Андрей Круз - Я еду домой! (Том 3)
Шоссе было наезженным. И встречные машины изредка попадались, и заторы, которые в свое время, похоже. почти перекрыли эту трассу, были безжалостно разбиты и растолканы. Люди начали ездить, это хорошо. Причем, насколько я понимаю, здесь еще людей не так много, люди на севере, на полуострове, там их основная масса.
Масса... сам себя бы слушал, что ли. Масса... семь процентов населения, или сколько там... Вот знал я, например, сто человек, и девяносто три из них убиты. Вот что такое семь процентов. Такое даже представлять не хочется. Привык вроде уже, хоть и рановато, насмотрелся. А по сути получается так, что просто не задумывался. Скольких людей из тех что зная я уже не увижу? Начнешь спрашивать... а у кого спрашивать-то? Жены родители остались в Сочи, связь с ними тоже давно прервалась, что они, как? Знает она что-то о них, или нет? Хотя, откуда? За меня вот сама жизнь этот вопрос решила, семь лет назад, в виде пьяного тракториста, выехавшего без фар ночью на шоссе. А у нее? А у других?
Если начнешь задумываться о том, сколько людей для тебя важны в этой жизни, удивишься, даже если ты самый забубенный нелюдим. Просто об этом не задумываешься, незачем задумываться, все же живы, здоровы. Нужен кто — позвони. А случившаяся Беда, она ведь по самому живому рубила, топором, пластала жизнь как мясник тушу.
Почему мало задумываешься об этом? А наверное есть механизм защитный в мозгу. Когда все настолько плохо вокруг как сейчас, что-то должно удерживать все эти мысли в самой глубине сознания, в самой глухой и темной кладовке. Потому что если это оттуда вырвется... Это как пожар в торфянике, может годами гореть и никто не заметит, а может вдруг вырваться — и все, бедствие, катастрофа.
Посмотрел, сколько еще ехать. Маршрут навигатору я сам задал, так что остаток пути он показывал точно. Еще больше шестидесяти километров, вроде и недалеко, но это по нормальным временам. Дорога впритирку обходит два немалых города, включая Лейден, тот самый, где лейденскую банку придумали. Понимаю, что раз люди ездят, то должно быть все в порядке, но албанцы тоже в этот порядок умудрились вписаться — и ничего, никакой бульдозер их как автомобильную пробку с дороги не спихнул.
К радости моей у самого Лейдена я догнал небольшую автоколонну, сопровождаемую какой-то шестиколесной военной машиной. Пристроился не то чтобы в хвост, а так, в пределах прямой видимости, решив, что колонна возможные неприятности на себя скорее соберет. А если кто-то решит на плетущегося сзади одиночку поохотиться, то может даже и помогут. Не уверен, но вдруг сидящий в засаде гипотетический враг тоже этого заопасается?
Врагов не было, из города, большого, тесного и мертвого, к нам тоже никто не пришел, не напал. Ну и хорошо, общения с мертвецами мне сегодня тоже хватило. Вот момент со "спортсменом" напрягает немного: не целенаправленно ли он пытался мне череп раскроить? Чтобы я не обернулся, чтобы обеспечил его материалом для перестройки? Он поумнел и решил выделиться из сонма равных ему? Вырасти в "супера"?
Хотя... вспоминаются приключения в Нью-Йорке, на нефтяном заправочном терминале "Hess", там ведь тоже что-то подобное было. И железками размахивали, и каменюкой кто-то из мертвецов кинулся. Умнеют, умнеют. Если дорастут хотя бы до использования железяк, стайного поведения и засадного способа охоты — может быть очень плохо и трудно. Пусть они все равно слабее человека, но факт того, что убить их можно только в мозг, то есть расчет на немалую меткость, дает им большую фору.
Я невольно скосил взгляд на приклад висящего на груди автомата. Еще один, "полноценный" М4, лежал рядом в чехле, на всякий случай. Запас карман не тянет, сколько себе это не повторяю — и не устаю удивляться великой мудрости этого выражения. Не тянет — и все тут. Лично мне не тянет по крайней мере. "Коротыш" хорош в машине и в ближнем бою, в что серьезное с ним ввязываться неохота, а с тем уже можно.
Снова развязка, выезд на шоссе номер один, которое прямо к Мюйдену должно вывести. Добротное такое шоссе, широкое и гладкое, тянущееся среди бесконечных полей и пастбищ. И почти вся его обочина заставлена машинами, сбитыми в сторону, мятыми, битыми, давленными тяжелой техникой. А в машинах и трупы, и костяки, и кости разбросаны по асфальту, и стаи мертвых собак шарятся среди скопища мятого и рваного железа. Видать тут пробка была, а в пробке и началось. Тесная это страна, маленькая.
А как, интересно, народ из вечно стоящей в пробке Москвы выбирался? Что было там? Я ведь помню фото в интернете, ролики с Ютуба — тоже ведь стало все насмерть. А там и мертвецы появились, куда же теперь без них. И ведь, небось, не только мертвецы. Если уж в тихой Голландии рабовладельческий анклавчик образовался, то что учинят наши отморозки?
Хотя отморженность бывает и во благо, у наших военных взгляды на жизнь тоже куда как попроще, чем у "вечных миротворцев" из Европы. Надеюсь, что на всякую дурь нашлась противодурь. Не могла не найтись, иначе это про какую-то другую страну думается мне.
Сгоревшая заправка, развязка, сразу за ней пробка оборвалась, видать, что-то именно в этом месте перекрыло дорогу. Много ли надо если толпа обезумевших от страха людей несется на машинах по всем полосам? Думаю что немного.
Мост... на мосту чекпойнт. Серьезный, с бетонными блоками, колючей спиралью, броней в укрытиях — крепость настоящая. Перекрывает не только мост, но и подступы, оттуда во все стороны обзор. Даже нечто вроде башни возвели, на которой, кажется, пара снайперов сидит. Блоки на асфальте — ехать только "змейкой", шлагбаум, люди в камуфляже.
Колонна, так и идущая впереди меня, сбросила скорость до минимума. Машины прилежно повторяли все изгибы пути, обозначенного бетонными параллелепипедами. Правда проверять их, похоже, особо не стали — помахали друг другу руками, о чем-то переговорили быстро, посмеялись — и колонна пошла дальше. Свои видать. А вот я точно своим здесь не являюсь, уверен, что так просто не проеду.
Тут вообще только дороги и надо контролировать. Мимо них разве что пеший проберется, столько каналов пересекает эту землю во всех направлениях. Дороги и мосты. Если ты это контролируешь, то контролируешь почти все.
Шлагбаум опущен, открывать его не спешат. Высокий худой блондин в берете и камуфляже, с М4 на груди, жестом приказал остановиться. Еще один его грамотно страхует, а если посчитать все направленные на меня стволы, а еще и те, направить которые дело одной секунды, можно от страха уделаться.
Блондин спросил что-то на фламандском, я ответил по-английски. Тот кивнул и сменил язык. Вопрос стандартный:
— Кто вы, откуда и куда?
— Я пока устроился недалеко от Утрехта, на пустой ферме, — почти не соврал я. — Ищу какое-нибудь место где закон и порядок, и где можно провести ночь-другую.
— Куда именно вы собираетесь? — уточнил он.
— Меня приглашали в Мюйден. Туда разрешен въезд?
— Да, разумеется, — ответил тот. — Есть какой-нибудь Ай-Ди? Мы должны вас зарегистрировать.
Я протянул ему российское водительское удостоверение. Никакого удивления оно у него не вызвало, он лишь не сразу нашел строчку, где моя фамилия написана латинскими буквами. Он передал документ в окошко блока, где его и приняла невидимая рука. Через минуту права мне вернули, блондин сказал:
— Через двести метров поворот направо, — он указал рукой, затянутой в зеленую перчатку. — Там будет еще один чекпойнт, возле него щит с правилами поведения. Обязательно прочитайте, чтобы не случилось проблем.
— Хорошо, спасибо, — кивнул я, убирая удостоверение в бумажник, а тот, в свою очередь, в карман разгрузки. — Я с котом, не будет проблемой?
Высокий блондин глянул на свернувшегося клубком на сидении Тигра, усмехнулся, сказал:
— Если только местные коты не попытаются препятствовать. С тех пор как узнали, что кошек вирус не берет, их здесь чуть ли не за священных животных почитают.
Тигр открыл один глаз, мрачно глянул на военного, словно желая сказать: "А раньше-то? Раньше-то за что не ценили?"
