Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 1

Рыков, тихий и незаметный, явно теряющийся на фоне остальных — крупного, громогласного и веселого Боханова, жесткого и делового Музыки, умного и проницательного Завьялова, — сверкнул глубоко посаженными черными глазами. Его воле, целеустремленности и упорству можно было только позавидовать, но мало кто догадывался об этих качествах, а также о яростной зависти, кроющейся за оболочкой благодушия и скромности.

— Военная контрразведка не делится с нами подробностями своей деятельности. Мы знаем только, что Ивакин начал работать по факту утечки новейших образцов оружия, похищенных, очевидно, с целью продажи за рубеж. А поскольку его убрали, значит, он вплотную подобрался к похитителям. Что говорит как о потенциале «Смерша», так и о возможностях Купола. Не сомневаюсь, что ликвидировала полковника служба безопасности мафии.

— А кто работал у Ивакина по делу утечки?

— Один человек, агент типа «абсолют», таких называют ганфайтерами. Но кто именно, неизвестно.

— Может быть, он и убрал Ивакина?

Рыков ничего не ответил, только покачал головой.

— Ясно. — Завьялов склонился над папкой. — Теперь о батальоне «Щит», он у нас как кость в горле. Но активных акций против него мы не планировали. И тем не менее кто-то проник в штаб отряда и наделал там шороху. Уровень исполнения столь высок, что достоин восхищения. Так может работать только один человек — Граф, но он предупредил бы нас.

— Значит, это был кто-то другой, — рассудил Музыка. — Может быть, тот самый «абсолют», ганфайтер?

Завьялов поглядел на Рыкова, но тот развел руками:

— У меня ничего.

— Ясно. Что ж, подождем Графа, он должен знать профессионалов своего уровня. Тогда предлагаю сводку конкретных драм, требующих нашего вмешательства.

Дисплей высветил данные о случаях бандитских нападений и произвола милиции и государственных чиновников. Первым в этом списке шло дело о применении сотрудником муниципальной милиции оружия в совершенно безобидной ситуации: у студентки училища культуры не оказалось при себе документов, и сержант выстрелил ей в спину, когда она посчитала инцидент исчерпанным и пошла прочь. Вторым делом было незаконное увольнение из органов милиции подполковника Семцова, третьим — действия прокурора Филина и старшего следователя окружной прокуратуры Жарова.

 РАССЛАБЬСЯ И ОТДОХНИ

Кристина долго и придирчиво разглядывала себя в зеркале, пока не убедилась в том, что изъяны не исчезли. Во-первых, слишком высокий рост — метр семьдесят девять, во-вторых — плечи прямее и шире, чем того требуют пропорции. В-третьих, грудь вызывающе торчит, какую ни надень блузку, а бедра до того крутые, что ходят ходуном под юбкой. Наконец, губы слишком красные и пухлые, глаза чересчур большие, а уши крохотные, талия тонюсенькая…

— Уродка! — прокомментировала вслух Кристина, втайне надеясь, что все не так уж плохо, если даже Матвей, холодный и неприступный словно айсберг, глядит на нее с восхищением.

— Криста, ты скоро? — раздался за дверью голос подруги. — Кофе готов.

— Сейчас, — очнулась Кристина. Быстро просушила мокрые после мытья волосы, вытерлась и вышла из ванной. Катя, зная ее отношения с Жоржем и компанией, пригласила Кристину погостить у нее с недельку, пока улягутся страсти, и та согласилась.

— Богиня! — вздохнула пухленькая беленькая Катя, с завистью встречая гостью в коридоре. — И что ты нашла в этом своем ухажере, ума не приложу.

— Ты о ком? — смутилась Кристина, быстро одеваясь.

— Я видела тебя с парнем, с Матвеем, кажется. Ну и выбрала ты себе пару! Ты же принца можешь охмурить. А этот — самый обыкновенный проходняк.

Кристина нахмурилась, потом улыбнулась, вдруг вспомнив, как вышла из спальни Матвея утром и впервые застала его за разминкой.

Казалось, каждая мышца, каждая косточка его великолепно — но не чрезмерно — развитого тела танцевала, играла, разговаривала с другими; по телу шли странные, завораживающие глаз ритмические волны ряби; и этот танец, «разговор» тела, был страшен и красив одновременно! Никогда еще она не видела, чтобы кто-нибудь так владел своим телом.

Матвей обернулся, задержав взгляд на застывшей в проеме двери девушке, хмуро и в то же время застенчиво улыбнулся, и эта его улыбка сняла все ее страхи и опасения…

По губам Кристины снова скользнула улыбка.

— Ты плохо его знаешь, Катюша, вернее, не знаешь совсем. Он человек необыкновенный! А как дерется!

Катя фыркнула:

— Наслышана. Но не считаю это главным достоинством мужчины. Он что, умен, знаменит, богат?

— И умен, и богат — если иметь в виду кругозор и широту взглядов… Впрочем, деньги у него водятся и ездит он не на одной тачке. А что касается главных качеств… мне импонирует уже то, что он способен постоять за себя и свою подругу, не то что наши рахитичные мальчики.

— Не спорю. — Катя принесла поднос с кофейным сервизом, фруктами и пирожными, и подруги с ногами забрались в кресла, наслаждаясь тишиной и уютом. — Уж не собираешься ли ты за него замуж?

— Если позовет — пойду, — взмахнула Кристина рукой, в которой держала пирожное. — Хотя предупредила его, что замуж не собираюсь.

Катя прыснула:

— Правильно, пусть не воображает, помучается. А он учится или работает?

— Закончил три года назад филфак, сейчас где-то преподает, но я не уточняла. Сам скажет. Ну а твой Виктор что думает?

Катя беззаботно отмахнулась и со смехом стала рассказывать о своих отношениях с однокашником, а Кристина вспомнила прощание с Матвеем и вдруг отчетливо увидела его сидящим в позе «лотос». Он открыл глаза, улыбнулся, протянул к ней руки, и девушке почудился его шепот:

— Ты меня слышишь, Христя?..

Скорые поезда до Архангельска ходили через Вологду, и Матвей взял билет на вечерний, десятичасовой поезд. В Вологду он прибывал в шесть утра, и Соболева это устраивало, он успевал на первый автобус в село Старое, где фермерствовали Нестеровы.

Острое чувство преследования охватило его уже на перроне, хотя конкретно интуиция не сработала: пассажиры вокруг не обращали внимания на молодого человека с сумкой через плечо, спешащего, как и они, на посадку. Однако нервная система не сигнализировала зря, подсознание реагировало на опасность и практически не ошибалось. В купе Матвея ждал Горшин. Вряд ли проводница видела, как он туда вошел.

— Привет.

— Салют. — Матвей забросил сумку на вторую полку, с невозмутимым видом уселся напротив. — Кажется, мы попутчики? Я почуял тебя еще на выходе из вокзала.