Андрей Белянин - Дочь Белого Волка

Обычно я успокаиваюсь, углубляясь в таинственные дебри подделок и полуоригиналов в суровых дебрях антикварного мира. Отсутствие клейм или, наоборот, слишком много клейм, присутствие одного лишнего сантиметра в длине рукояти, неровная патина, знак кавказской гурды на немецком клинке Таннера, русский узор на балканский рукояти «крысиного хвоста» — всё это завораживает и умиротворяет, как и тихое коллекционирование марок. Релакс…

— Всё, всё, всё. — Я затряс головой, старательно избавляясь от всех прочих проблем и сосредотачиваясь на главном. — Кто-нибудь может мне внятно объяснить, что случилось с леди Мелиссой?!

— И вам станет от этого легче, сир? — Из-за угла конюшни показался в хлам пьяный Седрик, которого пытался удержать Эд. — Уверены? Да?! А если я скажу, что старушку пришибла всеми нами любимая миледи Хельга? А? А?!

На мгновение я потерял дар речи. Моя нежная дочь выпорхнула из кухни, протиснувшись через то же узкое окно, и бросилась мне навстречу.

— Слезь, пожалуйста, — скорбно попросил Центурион. — Если твоя малышка ударит в меня грудью, я вылечу по прямой, пробив задницей ворота. Будь милосерден, прими пыл её объятий исключительно на себя…

Я, не особо вслушиваясь в его болтовню, сам по себе спрыгнул на брусчатку двора, успев прижать к груди моё золотоволосое дитя, прежде чем оно собьёт моего же боевого коня, к ёлкиной маме, за Грани, на обеденный стол инеистых великанов! Утрирую, не факт, что долетит даже до леса… Господи, о чём это я?

— Па, я тебя люблю, — на всякий случай предупредила Хельга, осторожно сжимая меня до умеренного хруста костей.

— Лапка, вот что мне с тобой делать?

— Вопрос риторический? — с ходу угадала она и, тряхнув отросшей чёлкой, затараторила, как белка Рататоск: — Па, я никого не убивала. Тем более твою старушку. Это даже не была самооборона! Короче, она первой на меня кинулась с поцелуями! Все видели, все свидетели, если надо, Данка выступит в суде! Да меня любой начинающий адвокат отмажет за пять минут. Это было состояние аффекта, честное слово! Ну вот если бы она к тебе лезла языком в дёсны, ты бы тоже сопротивлялся, правда же, да?

— Где труп? — шёпотом спросил я, с величайшим трудом удерживаясь, чтобы не заорать матом.

— В стенке, — так же тихо призналась моя честная дочь. — Она как впечаталась, так её и не выковыривали…

— Детка, пойдём со мной, расчешем гриву Ребекке, — белым северным лисом влез Эд, разворачивая племянницу за плечи. — Твоему папе надо пару минут побыть одному, побиться в истерике, съесть мухомор, чтоб забыться, объявить кому-нибудь войну, хотя бы пнуть в зад твоего Десигуаля. Кстати, ты ведь взяла его с собой?

— Конечно, Десик тут тусуется по углам, ищет туалетную бумагу. Нет, он её не ест, он разматывает и играет, как котёнок. Хотя потом, бывает, и ест…

Хельга переключилась на другую тему и позволила себя увести, а меня попыталась вывести из столбняка новая подружка моей дочери. Дана была одета в неновое красное платье со шнуровкой на груди и прорезными рукавами. Понятно, что женская гардеробная у нас в замке невелика, но девчонки пока что-то находят.

— Милый, ты в порядке?

— Вопрос риторический? — не хуже Хельги угадал я.

— Понимаю. Твоя дочь ни в чём не виновата. Нам надоело сидеть дома, и мы решили навестить тебя. Пришли, переоделись, Метью прыгал за нами, как кузнечик на костылях. Только намеревались поздороваться с Седриком, как из башни выбегает эта психованная бабулька, орёт дурным голосом: «Хельгочка, как же я соскучилась! Чмоки-чмоки-и!» — и бросается на неё, раскатав губы…

— Хельга её просто слегка отстранила?

— Да! Именно! Ну, может быть, не так уж чтобы «слегка». — Дана виновато наморщила носик и кивнула. — Я бы вообще убила дуру! А так… теперь у тебя есть оригинальное настенное украшение. Хотя, возможно, с «украшением» я чуть-чуть переборщила, но в целом смотрится как-то креативно, авангардненько…

— Где? — опять перебарывая желание завопить, спросил я.

— В коридоре, — откровенно зевнула дампир, беря меня под локоть. — Мы столкнулись с реактивной пенсионеркой во дворе, но снесло её во внутренние покои, метров двести пролетела, только пятки сверкнули. Кстати, а вон её обувь стоит!

— Мм… — Ненавижу себя, когда не нахожу даже неприличных слов, чтобы выразить ту ярость (отчаяние, беспомощность, гнев, панику, предвкушение потери сознания и т. д.), а всё изнутри просто разрывает на части и провоцирует жизненную необходимость отораться-а-а!!!

Стараясь не обращать внимания на завешенные зеркала и скорбные лица челяди, с трудом прячущей счастливые улыбки, я шёл, стиснув кулаки и зубы, а кусающая губу дампир удерживала меня от всяческих неблагоразумностей.

— Лорд Белхорст, горе-то какое-э…

— Да, Агата.

— Горе-то какое, какое-то горе… — Приплясывающая в ритме фламенко, кухарка заигрывающе толкнула нас широким бедром и шаловливо исчезла на кухне.

— Мой лорд, все полны скорби, все сочувствуют вам и, как могут, оплакивают благородную леди Мелиссу…

— Как оплакивают? — на ходу уточнил я.

— Как могут, — упоённо подпрыгивая на костылях, подтвердил мой тощий паж. — Воины плачут в обнимку с пивом, кухарка готовит праздничн… поминальный ужин, Седрик пляшет с горя, говорит, что таковы похоронные обычаи сарацинов. Можно мне пойти высказать свои искренние соболезнования миледи Хельге?

Я понял, что сейчас он снова рискует повторным переломом уже заживающей ноги, и позволил Дане увести меня подальше. Хотя она потом утверждала, будто бы я упирался изо всех сил, изъявляя явные поползновения придушить ни в чём не повинного юношу. Надеюсь, она привирает, но гарантий у меня нет…

Место, где произошло трагическое попадание леди Мелиссы в стенку, было предусмотрительно закрыто двумя ширмами. Рядом молился один из наших новых наёмников, бывший монах святой инквизиции. Он торопливо поклонился нам и осенил себя крестным знамением.

— Мертва? — тихо спросил я, кивая за ширму.

— Сам святой Дунстан не вынес бы такого удара, — так же тихо вздохнул монах. — Она ушла в штукатурку на добрых три пальца!

— Может, её там и зашпаклевать? — нервно обернулся я за советом к моей спутнице.

И она, и бывший монах сразу же закивали. Ладно, есть вещи, которые надо делать самому, в конце концов, я хозяин замка и мне нести ответственность за всё здесь произошедшее. Я решительно отодвинул ширму и замер…