Стражи. Боги холода - Макаренков Максим bort1412
Начальник «Спецотдела» обвел присутствующих внимательным взглядом.
– Судя по вашему молчанию, ничего. Тогда давайте продолжим. Мои люди постарались систематизировать всю информацию о так называемой Брюсовой карте. Удалось установить достаточно точные координаты мест, которые он называет «сильными». Эти описания можно сопоставить с современной топографией области. Вас я попросил приехать потому, что окончательно определить пригодность объекта можете только вы. Так, что, займемся делом?
Он поднял тубус, стоявший все это время рядом с креслом, и вытащил из него несколько свернутых в трубку карт.
Разложив бумаги на столе, придавил норовившие загнуться углы тяжелой хрустальной вазой и массивной пепельницей:
– Вот, смотрите, что нарыли мои аналитики.
Все четверо склонились над картами.
Пятый раз проверив, достаточно ли у кота воды и еды, Татьяна снова встала у окна на кухне, и всмотрелась в сонный двор. Постояла несколько секунд, нервно развернулась, ушла в комнату. На часах было 05–55.
Ян обещал приехать в шесть, и ровно в 06–00 под окнами зашуршали шины автомобиля. Таня не стала дожидаться, когда хлопнет дверь машины, чмокнула Мурча во влажный нос и, заперев квартиру, сбежала вниз.
Конечно, же, Вяземский ждал ее возле открытой двери автомобиля. Глядя на Таню, он смущенно улыбался, и казался совершеннейшим мальчишкой, приехавшем на первое свидание.
Неожиданно Таня поняла, что куда больше стесняется не его, а сидящего за рулем Владимира. Наверняка же будет сейчас глазеть на нее – вот, мол, новая любовница шефа. Стыдобища то какая…
Разозлившись на себя за глупые мысли, она решительно направилась к машине. Ян поспешил навстречу, и молча отобрал у нее дорожную сумку. Укладывая сумку в багажник, сказал:
– Здравствуйте. Как спалось?
– Отвратительно, если честно. Всю ночь мучили кошмары.
– Таня, а вы летать не боитесь часом – озабоченно глянул на нее Вяземский. – Впрочем, лететь недолго, переживете.
Он негромко хлопнул крышкой багажника, и жестом предложил садиться в машину.
Закрывая дверь автомобиля, она испытала необыкновенно сильное чувство – казалось, она не просто уезжает, а оставляет позади все, что было до этого момента. Вот, сейчас закроется дверь, автомобиль, мягко урча, вырулит со двора, и все, что случилось с ней за тридцать лет, останется позади. Страница перевернется, и перед ней откроется совершенно чужой неведомый мир, в котором ей придется существовать дальше.
Она едва не закричала: – Стоп. Не надо. Подождите, я выйду!
Но куда сильнее страха было желание увидеть, а что там, в этом новом мире. И, откинувшись на спинку сиденья, она выдохнула:
– Поехали!
Дальнейшие события слились для нее в сплошную разноцветную киноленту, где ей отводилась роль зрителя. Ян и Владимир, который, едва она с ним поздоровалась, ответил широкой добродушной улыбкой, и отсалютовал двумя пальцами, казались ей двумя волшебниками, попросту не замечающими препятствий.
Московский аэропорт показался ей странно молчаливым, затаившимся, полным приглушенных звуков и теней. Владимир помог им сдать багаж, дождался, когда они пройдут паспортный контроль, после чего, пожав руку Вяземскому, и снова улыбнувшись Тане, покинул их.
Уже объявили посадку на рейс, и Ян, вежливо взяв ее за локоть, повел к нужной секции.
Забитый пассажирами автобус подвез их к самолету, и вот она уже стоит под огромным белым крылом, а рядом спокойно ждет своей очереди пройти на посадку спокойный сероглазый мужчина с мальчишеской улыбкой.
Таня поймала себя на том, что постоянно исподтишка посматривает на него, и, кажется, покраснела.
А потом она никак не могла застегнуть ремень безопасности, и Ян, заметив это, нагнулся, вежливо забрал половинки ремня, и защелкнул тяжелую металлическую пряжку.
Завыли двигатели, самолет вздрогнул, и медленно покатил к взлетной полосе.
Что-то рассказывала, подкрепляя слова энергичными жестами, стюардесса, но Таня не понимала ни слова, казалось, в мире выключили звук, оставив только изображение, зато краски стали нестерпимо яркими, и она закрыла глаза.
В ушах бухало, и она поняла, что это ее сердце.
– Господи, да я, никак, боюсь, – мысленно простонала она, и тут же спохватилась. А чего, собственно говоря, она так испугалась?
Летела она далеко не первый раз, за границей тоже бывала, на английском, худо-бедно, объясниться сможет.
Пришлось признаться, что она до дрожи боится того, что испытывает к мужчине, сидящему в соседнем кресле.
Спроси ее, а что она чувствует, и Таня не смогла бы точно ответить, но сердце ее сладко замирало, безумно хотелось на взлете, когда все внутри ухнуло куда-то вниз, взять его за руку, и сильно-сильно сжать, чтобы ощутить ответное пожатие твердой сухой ладони.
Вместо этого она вцепилась в подлокотники и сжала зубы.
Полет она почти не запомнила, полностью погрузившись в борьбу с собственными страхами и мечтами.
Ян, посмотрев на нее, сделал какие-то выводы и, сказав, – Таня, я почитаю пока, если вы не против? – раскрыл серую пластиковую папку, которую достал из своей дорожной сумки перед взлетом.
Но она время от времени ловила его внимательные взгляды.
И – вдруг, разом, под крылом поплыл серо-зеленый, состоящий, казалось, из сплошных футбольных полей и небольших трех-четырехэтажных домов Берлин. Самолет вытряхнул из своего брюха шасси, толкнуло снизу, и они уже катились по бетону аэропорта Тагель.
Таня выглянула в окно и поразилась тому, насколько пейзаж за иллюминатором похож на тот, что она видела, каждый раз прилетая, в маленький аэропорт Адлера, но как только они вошли в здание, сходство с обшарпанным одноэтажным аэропортом курортного городка исчезло.
Спокойные, излучающие доброжелательность и чувство собственного достоинства таможенники, негромкие объявления на немецком и английском, отсутствие спешки…
Незаметно для себя, Таня успокоилась. Во всяком случае, в ее мире снова включили звук.
Навстречу Вяземскому спешил румяный улыбающийся человек в серых, чуть коротковатых, брюках и полосатой рубашке с короткими рукавами. Рубашка угрожающе натягивалась на крепком животе, слегка подрагивавшем при каждом шаге.
Вяземский крепко пожал руку встречающего, и обменялся с ним парой фраз на немецком.
Повернувшись к Тане, представил:
– Герр Бухгольц, представитель компании в западной Европе.
И, уже обращаясь к немцу:
– Госпожа Татьяна Береснева.
Бухгольц церемонно поклонился, и ответил на хорошем русском:
– Искренне рад знакомству.
Не слушая возражений Татьяны, он отнял у нее сумку, и повлек их к выходу из аэропорта, на ходу рассказывая:
– Как вы и просили, я арендовал машину. Фольксваген-Пассат, надеюсь, он вам подойдет. Сейчас я довезу вас до гостиницы, и отдам вам ключи. Если я понадоблюсь, Ян Александрович, вы всегда застанете меня в офисе. А, вот и наш автомобиль.
В Берлине Таня еще ни разу не была, и потому пока они ехали из аэропорта в город, с любопытством смотрела по сторонам. Ее снова удивило сходство окружающей местности с небольшим южным городом – обилие зелени, солнца, неторопливые движения прохожих. Усиливало сходство и множество по-восточному одетых смуглых женщин и детей.
Миновав площадь, посреди которой белокурая валькирия в фуражке и ярко-желтом жилете регулировала движение, Бухгольц перестроился в правый ряд, и притормозил у тротуара.
– Мы приехали. Ян Александрович, номера, как вы и просили, забронированы, ключи от машины я оставлю у портье, так что, вы идите, а я займусь парковкой.
Вяземский тепло поблагодарил расплывшегося в улыбке немца и, пожав на прощание Татьяне руку, Бухгольц отбыл.
Регистрация заняла несколько минут, и лишь поднимаясь вдвоем с Вяземским в лифте, Татьяна поняла – она в Германии, в незнакомом отеле, вдвоем с мужчиной, одно присутствие которого, заставляет ее сердце замирать.
