Павел Корнев - Пятно
—Не знаю.
—Не знаешь?! А если мы тоже в такую беду вляпаемся?
—Товарищ оперуполномоченный, или как вас там, — обернулся я к федералу, — больше позитива. Вам вот деньги платят, а меня на общественных началах припрягли. Мне, по большому счету, никакой радости нет туристов сопровождать.
—Во-первых, как подметил твой приятель, ты на Алису нашу Лазареву запал и должен быть благодарен за любую помощь в ее поисках, — даже не попытавшись скрыть издевку, возразил Кузнецов, и мне захотелось его ударить.
—Да ну? — хмыкнул я и, не удержавшись, спросил: — А во-вторых?
—А во-вторых, не будешь помогать, я тебя пристрелю, — прямо заявил федерал и зашагал по тротуару, («лишком много знаешь, чтобы тебя просто взять и отпустить.
—Серьезно? — уточнил я, не сумев разобрать, шутит опер или говорит на полном серьезе.
—Не советую проверять, — с непонятным выражением лица посмотрел на меня Кузнецов и отвернулся, пряча улыбку.
—Договорились. — Я сплюнул под ноги и направился через дорогу к проходу между монолитной свечкой и девятиэтажной панелькой. Должно быть, девятиэтажной — верх жилого дома будто бритвой срезали. И никаких обломков поблизости, что характерно, не валялось. — Учту.
—Да на здоровье.
Улочка неожиданно потерялась меж выросших со всех сторон высоток, и начало казаться, будто мы спустились под землю. Еще и в панелях синего стекла, облицовывавших многоэтажный паркинг, обнаружились непонятно чем оставленные идеально круглые отверстия, и стало как-то совсем не по себе.
—Стой! — остановился вдруг Кузнецов. — Ничего не чувствуешь? Будто иголками кожу покалывать начало…
—Странно. — Я замедлил шаг, потом осторожно выглянул из-за угла дома и, не сдержавшись, выругался в голос: — Мать вашу!
—Что такое? — Федерал моментально оказался рядом со мной.
—Ты глянь только! — указал я на растекшееся над дорогой призрачное красное свечение. — Нет, ну это ж надо!
—Это что еще за чертовщина? — удивился опер.
—Что за чертовщина, не знаю. Но соваться туда нельзя — факт.
—С чего взял?
—Это — «красное свечение». Какое-то излучение, вроде микроволнового. Только зайдешь — и все.
—Придется обходить? — уточнил Кузнецов.
—Придется, — скис я. — Только с какой стороны? Хотя, тянись эта штука к проспекту, кто-нибудь на нее точно наткнулся бы, поэтому чуток вернемся. Сделаем небольшой крюк и дворами срежем. Много времени потерять не должны будем.
—Веди, — на мгновенье задумавшись, решил федерал.
—Слушай, вот ты о чем сейчас подумал? — насторожился я. — По-любому ведь дальнейший маршрут прикидывал.
—Ну, я немного ориентируюсь в городе, — признался Кузнецов. — Но, как убедился, старые карты мало чем помочь могут.
—Карты на бумаге есть или на память рассчитываешь?
—На бумаге тоже. А что?
—Ну, я ж не таксист, может, глянуть придется.
—Вот обрадовал…
—Прорвемся. — Я остановился на тротуаре и осмотрелся по сторонам.
На первый взгляд ничего подозрительного поблизости не наблюдалось, лишь метрах в десяти замерла туша заброшенного на газон взрывом банкомата, и ветер лениво теребил полусгнившие листочки банкнот, вылетевших из не выдержавших удара кассет.
И все же мне стало не по себе. Просто как-то очень уж резко неправильность мертвого города навалилась. Безлюдные улицы; пустые соты квартир в доме с обвалившимся фасадом; в беспорядке брошенные машины и всеобщее запустение.
Жуть.
—Порядок? — поинтересовался Кузнецов и встал обок.
—Да, — мотнул я головой, прогоняя наваждение. — Побежали?
—Давай первым. — Федерал оставил в покое бинокль и снял с плеча висевший на ремне АК-9. — Я за тобой. Прикрою.
—Договорились.
Пригнувшись, я метнулся через проезжую часть, с разбегу перескочил через капот брошенной на той стороне «девяносто девятой» и… покатился по склону глубокой воронки. Несколько раз перекувырнулся через голову, а потом со всего маху плюхнулся в оставшуюся после дождя воду.
Мать!
—Ты в порядке? — окликнул меня присевший у автомобиля федерал, когда я весь грязный и мокрый начал карабкаться наверх.
—Типа того.
Хорошо хоть лужа неглубокой оказалась, и никаких острых предметов в воронке не обнаружилось. Так бы напоролся, и привет.
—Да уж, — оглядел меня с ног до головы Кузнецов. — Красавец, что тут скажешь.
—Иди ты! — выругался я и, на ходу отряхиваясь, зашагал к проходу меж домами.
—Я-то тут при чем? — откровенно издеваясь, заулыбался опер.
Крыть было нечем, и я промолчал. А вскоре и вовсе стало не до подначек опера: впереди, меж деревьев, мелькнула едва различимая искорка.
—Это что еще такое?
—Это задница, — тяжело вздохнул я и протер глаза. Но нет — искры никуда не делись. Сотни огонечков, то исчезая, то вновь появляясь, дрожали в воздухе, перекрывая нам путь.
—А поподробней?
—Искры.
—И что с того?
—Если пойдем дальше, они начнут через нас заземляться. Сам понимаешь, результат будет однозначно фатальный. Хорошо хоть пасмурно, выгляни после дождя солнце, мы бы их и не заметили даже.
—Слушай, Володя, а тебе не кажется, что это слишком? Сначала какие-то непонятные типы в плащах, потом «красное свечение». Теперь это…
—А что ты хотел? Это ж центр, сюда в здравом уме никто не полезет, — ответил я, внимательно приглядываясь к едва заметным блесткам, напоминавшим сверкавшие в лучах солнечного света бриллианты. Вот только дело было совсем не в солнце и, уж конечно, не в драгоценных камнях. Очередные энергетические выкрутасы, мать их.
—Весело, — пробормотал Кузнецов и начал озираться по сторонам. — И так понимаю, дальше будет только хуже?
—Именно. Но меня волнует больше не это…
—Что еще?
—Придется возвращаться до Либкнехта, — я указал вдоль улицы. — Через дворы срезать не получится.
—И чем это чревато?
—Мы становимся предсказуемыми. Возвращаемся к маршруту, на котором нас могут ждать.
—Не слишком ли много дорог для этого перекрыть придется?
—Если Старик работает на этих выродков, то о местах, где проще всего перехватить федералов, он им точно рассказал.
—Не проблема. Отряд федералов они уже перебили, — уставился на носки своих ботинок Кузнецов. — С чего бы устраивать новые засады?
—Ну, мы тут вообще-то нашумели неподалеку, — объяснил я, пытаясь хоть немного очистить одежду от налипшей на нее мокрой грязи. Черт, холодно! Не май месяц; в сырой одежде ходить приятного мало. — Можем нарваться.
—И какие варианты?
—Никаких, — пожал плечами я и зашагал по тротуару. Опер перехватил автомат и с тяжелым вздохом двинулся следом.
На душе скребли кошки, да и решимости довести это дело до конца с каждой минутой становилось все меньше. И немудрено — обстановка не просто мертвого, а уже начавшего разлагаться города действовала угнетающе. Закопченные стены домов с вырванными взрывами панелями и обрушившимися межэтажными перекрытиями; прелая листва и россыпи стекол под ногами; заполненные водой воронки и раскуроченные легковушки. Некоторые машины были раздавлены армейской бронетехникой, в других зияли дыры от разлетавшихся во все стороны осколков. Но хватало и уцелевших автомобилей, и от такого контраста становилось окончательно не по себе.
Здесь — обрушившийся подъезд многоэтажного жилого дома и разбросанные по всей улице личные вещи жильцов, а немного дальше замер на приспущенных колесах лишь слегка запыленный внедорожник. И сразу за ним — пятак усыпанной гильзами земли вокруг зенитной установки «Шипка» с чернеющей пробоиной башней.
Вроде и привык к подобному давно, да только совершенно от этого не легче. Нервы, как натянутые струны, еще и голова после пива разболелась. Хорошо хоть водой разжиться удалось, можно не экономить. А то бы вообще кисло было.
—С тобой все в порядке? — нагнал меня ускоривший шаг федерал.
—Зря пива выпил, — буркнул я, разумеется соврав.
Нет, в голове, будто назойливая муха, крутилась, крутилась и крутилась одна и та же мысль: «Зачем ты во все это влез, придурок?»
Зачем влез?! Зачем?!!
Так получилось? Если б все так просто было! Сам ведь инициативу проявил, и винить в случившемся больше некого. Девчонка приглянулась, вот и расхрабрился. Дело житейское в общем-то, но идти на верную смерть из-за случайной знакомой?
Я передернул плечами и задумчиво глянул на шагавшего по правую руку федерала: а ему-то это зачем? Работа? Не смешите мои тапочки! После уничтожения разведывательной группы лезть в центр «пятна», прихватив за компанию не внушающего никакого доверия местного жителя, может только законченный псих. Реши опер вернуться, никто бы ему в Агентстве и слова не сказал. Но нет — и сам на рожон лезет, и меня с собой тащит.
