Адмирал Империи 3 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников
— Ты как заправский шахматист, продумываешь все на несколько ходов вперед, — похвалил меня, Яким. — У меня уже башка бы лопнула от всех этих хитрых комбинаций.
— Жизнь заставляет, — отмахнулся я и указал подполковнику на одну из дверей.
Мы вошли в просторное помещение ангара средней палубы, в котором нас ждала группа вооруженных солдат. Здесь находились два полных взвода морских пехотинцев во главе с полковником Дороховым, а также группа «охочих» людей из казаков Наливайко и экипажа моего крейсера, всего в отряде насчитывалось восемьдесят человек.
— Братва, знаете сколько «янки» на корабле, на который мы сейчас высадимся? — весело решил подтрунить над своими казаками, Яким. — Полторы тысячи голов… Поэтому прядется попотеть…
Казаки с «чайки» неуверенно переглянулись между собой. По виду кубанцев стало ясно, что большинству из них расхотелось воевать.
— Господин подполковник, а ну их к бесам! Может, в другой раз навалимся?
— Куда же подевалась ваша храбрость? — засмеялся я, подмигивая Наливайко и подыгрывая ему. — Как поняли что врага полторы тысячи, сразу в кусты?
— Да не то чтобы в кусты, — замялись казаки, искоса поглядывая на морских пехотинцев Дорохова, которые и бровью не повели, когда услышали, сколько врагов их ожидает на борту линкора, — просто считать умеем…
— Что хвостами завиляли? — брезгливо бросила казакам девушка-морпех из первого взвода моих штурмовиков. — Смотреть противно…
— Я ты кто, чтобы нас стыдить⁈ — возмутились кубанцы.
— О, так это Полина! — воскликнул один из них, пихая соседа локтем. — Это же наша! Ну, с 4-го Кубанского…
— Какая Полина?
— Ай, — молодой казак махнул рукой на своих товарищей и обратился напрямую к командиру. — Господин подполковник, узнаете своего бойца? Вон девица в строю морпехов…
— Точно моя, — недоуменно нахмурился Яким, когда мы с ним подошли вплотную к отряду. — Яценко, а ты как здесь оказалась⁈ — подполковник посмотрел на меня, — Александр Иванович, ты зачем моих казаков воруешь⁈ Каким образом боец 4-го Кубанского полка оказывается у тебя на борту, да еще и форме морского пехотинца?
— Полина Николаевна, ты из его полка что ли? — улыбнулся я казачке, увидев ее снова живую и здоровую уже в строю и готовую сражаться.
Когда мы первый раз встретились с Полиной, не думал я, что эта молоденькая девчушка сумеет восстановиться после всего того, что ей пришлось пережить. Казачка служила на одной из патрульных «чаек», охраняя как раз этот самый переход на «Мадьярский Пояс» с которого и началось вторжение противника в нашу суверенную систему. Девушку тогда взял в плен капудан-паша Каракурт и что он с ней вытворял на своем корабле, об этом я даже думать не хочу.
Но справедливость существует и богиней возмездия для Ямана Каракурта стала эта самая казачка, которая в итоге перерезала горло капудану как курице во время штурма «Абдул Кадира». Я взял Полину на «Одинокий» и положил в медицинский отсек. Но раны на теле залечить иногда гораздо легче, чем душевные. Тогда я если честно не верил, что девченка выкарабкается из собственных мыслей, но к счастью недооценил женскую психику, которая по своему потенциалу даст фору мужской. Полина очень быстро восстановилась и пришла в себя, а уже через пару дней готова была идти в бой…
Так как подразделения, в котором она проходила службу, рядом не оказалось, я по просьбе Дорохова определил казачку в отряд морской пехоты, благо стрелковому бою и тем более отваге девушку обучать не пришлось. Кузьма Кузьмич был крайне доволен новым бойцом, которая мало говорила и улыбалась, понятно почему, но упорно тренировалась и была крайне исполнительна. В общем, Полина удачно влилась в новый коллектив.
И сейчас девушка с надеждой посмотрела на меня, вроде как, не желая покидать «Одинокий». Я был уверен, что она так думает, но все же решил уточнить хочет ли казачка вернуться в свой полк или остаться на корабле.
— Так ты сам разбросал патрульные «чайки» по всем ближним системам, — ответил я на упрек подполковника Наливайко. — Вот и разбежались твои люди по разным местам…
— Не разбросал, а предоставил патрульные корабли в распоряжение местной таможенной станции, — поправил меня, Яким. — Ты же знаешь, что казачьи подразделения постоянно привлекают к охране тех или иных объектов. Так, как ты сюда попала, пигалица? — Наливайко снова строго посмотрел на бывшую подчиненную.
— Я потом тебе сам все расскажу, — тут же ответил я за Полину, — пока не будем об этом…
— Нет, я все-таки командир или кто⁈ — возмутился было Яким, которому не понравилось, что его казаки самовольно делают, что заблагорассудиться.
— Полина Николаевна говори, где хочешь продолжать службу? — я даже не стал обращать внимания на гневные высказывания моего товарища, а обратился напрямую к девушке.
— У вас, господин контр-адмирал, — ответила та, опасливо косясь на рыжебородого атамана, который имел полное право вытащить казачку из строя и запереть у себя на «чайке», а потом увезти на авианосец в расположение полка.
— Вот и весь разговор, — кивнул я, удовлетворенный ответом. — Извините господин казачий подполковник, но этого бойца я у вас забираю…
— Произвол вышестоящего начальства, — недовольно пробурчал Яким, но не стал продолжать спор, потому как увидел в моих глазах и во взгляде Полины решимость. — К бесам вас флотских, постоянно мешаетесь под ногами… Ладно, забирай негодяйку, мне перебежчики самому не нужны…
— Следите за словами, Яким Семенович, — пригрозила маленькая ростом Полина Николаевна огромному бородачу, который смотрел на нее сейчас сверху вниз.
— Чтоооо⁈
— Да, мои морпехи — ребята суровые и словом и делом, — вздохнул я, кивая в сторону еще большего исполина, чем Наливайко.
Кузьма Кузьмич выразительно сверкнул на казака своим красным искусственным глазом, в котором Яким прочитал огромное желание вступить в разговор. Наливайко немного делано, но радушно улыбнулся и развел руками:
— Ну, ладно-ладно, может и погорячился. Сами понимаете статус поддерживать надо… Александр Иванович, но все равно ты мне остаешься должен…
— Сейчас расплачусь, — рассмеялся я, указывая на внешнюю дверь отсека, в котором мы находились. — Удовольствие от рукопашной подойдет в качестве возмещение морального ущерба?
— Вполне, — кивнул казак, щелкая предохранителем своей штурмовой винтовки. — А что, на линкоре еще остались «янки»?
— Большая часть разбежалась, но несколько групп, думаю, не успели этого сделать, — ответил я, предполагая, что штурмовые подразделения американцев в момент начала эвакуации с линкора находились в разных частях огромного корабля, и у пары-тройки взводов точно не хватило времени покинуть его палубы, а значит, бой все же состоится…
По несильному удару борта о борт и своеобразному скрежету по нимидийской броне стало понятно, что «Одинокий» пристыковался к корпусу линкора.
— Алекса попытайся связаться с рубкой «Сисоя Великого», — приказал я своему старпому, — если там есть живые, то пусть откроют створки на средней палубе, чтобы мы не тратили время на проникновение внутрь…
В этот момент внешние створки дверей отворились, выпуская из отсека лишний кислород…
Глава 16
— Господин адмирал флота, 9-я дивизия подошла к переходу, — дежурный доложил командующему о том, что Козлов уже находится у «Мадьярского Пояса» и готов в случае чего отразить вторжение Дрейка.
Самсонов немного успокоился и перевел дух. Итан Дрейк не воспользовался временем, когда переход был практически незащищен, и не ввел в «Бессарабию» свой авангард. А вот если бы подобное произошло, тут точно русские ничего не могли бы сделать так как рядом с порталом в этот момент находились лишь остатки 3-ей «линейной», которые конечно же не в состоянии сейчас дать достойный отпор линкорам АСР.
Может быть, Васильков своим безумным прыжком во вражеское расположение задержал американцев? — подумал Иван Федорович, но потом сразу отогнал крамольную мысль. — Нет, Васильков никак не мог отсрочить вторжение, если оно намечалось на ближайшую активацию портала, поэтому непутевый контр-адмирал только зря погубил один из лучших моих крейсеров…
Что ж, Александр Иванович всеми силами старался найти преждевременную смерть и ему это наконец удалось. Не мог усидеть на месте, все куда-то надо было сунуть нос, вот и получил то, что заслужил. Самсонов поймал себя на мысли, что совсем не расстроился вероятной гибели контр-адмирала. Почему? Скорее здесь на первый план выходила обычная мужская ревность? Так или иначе,
