Война (СИ) - Тимур Машуков
Тем временем Долгорукий бросился к безжизненному телу Маргарет, от которого уже тошнотворно пахло смесью горелой ткани и плоти. Оттащив её от камина, сбив пламя стащенным жилетом, он приложил ухо к её груди — и медленно отстранился, машинально оттирая испачканные руки. Торопиться звать лекаря уже смысла не было, в бездыханном теле императрицы не было биения жизни. С трудом поднявшись, он приблизился к лежавшему на полу убийце — и вопросительно посмотрел на Георгия. Облик юноши, представившегося Ильёй Михайловым, разительно изменился. Черты лица были незнакомы князю и не имели ничего общего с прежними. Архимаг поднял цепочку с висевшим на ней драгоценным камнем, потерявшим свой блеск:
— Морок, Ваше Сиятельство… Чужая личина…
Князь кивнул, поморщился и велел:
— Обыскать, всё найденное упаковать, подавители не снимать. Теперь наша задача — доставить его в Тайную канцелярию. Там разберутся, кто это, а главное — кто его подослал…
Услышав дробный перестук шагов, Долгорукий взглянул на вбежавшую в избу матушку Иоанну:
— И вы, матушка, собирайтесь в дорогу. Дело государственной важности, промедления не терпит. Так что времени вам на сборы — не более часу…
Не слушая возражений испуганной монахини, он снова посмотрел на обезображенное тело императрицы. Его собственная тайная миссия была выполнена, но совершенно не так, как предполагалось. Что из этого выйдет — он пока не мог даже предположить, но уже прикидывал дальнейшие варианты развития событий, намереваясь извлечь из случившегося максимальную выгоду для империи, не забыв и о пользе рода.
Приветствую всех, кто следит за судьбой героев книги. Убедительная просьба, все комментарии касающиеся сюжета закрывать спойлером. Уважайте желание других окунуться в мир книги и узнать все самостоятельно. Заранее спасибо.
Глава 22
Та же одноколейка, те же заснеженные пейзажи, что на пути в монастырь словно заигрывали с властным министром, шалили, путая нежданными поворотами, озорно перемигивались искрами инея, сейчас, точно чувствуя мрачное настроение Долгорукого, послушно ложились под полозья экипажа, смирно отсчитывая милю за милей. Но даже эта гладкость обратного пути не могла прогнать тяжких раздумий, в которые погрузился князь.
Казалось бы, всё сложилось как нельзя лучше — выполнена его личная, тайная задача, причём чужими руками, не беря греха на душу, да так, что комар носа не подточит — и сам чуть с жизнью не распрощался, но злодея сумел захватить, везет на честный суд, пылая праведным гневом… Вот только никак не мог понять князь, кому было выгодно устранить императрицу, обвинив в её смерти Долгорукого? В том, что именно такова была задумка отправившего лже-Илью, он не сомневался, хотя сам засланец на вопросы не отвечал, а допрашивать его, используя кой-какие методы дознавателей, подсмотренные за долгие годы плодотворного сотрудничества, Сергей Иванович опасался. Не дай бог, обнаружатся в подсознании лазутчика установки, препятствующие раскрытию правды, окочурится вражина, потом уже не отмоешься от подозрений. Не-е-ет, во что бы то ни стало нужно доставить убийцу в Тайную канцелярию, сняв с себя всю ответственность за его жизнь и здоровье!
Вздохнув, он глянул в окно, но сплошная белизна, царившая там, не давала возможности зацепиться за что-то взгляду и отвлечься от мыслей, что вновь и вновь шли по кругу. Долгорукий опустил глаза на злополучное письмо, врученное ему убийцей и вновь невольно восхитился качеством подделки. Даже он, много лет имевший дело с документами государственной важности, отмеченных личной печатью императора, не смог найти отличий! Почерк, манера речи, оттиск двуглавого орла — всё указывало на Алексея Александровича. А говорило это об одном — создавший фальшивку такого высокого уровня имеет доступ в высшие круги, не раз держал настоящие письма императора в руках. Пригрелась гадюка где-то совсем рядом, несмотря на всё тщание стражи…
И эта любимая игрушка Алексея, его рабыня, забывшая своё место, пропустила творящееся под самым носом! Князь испытывал к Тэйни неприязнь, смешанную с некоторой брезгливостью. Негоже орлу вить гнездо с курицей, а русскому человеку — с этим противоестественным порождением сказочных джунглей. И лишь её способности, не раз выручавшие императора, заставляли министра мириться с её существованием… Тряхнув головой, князь попытался избавиться от мыслей о краснокожей, вглядываясь в листок бумаги, словно обжигавший его руки.
Подобное послание, найденное на месте преступления, нарисовало бы неприглядную картину происшедшего. По тайному наказу императора его верный министр устраняет опальную англичанку (то, что его дочь в будущем займёт её место, только доказало бы заинтересованность Долгорукого), но при этом погибает и сам. Его помощник то ли сбегает, то ли оказывается свидетелем — тут пока не ясно, нужно ждать результата допросов в Тайной канцелярии… Как итог — император выступает в роли жестокого тирана, имя Долгорукого очернено, страну охватывает народный бунт, пользуясь этим, оппозиция проворачивает свои делишки. Всё логично, вот только не верил Сергей Иванович в то, что среди юнцов, которые не столь давно пытались его завлечь в свой стан недовольных Алексеем, мог найтись талантливый организатор, столь хорошо разбирающийся в хитросплетениях личной жизни императора. Нет, это поднял голову кто-то из старой гвардии, пользуясь смутой, решивший отомстить за старые обиды, обладающий и связями, и опытом. И невольно всплыла в памяти министра фамилия, некогда заставлявшая врагов империи дрожать от страха, а ныне уже порядком подзабытая — Громов… А вдруг оскорблённый канцлер всё это время искал пути для мести? И с кем он объединился, чтобы воплотить свои планы в жизнь? Неужто Владимир Алексеевич, всегда ценивший благо империи куда выше, чем собственные интересы, решился на государственную измену, спутавшись с иностранными тайными службами?
***
Оскаленная драконья морда, искусно выкованная на воротах поместья Громовых, то и дело разъезжалась в стороны, впуская и выпуская многочисленных визитеров, в последнее время зачастивших к опальному князю. Непривычная суета, напомнившая всем домочадцам о славных прошлых временах, когда без главы рода Громовых не решалось ни одного государственного вопроса, началась около полугода назад и, казалось, сейчас достигла своего пика. Она могла бы вызвать излишние вопросы со стороны любопытствующих соседей, но, к вящему удовольствию бывшего канцлера, ему удалось в своё время заключить довольно выгодную сделку. И теперь вся прилегающая к его поместью территория протяжённостью в несколько верст принадлежала исключительно роду Громовых.
Нынешнее положение Владимира Алексеевича в политической жизни империи было не слишком понятным для столичных обывателей, поднаторевших в умении держать нос по ветру. С одной стороны, и скоропалительная отставка, и последовавшее за этим затворничество — то ли вынужденное, то ли добровольное — явно говорили о неприязненных отношениях бывшего канцлера и молодого императора. Но
