Мэтью Стовер - Эпизод III: Месть ситхов
Оби-Ван склонил голову, пряча в усах улыбку.
— Тебе следовало быть джедаем. Падме ухитрилась весело рассмеяться.
— А тебе не следовало соваться в политику. Ты не умеешь скрывать свои чувства. В чем дело?
— В Анакине.
Претензия на легкость бытия поблекла, Оби-Ван, казалось, постарел на глазах. Он выглядел крайне усталым и озабоченным.
— Можно мне сесть?
— Пожалуйста, — Падме указала гостю на диванчик и сама присела на край.Он опять в вляпался в неприятности?
— Надеюсь, что нет. Тут… скорее личное. Кеноби поерзал.
— Его поставили в трудное положение как представителя канцлера, но я думаю, дело даже не в этом. Мы… вчера повздорили и не хорошо распрощались.
У Падме сжалось сердце. Кеноби должен знать, раз пришел к ней — обличить, разрушить их жизнь. Грудь разрывалась от боли за Анакина, но лицо продемонстрировало лишь вежливое любопытство.
— О чем спорили?
— Боюсь, что не могу рассказать, — отозвался Кеноби с виновато-хмурым видом. — Дела Ордена. Надеюсь, ты поймешь.
Сенатор чуть-чуть склонила голову.
— Разумеется.
— Вот только… беспокоюсь я за него. Я надеялся, что ты с ним поговоришь.
— О чем? — сенатор подарила Кеноби лучшую из дружеских, но скептических улыбок. — О делах Ордена?
— Сенатор… Падме. Прошу тебя, — магистр смотрел ей в глаза с состраданием и усталой тревогой. — Падме, я не слепец. Хотя старался им быть ради Анакина. И ради тебя.
— О чем это ты?
— Можно подумать, будто вы умеете скрывать чувства.
— Оби-Ван…
— Анакин любит тебя со дня вашей первой встречи в той жуткой лавке на Татуине. Он и не пытался спрятать любовь, хотя мы не говорили о ней. Мы… притворялись, будто я ничего не знаю. И я был счастлив, потому что любовь делала счастливым его. Ты делала его счастливым, когда это не удавалось ничему и никому другому. — Магистр вздохнул, свел брови над переносицей. — Да и ты, Падме, позабыла все, чему тебя учили. У тебя в глазах горит свет, когда произносят имя Анакина.
— Я…— она вскочила на ноги. — Я не могу… Оби-Ван, не заставляй меня говорить об этом…
— Я не хотел причинять тебе боль, Падме. Или ставить в неловкое положение. Я здесь не для того, чтобы допрашивать тебя, мне не интересны тонкости и подробности ваших отношений.
Она отвернулась, прошлась, лишь для того чтобы двигаться, едва сознавая, что вышла на умытую рассветом веранду.
— Тогда зачем ты пришел? Джедай уважительно держался сзади.
— На Анакина сильно давят. Для столь молодого человека ответственность чересчур велика. В его возрасте я все еще был падаваном, и до рыцарства мне оставалось еще несколько лет. Он… меняется. Быстро. И меня беспокоит то, во что он превращается. Если он покинет Орден… это будет большой ошибкой.
Падме заморгала, словно Кеноби дал ей пощечину.
— Почему… это же… невероятно, да? А как же пророчество, в которое так верили джедай? Что он — Избранный?
— Возможно, он — Избранный. Но я изучил пророчество, оно говорит лишь, что Избранный будет рожден, чтобы уничтожить ситхов, и что он принесет равновесие в Великую силу. Но там не говорится, что он должен быть джедаем.
Падме заморгала еще сильнее, сражаясь с отчаянной надеждой, лишившей ее дыхания.
— То есть… ему не обязательно?..
— Мой учитель Куай-Гон Джинн считал, что Великая сила желает, чтобы Анакина обучали в Храме. И все мы были уверены… о, полагаю, ты назовешь это склонностью к джедаецентризму. В конце концов, это же наше пророчество.
— Но желание Силы… разве джедаи не должны ему следовать?
— В общем — да. Но понимаешь, даже мы не все знаем о Силе. Смертный разум не может ее понять целиком. Мы говорим о желании Силы, как некто, не знающий о силе тяжести, может заявить, что река желает течь к океану. Это всего лишь метафора нашего неведения. А истина проста… если бы каждая истина была так же элементарна… и она заключается в том, что мы не знаем, чего собственно хочет Великая сила. И не можем узнать. Ее желания находятся так далеко за границами нашего восприятия, что мы можем лишь склониться перед тайной.
— А какое это отношение имеет к Анакину? — Падме сглотнула комок, но голос все равно сорвался. — И ко мне?
— Боюсь, что некоторые его нынешние… трудности… как раз из-за ваших с ним отношений.
Если б ты только знал, насколько…
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Кеноби опустил взгляд.
— Я не могу сказать, что тебе делать, Падме. Я могу только просить тебя обдумать интересы Анакина. Ты же знаешь, вам двоим не быть вместе, пока он остается в Храме.
В груди поселился холодок.
— Оби-Ван, я не могу говорить об этом.
— Что ж, дело твое. Но помни, что джедаи — его семья. Орден выстраивает его жизнь. Направление. Сама знаешь, какой он порой… разгильдяй.
Вот поэтому он — единственный из джедаев, кого я смогла полюбить…
— Да-да, разумеется.
— Если истинный путь уведет Анакина из Ордена, пусть будет так. Но, прошу тебя, ради вас обоих, действуй осторожно. Некоторые решения невозможно повернуть вспять.
— Да, — медленно произнесла Падме. — Я это слишком хорошо знаю.
Он кивнул, как будто все понял, хотя, разумеется, не понял вообще ничего.
— Все мы этому научились в последнее время. Откуда-то из складок плаща раздался негромкий звонок.
— Прошу меня извинить, — сказал Оби-Ван, отвернулся, доставая комлинк.Да?
Падме расслышала низкий мужской голос:
— Мы созываем Совет на срочное заседание. Мы обнаружили место пребывания генерала Гривуса!
— Благодарю вас, мастер Винду, — сказал Оби-Ван. — Я иду.
Генерал Гривус? У Падме от неожиданных слез защипало в носу. Так, значит, у нее вновь отбирают Анакина. Под ребрами шевельнулось. У нас, быстро поправилась Падме и в ответ получила такую волну любви, страха, радости и печали, что не сумела заговорить. Только слепо разглядывала затянутый смогом город. Кеноби подошел ближе.
— Падме, — негромко произнес он. Ласково. Почти с раскаянием. — Я не расскажу об этом Совету. Ни о чем. Мне жаль, что взваливаю на тебя такой груз. Я… я надеюсь, что не слишком расстроил тебя. Мы так долго были друзьями… надеюсь, останемся ими.
— Спасибо тебе, Оби-Ван, — едва слышно сказала она, но взглянуть на него не смогла.
Лишь заметила краем глаза, как он с уважением поклонился и повернулся к дверям.
Падме молчала, но когда раздались его шаги, окликнула:
— Оби-Ван!
И услышала, как он остановился.
— Ты тоже любишь его, верно?
Когда он не ответил, Падме повернулась. Джедай стоял неподвижно посреди пушистого большого ковра и хмурился.
— Все так. Ты любишь его.
Кеноби опустил голову. Выглядел он потерянным и очень одиноким.
— Пожалуйста, сделай для него все, что можешь, — сказал он и ушел.
***В центре зала Совета медленно проворачивалось голографическое изображение Утапау. Проектор Анакин принес из кабинета Верховного канцлера; в голову Оби-Вана закралась вялая мысль, не просканировать ли прибор на предмет всяких записывающих устройств, которыми канцлер мог нашпиговать проектор, чтобы узнать, о чем будет речь. Кеноби прогнал шальную идею. В каком-то смысле, здесь уже имелось записывающее устройство — Анакин.
И все это наша вина, думал магистр.
Кроме них со Скайуокером лично присутствовали еще Мейс Винду и Аген Колар. Кворума достигли, вызвав по голографической связи Ки-Ади-Мунди, который сейчас направлялся к Мигието, Пло Коона с Като Неймойдии и Йоду, который как раз собирался высаживаться на Кашиийк.
— Почему Утапау? — говорил Мейс Винду. — Нейтральная система, стратегического значения не имеет, даже планетарной защиты нет как таковой…
— Может, именно поэтому, — предложил объяснение Аген Колар. — Легко захватить, легко спрятать бессчетное количество дроидов. Сканеры дальнего радиуса действия там бесполезны.
Ки-Ади-Мунди нахмурил высокий лоб.
— Наши агенты на Утапау ничего не докладывали.
— Их могли посадить под замок или убить, — вставил Кеноби.
Мейс Винду наклонился к Анакину.
— А как канцлер наткнулся на информацию, о которой нам ничего не известно?
— Разведка клонов перехватила часть послания в дипломатическом пакете от представителя Утапау, — пояснил Скайуокер. — Подтверждение мы получили лишь сейчас.
Оби-Вану не понравилось это мы. Особенно если учесть, что имелся в виду кабинет канцлера, а вовсе не Орден.
— Клоны, — весомо уронил Мейс, — подотчетны нам.
— Прошу прощения, мастер Винду, но это устаревшие сведения, — Анакин пребывал в идеальном вежливом спокойствии, но Оби-Ван уловил нотку удовлетворения в голосе своего юного друга. — Я считал., что это уже всем ясно. Поправка к Конституции, приводящая джедаев под командование канцлера, естественным образом относится и к войскам, которыми командуют джедаи. Палпатин — верховный командующий Республиканской армии.
