Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова
Под вечер, разъясняя задачи отряду, Каранелли заодно и знакомился с солдатами. Иван Красцов, в первую очередь к удивлению Лемешева, оказался не вчерашним школьником, а студентом его родного МГУ, окончившим два курса филологического факультета. Рыжеватый действительно оказался колхозником из Саратовской области из деревни Колгановка. И звали его Прохор Колганов. Редчайшая, можно сказать, фамилия, если не считать, что полдеревни носило такую же… На вопрос Каранелли: «С мотоциклом справишься?» — Прохор спокойно ответил:
— Отчего же не справлюсь, товарищ командир? И с мотоциклом, и с грузовиком, и с трактором. Даже с танком смогу. Я же первый тракторист в колхозе.
— Ну хорошо, что первый! — чуть усмехнулся Лемешев. — Был бы вторым, не знали бы, что и делать.
Сергей Тонь служил еще до начала войны, призванный в конце сорокового года. По военной специальности сапер. Молчаливый спокойный шатен с плавными движениями. Равнодушный взгляд глаз цвета «осеннее болото», за которым никогда невозможно разглядеть, что творится на душе. В плен попал в Красном, когда минировал мост. Снаряд немецкого танка разорвался недалеко, когда Сергей уже изготовился к подрыву. Очнулся в сарае, куда кроме него запихали еще с полсотни красноармейцев.
Миниатюрный Алеша Чернобровый действительно имел ярко выраженные черные брови. Не подвел фамилию, можно сказать. Вот он действительно попал в армию сразу после школы. В маленьком теле Алешки природа заложила столько подвижности, что сам он казался сделанным из ртути, постоянно перекатывающейся с место на место.
Троим, кроме двадцатишестилетнего Прохора, еще не стукнуло двадцати. В том коллективе, что прожил последний месяц француз, они, конечно, совсем еще ребятишки. «А сколько тебе, Луи? — подумал вдруг Каранелли. — Тридцать два? Сто шестьдесят? А сколько тебе было около Тулона? А в Египте, когда повел в атаку на мамлюков эскадрон? Так что, это солдаты, Луи. Может, хуже тебя обучены, но солдаты! И ты должен поставить им задачу, которую они смогут выполнить».
— Итак, к складам первыми пойдем мы с Князем. А вы, товарищ майор, займете позицию с пулеметом вот здесь.
Лемешев удивленно вскинул брови, вопросительно посмотрев на Каранелли.
— Вам что-то не понятно? — Луи обращался к майору на «вы», делая это специально для красноармейцев.
— Мне кажется, что товарищ Князь лучше управляется с пулеметом.
— Пожалуй. Но шашкой он владеет тоже лучше.
Красноармейцы, как по команде, повернули головы в сторону молчащего Данилова. Человек, владевший двумя видами оружия лучше, чем сам Лемешев, о котором ночами на нарах рассказывал Красцов, мог быть только первым заместителем Марса, известного как бог войны.
— Вы, — Каранелли уже обращался к Тоню, — будете при майоре. Вооружение — автомат и граната. В том случае, если у складов поднимется шум, будете имитировать атаку, давая возможность нам оторваться от противника. К группе Колганова это тоже относится. Кроме того, вашей задачей будет следующая. Примерно полтора километра вам придется прокатить по полю мотоцикл с заглушенным двигателем. Оставите так, чтобы он не мог попасть под прожектора, а сами подползаете вплотную. Если поднимется стрельба, любой ценой уничтожьте пулеметчиков на вышках. Ваше вооружение — два автомата, три гранаты. Если все пройдет успешно, по сигналу бегите к ближней вышке, там вас встретит Князь. Вопросы?
— Товарищ командир, а чем вы с товарищем… Князем будете вооружены?
— Шашка и парабеллум будет у товарища Князя, а у меня — вот! — Луи приподнял руку с ножом, которым показывал на нарисованной на земле карте.
— Простите, пожалуйста, — филолог есть филолог, — вы собираетесь справиться с ротой немецкой охраны одним кинжалом?
— Ну с ротой не знаю, Иван, — вмешался Лемешев, — но с вами четырьмя запросто справится. Без кинжала.
X
Подобраться к постройкам оказалось неожиданно легко. Прожектора лишь изредка и лениво скользили по периметру охраняемой территории, не задевая зону въезда, которая освещалась несколькими лампочками.
Первой погибла пара часовых, патрулирующих территорию. На небольшом участке маршрута, невидимом ни от въезда, ни с вышек, Данилов и Каранелли выскользнули из-за поленницы рядом с немцами. Удары оказались одновременны и молниеносны.
— Каску надень, — тихонько прошептал Луи, — сейчас идем к въезду.
— Черт! — так же чуть слышно прошелестел Данилов.
— Что?
— Я ему ремень от автомата перерубил!
— Ничего, держи в руках, будто на шее висит. Тебе так легче его на землю уронить, когда станешь шашку вытаскивать.
Ножны висели у Николая за спиной, как учил Луи. Непривычно, даже неудобно, но то, что зацепиться шашкой за что-нибудь, становилось практически невозможно.
Затащив фрицев все за ту же поленницу, спокойным размеренным шагом друзья направились к въезду. Теперь у Каранелли было два штык-ножа.
Солдаты у пулемета спали, прислонившись к мешкам с песком. Им досталось разгружать последнюю машину, которая ушла за полночь. А вскоре наступило их время заступать на пост. Они так и не проснулись, когда Данилов черной тенью скользнул на огневую точку.
Немцы у шлагбаума стояли с разных сторон дороги, и Каранелли пришлось метать кинжал в одного из них метров на восемь. Бросок получился отменным, клинок пробил грудь фашиста, точно напротив сердца. «Доминик был бы доволен», — мелькнула мысль.
Приближение второго патруля чуть не прозевали. Услышали шаги буквально за несколько секунд до того, как фрицы вышли из-за угла длинного сарая.
— Ты — часовой! — шепнул Данилову француз, растворяясь в темноте.
Оставшийся на освещенном пространстве Николай мгновенно сообразил, что от него требуется. Повернувшись спиной к немцам, Данилов медленно пошел вдоль шлагбаума.
— Эй, Зигфрид, — окликнул его один из патрульных, — тебе не холодно без плаща?
Ответ выслушать он не успел. Напарник всхрапнул и начал опускаться на землю. С удивлением он обнаружил, что тень сарая, только что накрывшая товарища, в неясном отсвете слабых лампочек приобрела человеческие очертания. Сильный удар в пах согнул пополам. Каранелли, нож которого застрял в другом костлявом фрице, резко выдернул автомат из рук врага и, не снимая его с шеи, закинул тому за спину. Навалившись сверху, Луи вогнал лицо часового в землю, железной хваткой затягивая ремень на горле.
Прибежавший Данилов, разглядев, как француз поднимается со здорового фашиста, только покачал головой.
— Ну ты и впрямь кого угодно можешь голыми руками завалить.
— Ага. Когда сарай вспомню.
— Какой сарай?
— Тот самый, что тебе по ночам снится. Горящий, с детишками и бабами.
— А ты откуда знаешь?
— А когда он тебе снится, нам с Олегом уже не спится.
Ведя шепотом это короткий диалог, друзья оттаскивали трупы немцев с дороги.
— Ладно, Коля! Теперь нам самое трудное предстоит, Каранелли достал наконец свой кинжал.
— Не знаю, мне кажется, что прожектор на левой вышке давно уже не шевелится.
— Тогда начнем с правой, если не возражаете, ваше сиятельство!
— Разумно.
Это была та самая вышка, на которой Луи в прошлый раз уложил пулеметчиков. Вместе с другой, выстроенной недавно, она прикрывала склады со стороны холмистого поля.
Размеренным шагом, словно часовые, шли Данилов и Каранелли по деревне — если кто и увидит случайно, примут за патруль.
— Ты спиной не поворачивайся, стой боком. Или, может, снимем шашку?
— Зачем? Пока увидят, пока разглядят, если вообще разглядят. Пока думать начнут. Я надеюсь, у тебя секунд десять будет. Неужели не хватит?
Подойдя к последнему сараю, за которым дорога выходила прямо к подножью вышки, друзья разошлись. Данилов немного задержался, давая возможность Луи обойти сарай с другой стороны. «Так у меня в привычку может войти вылезать под пулеметы», — подумал он. Глубоко вдохнув, Николай пнул сапогом по бревнам сарая и вышел за угол.
— Доннер веттер! — внятно ругнулся он.
Прожектор, описав дугу, высветил силуэт немецкого солдата со шмайссером на плече, расстегивающего ширинку. Расчет оказался верным. Да, ситуация необычная. Хотя, скорее, неожиданная. Не стрелять же в немецкого солдата в немецкой форме с немецким автоматом только потому, что сразу не удалось сообразить, кто это из двухсот человек роты? Но внимание обоих фрицев на вышке он привлек полностью.
Данилов, возясь со штанами, артистически тянул паузу, отсчитывая секунды. Одна, две, три… Вскинув руку, чтобы прикрыть лицо от света, он прохрипел сдавленным голосом, в котором невозможно разобрать акцент:
— Убери…
И в эту секунду Данилов вдруг сообразил, что не знает, как сказать по-немецки «прожектор». Фраза получилась обрубленной. Не найдя лучшего решения, он отвернул лицо в сторону. Нервы напряглись до предела. Казалось, что ноги сейчас откажутся слушать голову и сами отбросят Николая за угол.
