Пантеон - SWFan
В какой-то момент Благословенные заняли почти все места… Свободными оставались только две площадки, висевшие одна против другой над тёмными пролётами. Все смотрели на них, не сводя глаз, и ожидая появления главных действующих лиц сегодняшней дискуссии.
А вот и они… Почти одновременно, две женщины показались на каменных платформах. И сразу повисла тишина. Зрители застыли в трепетном ожидании. Ведьма справа была одета в воздушную белую мантию; у неё были светлые волосы, длинные, блестящие ресницы и задумчивое лицо. Это была Благословенная Адель. Александр посмотрел на неё, затем перевёл взгляд на её соперницу…
И обомлел.
Глава 40. Дискуссия
Лукреция тоже пришла в сопровождении многочисленной свиты, но несмотря на это не заметить женщину было просто невозможно. Она бросалась в глаза словно алмаз в медном ожерелье. На её длинных, изящных руках блестели наручи — на правой ручке золотистый, на левой — серебряный. Немного выше бряцали обручи, в которые были вделаны драгоценные камни: рубины, сапфиры и брильянты. Платье женщины было чёрное, как звёздная ночь; её длинные тёмные волосы были завязаны в сложном узоре, от вида которого было очевидно, что работали над ним по меньшей мере час. Придерживали причёску длинные спицы.
Её ресницы были накрашены и переливались медью; её губы были алыми, как свежая кровь или перчик. Женщина озаряла помещение своим видом, как солнце. Но самым удивительным в Благословенной Лукреции были даже не её предпочтения в гардеробе, но странное ощущение, захватившее Александра, когда он её увидел. Мужчине показалось, что они уже где-то встречались… Летучая мышка задумчиво приподняла свою мохнатую голову, рыская по закоулкам памяти.
Ведьмы в это время заканчивали последние приготовления; наконец, в зале прогремел эфемерный голос:
— Собрание Верховного совета за номером LXII объявляется открытом… Первое слово, по праву ученического и наследственного старшинства, предоставляется Благословенной Лукреции… Прошу!
Женщина улыбнулась, осмотрела зал, собравшихся, и заговорила:
— Дорогие сёстры… Сегодня я бы хотела вынести на ваше рассмотрение важнейший вопрос, — её голос был очень выразительным, с нотками театрального переигрывания. — Как вы знаете, тело человека терзают тысячи болезней, многие из которых можно было бы предотвратить, если бы только были приняты своевременные меры; недавно одна моя драгоценная подруга, имя которой вы разумеется знаете, совершила невероятное открытие и вывела чудесный отвар, который позволяет предупредить многие заболевания… Сыворотку!
Я считаю, что нам, мои дорогие, и всему нашему народу необходимо воспользоваться данным открытием и начать производить её в промышленных количествах. Если мы сделаем приём этого поистине удивительного отвара обязательным, мы, по самым скромным расчётам, понизим смертность на девять процентов! — заявила женщина. По залу прошёлся ропот. Простые зрители действительно помнили о недавно созданной «сыворотке». Это было революционное изобретение, и Лукреция, как бы, говорила самые очевидные вещи, но…
— Звучит правильно… наверное, — прошептала Марта.
— Ха, — хмыкнула Лука.
— Сейчас узнаем — ответила её подруга и повернулась к Благословенной Адель; тогда Марта заметила, что почти все собравшиеся смотрят прямо на женщину и чего-то ждут. И действительно, спустя несколько секунд Адель приоткрыла глаза:
— Может быть вы правы, Благословенная Лукреция, но почему вы считаете, что данный процесс, назовём его «прививкой», должен происходить насильно?.. — спросила она, внимательно разглядывая своего противника.
Трибуны тут же загомонили. Так вот в чём была проблема! Теперь ясно, чего добивалась Благословенная Лукреция…
— Вот оно что! — хриплым шёпотом сказала Лука.
— Что? — быстро спросила её Марта.
— Я не уверена, — спокойно ответила Лука и опустила руки.
— …
Меж тем Лукреция, оставаясь непоколебимой, заметила:
— Ох, почему я так считаю? Потому что это необходимо! Что если человек не может сам согласиться на её использование? Если он, например, слишком болен, чтобы дать своё согласие? Разве мы спрашиваем друга, попавшего в беду, прежде чем протянуть ему руку помощи? — с чувством проговорила ведьма. И снова ропот — люди находили её аргументы более чем разумными.
Адель ответила:
— Даже если так… Мы не имеем права решать за весь народ.
— Не имеем? Разве? Но ведь каждый закон, который мы принимаем в этом зале, есть подобного рода решение…
— Это неравноценные понятия… Ты хочешь изменить саму природу человека.
— Ради неё самой!
— Ради своего удобства… — и так далее, и тому подобное. У Марты, и не только у неё одной, постепенно стала кружиться голова. После того как Благословенные завязали спор, за ним едва ли можно было уследить. Слова гремели точно ливень; диалог бежал по кругу. Если же суммировать дискуссию и выделить из неё самое важное, речь шла о том, может ли центральное правительство стремиться к насильственному изменению жителей с целью сделать их лучше… И что такое лучше? Лукреция выступала за — опять же, она была представителем радикальной фракции, которая видела будущее в том, чтобы подстроить простое человечество ПОД его магическую половину.
Адель была против; она говорила, что ведьмы наоборот, должны помогать простым людям как равная частика общества. Их спор был чрезвычайно многогранным; в итоге сильнейшим аргументом Лукреции стали… Дети. Они попросту не знали, что было для них лучше. Разве можно было позволить им самим решать подобные вопросы? Разумеется, упоминая детей, она одновременно намекала на простых, не владеющих магией людей; Адель долгое время раздумывала над ответом. Представители её фракции уже заволновались, Лука сдавила кулачки, даже Марта немного забеспокоилась… И наконец, медленно, Адель ответила, что за детей должны решать их родители.
— Даже если их ошибочные решения приведут к смерти ребёнка? — парировала Лукреция.
— Даже если так,
