получил подтверждение.

– Энро на флоте. Бесследно исчезли четыре дивизии, и битва в Шестом Деканте приостановлена. Сейчас разрабатываются ответные меры, – сказала Патриция.

– А где Секох? – спросил Госсейн.

Этого никто не знал, но Кренг бросил на него странный взгляд. Однако все, что он сказал, было:

– Конечно, главное, чтобы не было ничьей полной победы. Безоговорочная капитуляция – это иллюзия.

Госсейн не стал ничего скрывать. Сжато, не сообщая источник информации и не описывая роботов-защитников и их действия, он объяснил им, какой результат возможен в этой войне. Он закончил:

– Чем скорее Энро поймет, что его ждет долгая, изматывающая война, и сделает или примет предложение о мире, тем быстрее он предотвратит полный крах. – Он встал. – Если Энро вернется раньше меня, скажите, что я хочу видеть его.

Он извинился и, выйдя из комнаты, поднялся на крышу, где стояло несколько самолетов, всегда готовых к взлету. Он сел на переднее сиденье ближайшего, и робот-пилот спросил его:

– Маршрут?

– За гору, – сказал Госсейн. – Там я скажу, куда двигаться дальше.

Они летели над городом. Госсейну казалось, что море огней внизу никогда не закончится. Однако, наконец наступила тьма, она была почти полной за исключением отдельных мерцающих на горизонте огоньков.

Робот-пилот снова спросил:

– Мы над горами. Куда теперь?

Госсейн глянул вниз, но ничего не увидел. Погода была облачной и темнота непроглядной.

– Приземлись на дороге в полумиле от Храма Спящего Бога, – сказал он.

Он описал местность: изгиб дороги, деревья, – базируясь на острой памяти Ашаргина.

Полет продолжался в тишине, пока они не приземлились в указанном месте. Напоследок Госсейн приказал роботу-пилоту возвращаться каждый час.

Он вышел на дорогу и, пройдя несколько футов, остановился. Подождав, пока самолет почти бесшумно взлетел, он отправился дальше по дороге.

Ночь была теплой и тихой. Как он и рассчитывал, никто не повстречался ему. Эту дорогу Ашаргин знал с детства. Тысячи раз такими же ночами он возвращался по ней с картофельных полей в рабочий барак.

Он остановился в тени Храма, еще более черной, чем ночь, и прислушался.

Ни звука.

Он смело распахнул железную дверь и спустился по металлической лестнице, по которой шел во время Церемонии Лицезрения.

Госсейн беспрепятственно достиг двери, ведущей в гробницу. К его удивлению, она оказалась не запертой. Он взял с собой отмычки, но они не понадобились, чему можно было только порадоваться, учитывая слабость и неловкость Ашаргина.

Он проскользнул внутрь и мягко закрыл за собой дверь. Перед ним открылась знакомая картина гробницы. Не мешкая, он прошел в коридор, который вел в личный кабинет хранителя.

Возле двери он снова остановился и прислушался. Тишина. Успокоившись, он вошел и направился прямо в кладовку. Он затаил дыхание, вглядываясь в тускло освещенную каморку, и вздохнул с облегчением, увидев тело, лежащее на полу.