Алексей Фомичев - Внешняя угроза
Хартманн чуть изогнул одну бровь, показывая, что удивлен столь странным званием.
Полковник встал перед Хартманном и сложил руки на груди.
— Госпожа Глемм представляет вооруженные силы Достеи. Достея — это мир на другом конце галактики. Госпожа Глемм — инопланетянка!..
И опять выдержка не подвела Хартманна. Но на этот раз его голос прозвучал более эмоционально.
— Как тебя понимать, Герман?
— Как я и сказал. Это не шутка, Курт. Не розыгрыш и не провокация. Видит бог, я хотел бы, чтобы это была шутка!
Хартманн внимательно смотрел на полковника. Тон, голос и вид Дитриха доказывали, что тот говорит правду. Взгляд майора скользнул по Глемм. Та кивнула и сказала:
— Это правда. Доказательства я приведу незамедлительно.
Хартманн опустил голову, едва слышно фыркнул, потом взглянул на Дитриха.
— Что здесь происходит, Герман? Ты можешь объяснить?
Вторая фраза прозвучала несколько более эмоционально, чем выдала внутреннее напряжение Хартманна.
…Говорил больше Дитрих. Титов и Глемм только дополняли, уточняли. А полковник, излагая факты Хартманну, еще раз как бы заново оценивал обстановку. И видел, насколько зыбкой она была. Визит русского и этой девчонки, чудная связь и разговор с русским генералом. И вот теперь — прищур серых глаз Курта, сжатые губы, легкое подрагивание носка закинутой на другую ногу ноги.
«Неужели все это правда? — в который раз задал себе вопрос полковник. — Не сон и не розыгрыш?…»
Спокойствие и уверенность Хартманна действовали на него всегда ободряюще. Но сейчас тот сам был не в себе, хотя умело это скрывал.
С минуту после рассказа в комнате царила тишина. Затем Хартманн перевел дыхание и посмотрел на Дитриха.
— Какой у вас план действий?
— Обнаружить, настигнуть и захватить эту группу.
— Так, — кивнул майор. — Место их положения мы определим с помощью некой аппаратуры…
Взгляд Хартманна остановился на Глемм. Та зябко поежилась. Серые глаза немецкого майора почему-то бросали ее в дрожь. Этот человек вызывал инстинктивный страх.
— Да, — поборов неуместные чувства, сказала она. — Мой командир постоянно отслеживает перемещения протерисканцев и даст нам знать.
Серые глаза соскользнули с лица Глемм и перешли на полковника.
— С обнаружением проблем нет. Какими силами мы располагаем?
Дитрих невесело улыбнулся.
— У меня есть только ты, Курт. Больше никому доверять я не могу. Сам понимаешь, каждый наш шаг — под зорким оком парней в черном.
Хартманн скривил губы. Его отношение к политической полиции полковник знал. Майор ненавидел гестапо, весьма холодно отзывался о фюрере и мрачнел при упоминании армейской верхушки.
Вообще Хартманну мало кто был по душе. Русских он тоже не любил, но уважал за стойкость и умение жертвовать собой. Партизан считал серьезным противником и уничтожал беспощадно. Однако карательные акции расценивал как глупость и ошибку. Из-за чего один раз повздорил с приезжим чином СД. Дитриху пришлось гасить страсти. И спасать столичного гостя от увечий. Хартманна не зря считали лучшим специалистом по ближнему бою. На тренировках со своими солдатами он всегда выходил один против двоих-троих.
Вообще войну майор считал довольно глупой затеей и еще в сорок первом, когда с фронта один за другим шли ликующие доклады, говорил, что русские будут воевать до последнего человека. И что это дорого встанет Германии.
— …Кто у тебя сейчас свободен? — спросил полковник.
Хартманн взглянул на часы.
— Группа Кромберга на базе. Нодлер вот-вот приедет. Они вчера… вышли из района.
Майор не хотел при русском говорить, что ягдгруппы выходили из леса, где вели охоту на партизан. Полковник понял, кивнул.
— Но из своего отряда я могу снять только… группы Кромберга и Барецки. Остальные заняты.
Майор поднял голову, поймал взгляд Дитриха и многозначительно хмыкнул.
Названные офицеры командовали ягдгруппами, составленными из немцев. А группы лейтенантов Нодлера и Мюллера в основном состояли из русских. Там, кроме командиров, только радисты были немцами.
Русских солдат Хартманн отбирал в отряд лично. Бывших пленных, взятых из лагерей, полицаев и местных жителей не брал принципиально. Первых ненавидел за их трусость и подлость. Предал раз, предаст и второй, так он рассуждал. А местные могли быть связаны с партизанами.
В его отряде служили только те, кто с самого начала воевал с большевиками. Таких хватало. Бывшие белогвардейцы, их родственники, ярые противники советской власти. Они ненавидели комиссаров и коммунистов всей душой. Но свой народ любили. И стремились освободить его от ига большевиков даже ценой своей жизни. Мирных жителей не трогали, никого не обижали. А партизан уничтожали с какой-то особой яростью.
Хартманн разговаривал с каждым, стараясь понять, что ими движет. Потом уже проверял бойцовские качества. И брал на стажировку. Если кандидат два месяца хорошо воевал, то его зачисляли в ягдгруппу.
Полковник рассуждения своего друга и подчиненного понимал и принимал. Из четырех групп две, можно сказать, русские. Брать их на дело и сводить с майором Титовым крайне нежелательно.
— Где сейчас Барецки? — спросил он майора.
— В семнадцатом квадрате.
— Когда он должен вернуться?
— Предположительно завтра.
Дитрих промолчал. Сел в кресло, скрестил руки.
— Выходит, у нас будут две группы. Плюс минометчики Граббера.
Фельдфебель Граббер командовал минометным взводом, состоящим из четырех расчетов пятидесятимиллиметровых минометов. Этот взвод Хартманн ввел в состав своего отряда вопреки мнению полковника. Но тот вскоре убедился в правоте майора. Зачастую минометы были единственным средством усиления групп при столкновениях с партизанами. А столкновения вопреки всем планам и приказам происходили частенько.
— Не все, — ввел поправку Хартманн. — Два расчета я отправил к Мюллеру. Он… просил.
Майор опять проглотил объяснение, мельком глянув на русского.
— Значит, у нас будет штатное оружие, гранаты, два миномета и… все. — Дитрих обернулся к Глемм и подозвал ее: — Лейтенант! Какое оружие есть у этих?… У разведки Про…
— Протерис, господин полковник!
Марита подошла к столу, сняла пилотку. Поймала внимательный взгляд Хартманна. Майор смотрел на нее с непреходящим удивлением. Все еще не верил, что она с другой планеты.
— В разведгруппе Протериса пять человек. Штатное вооружение состоит из двух автоматов с подствольными трехзарядными гранатометами, легкого ручного пулемета с оптическим прицелом, способного работать в качестве армейской снайперской винтовки, двух штурмовых автоматов и двух пистолетов. Плюс ручные гранаты. Протерис в отличие от нас вооружает своих разведчиков более серьезно.
— Что такое подствольный гранатомет? — спросил Хартманн.
— Пусковое устройство для… в переводе на вашу систему — тридцатитрехмиллиметровых гранат. С головкой самонаведения и таймером активации.
Полковник и майор переглянулись. О таком они даже не слышали.
— Та-ак… Что там еще есть?
Глемм бледно улыбнулась. Тон немцев был удрученным.
— Стрелковое оружие превосходит ваше по дальности стрельбы, кучности боя, бронепробиваемости.
— В принципе ничего особенного, — сделал вывод майор. — Конечно, оружие мощное, но их всего пятеро.
— Они обнаружат вас издалека. И смогут держать на расстоянии…
— В лесу дистанция боя сократится до считанных метров. Их преимущество сойдет на нет.
— И еще, — продолжила Глемм, — в распоряжении протерисканцев взвод поддержки. Это три боевых пехотных робота.
Хартманн повел головой, словно воротник жал шею. Слегка охрипшим голосом спросил:
— А это что еще за… техника?
— Автономная бронированная машина на гусеничном ходу с двумя выносными штангами-упорами. На корпусе смонтированы автоматический гранатомет с различными типами гранат, крупнокалиберная пулеметная спарка, ракетный модуль, огнемет капсульного типа, — ровным голосом перечисляла Глемм. — Кроме того, система подавления лазерного целеуказания, постановщик помех, мортиры дымзавесы. Плюс единый прицельный комплекс — оптический, тепловизорный, инфракрасный, радиолокационный.
В комнате наступила тишина. Хартманн, Дитрих, да и Титов молча переваривали услышанное. Глемм описала машину, которую они не могли даже представить себе. И это всего лишь легкая техника для поддержки пехоты! Какая же у них тогда более мощная техника?…
— Можно сказать, — уже вовсе мрачным голосом произнес Хартманн, — это три танка. А у моих парней только ручные кумулятивные гранаты. Но пробьют ли они такую броню?
— Я должна увидеть эти гранаты, — заявила Глемм.
Майор кивнул, посмотрел на Дитриха и невесело констатировал:
— Фактически мы идем на них с голыми руками. С людьми еще управимся, но с этими… роботами! Это верная гибель.
