Егор Чекрыгин - Странный приятель. Сокровища Империи
— Хм… сударь, — начал было Ренки, но Одивия опять бесцеремонно влезла в разговор.
— Чудесненько, — едва ли не пропела она. — Для начала позвольте сказать, что, если я дам своему молчаливому спутнику договорить, вы, сударь, скорее всего, умрете в самое ближайшее время. Вероятно, еще до окончания антракта. Поскольку в наших краях у него сложилась репутация человека — как бы это сказать, — избавляющего мир от тех, кто считает, себя искусными мастерами шпаги. И поверьте, сударь, в этом нет ни малейшего преувеличения. Достаточно лишь заметить, что во всей армии Тооредаана только один человек может сравняться с ним по количеству наград, и оу Ренки Дарээка, несомненно, превосходит его в искусстве фехтования. Увы, он сейчас не в мундире, и вы не можете оценить его погон, иначе, вероятно, этого разговора просто не было бы. Но речь-то, собственно, не об этом, а о цене шпаги. Отбросим красивые рассуждения о руках, держащих шпагу, поговорим именно о цене. Если вы, сударь, и правда из семьи старых олидских мастеров, то, несомненно, можете оценить клинок только по виду металла, из которого он сделан. Так?!
Студент утвердительно кивнул головой. Он был явно сбит с толку, не понимая ни того, куда клонит эта девица, ни зачем она вообще вмешивается в мужские дела.
— В таком случае вы как человек искренний и справедливый, увидев, что шпага оу Дарээка отнюдь не дешевая, должны будете признать свою ошибку. А признав ошибку — принести извинения. Ну же, сударь, так это или нет?
Студент кивнул второй раз. Возразить против подобной логики — все равно что признать себя упрямым бараном, лживым и лишенным чувства справедливости.
— А признав, что ошиблись в шпаге, вы должны будете допустить, что и в отношении ее владельца ваши рассуждения были поверхностными и несправедливыми, — продолжала давить девица, которая вела себя как почтенная матрона — спокойно и рассудительно, что сильно сбивало с толку. — Так? Отлично. Оу Ренки Дарээка, будьте любезны выдвинуть немного свою шпагу из ножен и покажите клинок этому молодому человеку. Посмотрим, не солгал ли он, что разбирается в оружии. Очень прошу вас это сделать, — добавила она, видя, что ее спутник едва ли не лопается от гнева и недовольства.
Возражать даме в подобных условиях было бы просто неприлично. Ренки подчинился и, выдвинув шпагу из ножен примерно на половину, продемонстрировал мальчишке свое оружие.
— Приношу вам свои извинения, сударь, — нехотя выдавил из себя студент. — Превосходнейший булат. Рецепт утерян век назад вместе со смертью мастера, что делает ваше оружие поистине бесценным. Но…
— Прекрасно, — оборвала его Одивия. — Только очень смелый и благородный человек решится признать, что был не прав. Полагаю, и вам, Ренки, надо принять эти извинения как человеку не менее смелому и великодушному…
— Принимаю ваши извинения, сударь, — сохраняя кислое выражение лица, пробормотал оу Дарээка. Хотя…
— Прекрасно, — повторила Одивия с нажимом, и в ее голосе проскользнули нотки…
Ренки уже слышал нечто подобное, когда стоял рядом с адмиралом оу Ниидшаа во время боя на архипелаге Тинд. Поневоле хотелось вытянуться во фрунт и молча ждать дальнейших приказов.
— А для разрешения иных противоречий и закрепления добрых отношений между вами, — продолжала тем временем девица, — я предлагаю вам, судари, в самое ближайшее время встретиться где-нибудь в фехтовальном зале и оценить искусство и доблесть друг друга посредством боя на учебных рапирах. Согласны? Чудесно. Полагаю, вы, сударь, студент университета Старой Мооскаа? Он славен своим залом воинских искусств. Мы будем в этом городе через пару дней и конечно же посетим университет. Назовите удобное для вас время, и благородный оу Ренки Дарээка сочтет за честь поупражняться с вами. А вы окажете ему любезность и поделитесь своими знаниями о его шпаге. Уверена, такой знаток, как вы, сударь, сможет нам поведать немало интересного об этом достойном оружии… О! Начинается второй акт!
Во втором акте был балет. Что-то из жизни богов. Ренки в принципе был в курсе, что каждая поза, каждый жест и шаг танцоров должны были что-то такое означать. Поэтому знатоки читали представление словно книгу и могли оценить глубину замысла.
Увы, но он этим искусством не овладел. В его скучной провинции столичные балеты преставлений не давали, да и… Если бы здесь сейчас площадная труппа показывала сценки про Профессора или взвод гренадер демонстрировал воинские экзерциции, Ренки способен был бы оценить их умения не лучше балетного искусства. Его распирало от весьма противоречивых чувств, и сознание витало вокруг только что закончившегося спора.
С одной стороны — вроде бы все формальности были соблюдены. Его прилюдно оскорбили, но прилюдно же принесли извинения. С другой стороны — как-то все это было не так. От всей этой сценки, что разыграла Одивия Ваксай, так и попахивало мерзким крючкотворством и… Короче, неправильно все это было! Одивия вообще не должна была влезать и предоставить мужчинам самим разбираться в мужских делах.
Увы, но высказать все это самой Одивии Ренки смог только после того как они высидели еще и третий акт — оперу. К тому времени голова его уже была так переполнена высоким искусством, что даже под пыткой Ренки бы не смог сказать, о чем пели все эти тонкоголосые мужички и дородные толстухи.
— Вы чем-то недовольны, сударь? — с вызовом спросила Одивия, когда Ренки провожал ее до гостиницы.
— Зачем вам понадобилось вмешиваться?! — Эти слова вылетели из Ренки словно заряд картечи из пушки. — Я вообще-то и сам могу постоять за свою честь! И не нуждаюсь в том, чтобы…
— О, так вам надо было обязательно устроить очередную дуэль?! — ядовито поинтересовалась Одивия. — Воспоминания о последствиях вашего прошлого поединка уже стерлись из вашей памяти, сударь?
— Но даже Готор, сказал, что я был прав. И он бы, наверное, поступил точно так же!
— Возможно. Но, во-первых, сударь, неужели вам недостаточно славы и вы хотели бы добавить к ней смерть этого мальчишки? Может, тогда, по примеру своего прародителя Дарэ’кхо, вам пора начинать сдирать скальпы со своих жертв и вешать их на пояс? А во-вторых, в Мооскаавской сатрапии, между прочим, дуэли запрещены! И если этот мальчишка, будучи студентом, подлежит университетскому суду, который достаточно снисходительно смотрит на подобные шалости, то вас бы, сударь, ждало совсем иное судилище. И поверьте человеку, знающему порядки в сатрапии, — чтобы выйти сухим из воды, вам бы пришлось раздать немало подарков. Всем, начиная с писаря и заканчивая самим судьей. И это куда более унизительно и неприятно, чем позволить девице-купчихе говорить за себя. А в противном случае — рудники в горах. Всего шесть месяцев, но, говорят, каждый день там уносит год жизни. Да-да, конечно, вы бы могли просто убежать. Но, надеюсь, вы не забыли, что у нас в этих краях есть несколько неоконченных дел, завершению которых ваше бегство сильно помешает!
— Но…
— Да-да, сударь, прекрасно понимаю — вы не чувствуете себя полностью удовлетворенным таким исходом. Потерпите немножко. Покажите этому мальчишке в учебном бою свое превосходство и тем самым утрите ему нос. Ему это будет еще обиднее. Он поймет, что вы настолько не воспринимаете его всерьез, что не удостоили настоящей дуэли.
— Хм… а если…
— Если он утрет вам нос… Что ж, это станет вам хорошим уроком. Но главное, что вы останетесь живым и свободным. Полагаю, вашему ущемленному самолюбию будет нанесен серьезный удар, но вы же не сопляк вроде этого… Переживете.
Почему-то Одивия Ваксай сейчас напоминала Ренки одновременно и Готора, и даму Тииру. И хотя он не сделал ничего предосудительного, ему вдруг почему-то стало стыдно и неловко. Ведь по сути-то она, девица купеческого рода, сумела разобраться с ситуацией без кровопролития и без урона для чьей-либо чести. В то время как он, благородный оу, своими действиями мог бы лишь добавить всем лишних проблем.
— А откуда, Одивия, вы все это так понимаете? И где набрались этакой мудрости?
— О боги! Сударь! Мы ведь знакомы уже не первый год. И вы прекрасно знаете, что я руковожу Торговым домом. Лавки, склады, верфь, шесть кораблей с командами, две строительных артели… Если посчитать всех моих работников, полагаю, их вполне наберется на целый полк. Только вот я, в отличие от всяких там полковников, прикрыться именем короля или отдать кого-то под трибунал не могу. И капралов с палками у меня нет. Я даже подчас вообще приказывать своим людям не могу, а только уговаривать. А люди, знаете ли, любят конфликтовать. И с начальством, и с равными, и с подчиненными. Чем ценнее работник, тем больше у него капризов и претензий. И мне постоянно приходится разрешать конфликты, искать компромиссы и сглаживать противоречия. Так что руку набить успела.
