1938: Москва (СИ) - Богданов Сергей
Тут уже не приходится думать, все и так ясно. Если не произойдет какой-то дикой случайности, остались считанные минуты спокойствия. Сейчас все пойдет вдрызг наперекосяк.
— Браво-4, я Волга, подтверждаю, они от нас на 11 часов, дальность километров шестьдесят
— Я Чарли-4, я чувствую, что нам сегодня предстоит поработать…
Вклинилась передача с дирижаблей:
— Я «Рихард Вагнер», фиксирую с 9 часов работу чужого радара. Наши действия?
— Группа 4, я Дог-4, наши подопечные засекли работу чужого радара, видят их со своих 9 часов. Они спрашивают, что делать. Подтверждаем, что дело пахнет жареным?
— Что тут делать… Им выжать все из дизелей, людей на пулеметы, усилить наблюдение и идти прежним курсом, построившись для отражения атаки и максимальная скорость, сохраняя строй. Нам все как мы умеем.
— Чарли-4, поддерживаю.
— Альфа-4 согласен.
— Господа капитаны, группа 4 рекомендует вам дать полный газ, привести все батареи в боевую готовность и действовать по протоколу 2.
— Герр Беккер, несмотря на то, что Швейцарская Конфедерация является нейтральной страной, в соответствии с законодательством Конфедерации и кантона Берн, гражданином которого я являюсь, я открою огонь по любым летательным аппаратам, которые могут представлять опасность для воздушного судна Конфедерации и союзных судов и прикажу всем гражданам Конфедерации на борту взять оружие. Приготовьте свои пулеметы, держитесь не далее чем в тысяче пятистах метрах от меня и да поможет нам всемогущий Господь!
— Благодарю вас, герр Альтерматт. Со своей стороны я приложу все усилия, чтобы защитить себя и ваш корабль, груз и пассажиров от нападения пиратов. С нами Бог!
Серебров на мгновение закатил глаза — от всех этих велеречий со швабским акцентом в эфире несло конями и лязгом рыцарских забрал. Но надо отдать должное, капитаны этих двух «коров» вели себя не хуже, чем капитаны увешанных ракетометами линкоров.
— Я Дог-4. Ребята, если я в этой жизни что-то понимаю, то нас уже засекли, но не посчитали. Может быть я высыплю немного фольги, Браво включит какую-нибудь модную песенку на генераторе и сведем все к честной драке безо всяких радаров и прочих новомодных штучек?
— Я Альфа-4, боюсь поздно, вопрос только в том, что они нас не посчитали и что о нас думают. В таком составе будем работать только от обороны. Когда посчитают, они могут сосредоточиться на нас, и попытаться втянуть нас в оборону "сосисок" и тогда уже реализовать количественное преимущество.
— Чарли-4, предлагаю сбивать их по мере поступления и «качать маятник» — двое сверху, контролируют обстановку, двое снизу.
— Браво-4, поддерживаю… Волга, есть что-то по обстановке?
— Я Волга, они запускают генераторы помех на коротких волнах
Командир «Трайдента» начал атаку по классической схеме. Что ж, это развязывает руки сразу всем — запуск генераторов-глушилок столь же однозначен, как трассеры, по всем традициям и обычаям ведения воздушной войны означает начало враждебных действий. Интересно, кто у них поведет атаку и ведет общее руководство операцией… Серебров дернул рычаг сброса баков (там оставалось примерно треть) и перевел мотор в полный боевой режим.
— Не терять бдительности!
— Группа 4, я «Рихард Вагнер», наблюдаю с вектора 345 выше меня группу неопознанных самолетов!
— Началось. Группа 4, приготовиться к атаке, противник на 10–11 часов!
Пираты не стали тратить время на цветные дымы и ракеты на видимой дистанции. Безбожно коверкая французский, они обратились непосредственно к капитанам дирижаблей на открытых частотах, еще не показавшись на горизонте:
— Германский цеппелин! Германский цеппелин! Отключить бортовое вооружение! Заглушить двигатели, лечь в дрейф и приготовиться к приему призовой партии!
— Я капитан воздушного судна Швейцарской Конфедерации Георг Альтерматт. Следует ли мне расценивать ваши действия как акт беззакония, совершаемый также против граждан и имущества граждан Конфедерации?
— Расценивай как хочешь, но лучше уматывай со своей дойной коровой куда подальше, пока тебя малость не поджарили.
К чести швейцарца, он не смутился:
— В таком случае не жалуйтесь, если корова поднимет вас на рога. Я подам на вас в Женевский Трибунал по статьям Воздушного кодекса 40 с подпунктами и 61 с подпунктами. Остановитесь и не отягощайте свою участь. Открытие огня или сближение будет расценено как акт агрессии против Конфедерации! Боевая тревога, выдать оружие гражданам, пассажиров в защищенный объем!
Капитан Беккер был гораздо лаконичнее и, следуя заветам классиков, дал вольную цитату из Гёца фон Берлихингена.
Пока шел этот диалог, четверка наемников развернулась на северо-запад и разделилась на две пары, удерживая визуальный контакт.
— Волга, я Браво-4, что у нас в воздухе?
— Я Волга, у вас по курсу ноль четыре отметки и что-то еще.
Серебров вгляделся вперед. Ничего. Нет, есть — сквозь туманный диск винтов прямо, едва-едва левее по курсу характерная вспышка, солнечный зайчик, отразившийся от остекления кабины или от полированной плоскости.
— Чарли-4, я вижу цель, на полдвенадцатого.
— Прикрываю тебя, Браво-4.
Поиграл пальцами на рукоятках. Покрутил головой, разминая шею, покрутил колесики на прицеле, настраивая дистанцию и проверяя гироскоп. Вот они, булавки для Судзуме-сан, сами летят в прицел, сближаясь со скоростью пистолетной пули.
1938 М-18
Серебров поднырнул под паническую длинную очередь ведущего, не атакуя — противник явно был дурак, а таким может и повезти. Четверка пиратов уклонилась от лобовой атаки, рассыпалась на две пары и начала маневренный бой.
«На чем летают-то? А, «Хокер Торнадо», неплохая машина».
— Чарли-4, цел?
— Да, держу твой хвост…
Он дернул самолет вверх, одновременно уходя в сторону, так, чтобы следующим движением зайти в хвост намеченной им паре. Выровнялся, осмотрелся — Бойингтон и Алехин навязали своим визави драку на вертикалях.
Ведомый пират запаниковал и дернул ручку на себя, послав свой «торнадо» почти прямо вверх. С вертикальной маневренностью А.300 от такого подарка грех было отказываться…
— Чарли, ведущий твой.
Тут же пришел доклад от Алехина:
— Я Альфа, первый издырявлен и выпустил шасси, ушел с дымом.
«Гуманист, мать его так! Но счет открыл» — про себя отметил Серебров.
Небо за плексигласом, повинуясь движению ручки, повернулось на прямой угол и почти почернело. Пират пытался завалить самолет на спину или отработать педалями, но скорость стремительно угасала, управление теряло цепкость. Серебров вытащил гудящий и раскачивающийся в воздушном потоке истребитель в хвост «торнадо». Тот сделал еще отчаянную попытку уйти в сторону, руль поворота и плоскости хлопали почти по стоячему воздуху — и поэтому первая трасса свистнула на полметра мимо под его левым крылом. Серебров выправил свою машину и почти четвертьсекундной очередью, чувствуя, как работающие пулеметы раскачивают самолет, вспорол «торнадо» по всему размаху. Понеслись клочья, тут же — жирный черный дым, левое крыло треснуло в двух местах и оторвалось.
Мимо фонаря пролетел довольно крупный обломок. Вися вверх ногами на высшей точке, он видел — оставшийся с одним крылом огрызок «торнадо» закрутился как взбесившаяся кленовая летучка, затем исчез в облаках. Ни одного парашюта.
— Я Браво-4, один наглухо.
Поискал взглядом «девуатэн». Голуа успешно сел на хвост ведущему и сейчас они мелькали как два маятника, пытаясь переиграть друг друга на ножницах. Как показалось, луизианец истратил всего один снаряд и не более десятка пулеметных патронов: во время очередного скоростного размена сторонами англичанин на долю секунды запоздал, ухнула, выплюнув длинный язык пламени и трассер, пушка и тут же фюзеляж «торнадо» слева вспух, лопнул, показав растерзанные куски набора, и выдал длинный хвост клубящегося оранжевого пламени. Самолет перевернулся через себя и посыпался вниз, беспорядочно крутясь в каком-то подобии штопора и разбрасывая обломки. Открылся купол.
