Энтони Рейнольдс - Темное кредо
Некогда гордые граждане Бороса Прим — по крайней мере те, кого еще не захватили в плен или не вырезали — теперь выглядели затравленными и запуганными. Все граждане подходящего возраста независимо от положения и профессии проходили многолетнюю военную подготовку. Все способные мужчины, женщины и дети получили лазганы, и из них сформировали вспомогательные формирования для помощи СПО и подразделениям Гвардии.
Тем не менее, одно дело было уметь заряжать лазган и стрелять из него, и совсем другое — ежедневно сталкиваться с таким врагом, как этот, и видеть, как твой родной мир раздирает на части война. Присутствие вражеской порчи ощущалось повсюду, омерзительное и злобное воздействие заражало умы всех защитников имперской планеты.
Верену не удавалось как следует выспаться ночью с момента прибытия врага, его терзали жестокие кошмары, полные крови и злобных бескожих демонов, от которых он просыпался с криком, закрыв глаза всего несколько минут тому назад. Подобное творилось со всеми, и Верен знал, что это не нормальные сны, а коварное оружие противника, предназначенное для того, чтобы сеять ужас и отчаяние в полках. Будь они прокляты, но оно работало, подумалось Верену.
Дошло до того, что Верен начал видеть этих лишенных кожи демонов даже когда бодрствовал. Он краем глаза замечал, как они хищно смотрят на него, но стоило ему повернуться туда, как там никого не оказывалось. Нехватка сна, сказал он себе. Ты воображаешь всякое. Если уж даже его, ветерана, за чьими плечами были десятки лет сражений с приспешниками Губительных Сил, тревожили сны, то оставалось лишь гадать, что творилось с умами тех, кто не был готов к войне. И в самом деле, в подразделениях Гвардии число самоубийств уже достигло каждого двадцатого. Если задуматься о том, сколько солдат сражалось на Боросе, число выходило ошеломляющим.
Десятки миллионов погибли в бою. Еще миллионы, менее удачливые, были захвачены противником. Верен скривился, подумав об их участи. Он бы лучше всадил себе в голову лазерный заряд, чем допустил для себя такую судьбу.
Были слышны песнопения приближавшихся врагов. Это был низкий мрачный звук, полный ненависти. Ему сопутствовал еще худший звук — безумный дьявольский рев, от которого у Верена по коже поползли мурашки. Казалось, что что-то болезненно царапает барабанные перепонки, проникает в голову и отдается в сознании. Он ощутил тошноту, желудок поднялся к горлу.
Адское пение очень нервировало. Он уже видел, как больше дюжины солдат поддалось безумию, и комиссарам пришлось их застрелить.
Оно напоминало звук неисправного вокс-приемника, усиленный в сотню раз: оглушительное шипение помех, на которое накладывались вопли, шепот, рев и детский плач. Грохочущий промышленный лязг перемежался женскими криками омерзительного удовольствия, хрустом костей и воем животных от боли и ужаса.
Верен связывал этот звук сумасшествия и отчаяния с самим Хаосом. Он проникал в его сны, и всегда был на заднем фоне, даже когда поблизости не было ужасных парящих машин, производивших нестройный шум.
Верен нырнул за угол здания и прижался спиной к стене. Подняв оружие к плечу, он выглянул наружу. Большая часть культистов, попавших в засаду его когорты, была мертва, но не это привлекло его внимание. Сквозь огонь и дым он разглядел сперва одного, а затем и больше дьявольских врагов, закованных в красную броню, чьи лица скрывали рогатые шлемы, выполненные в виде кошмарных морд зверей и демонов. Громадные фигуры уверенно двигались вперед, выкрикивая на ходу полные ненависти псалмы.
— Шевелитесь, бойцы! Уходим! — закричал Верен. А затем враги-Астартес начали стрелять, и его слова утонули в шуме.
У Верена на глазах погибла дюжина солдат 232-го, бежавших в укрытие. По их спинам прошелся болтерный огонь, и тела разорвало на куски. Одного из них отделяли от угла считанные метры, когда срикошетивший заряд подрубил его под колено. Солдат с воплем рухнул.
Верен выругался и, пригнувшись, выскочил за угол и выпустил пару зарядов, двигаясь на помощь к солдату. Он видел, что один выстрел попал врагу точно в лоб, но даже не замедлил воина. Стена позади Верена разлетелась от попадания болта и осыпала его пылью и камнями. Верен двинулся дальше и опустился на колено возле упавшего солдата. Наспех прицелившись, он сделал еще один выстрел, а затем схватил солдата за воротник формы и поволок его в укрытие.
Дав отступавшим солдатам драгоценные секунды, по приближавшимся врагам открыли огонь тяжелые стабберы, но предатели продолжали уверенно наступать, каждой выпущенной очередью срезая все новых гвардейцев Бороса. Один из Несущих Слово выстрелил в окно, практически случайно попав в одного из стрелков. Голова того разлетелась, забрызгав кровью и мозгами лицо его ошеломленного товарища, все еще державшего в руках ленту с патронами.
Верен видел, что это была лишь горстка космодесантников-предателей. Но даже этого было достаточно. Он уже усвоил на горьком опыте, что каждый из проклятых колоссов с легкостью мог сравниться с тридцатью-сорока закаленными в бою ветеранами-гвардейцами и более, чем с сотней рекрутов вспомогательных отделений. А может, и больше. Каждый убитый его полком такой ублюдок был поводом для праздника.
Он, не переставая, сражался с врагами последние два месяца. Хотя война скатилась в ужасающую кровавую бойню, он знал, что они побеждали.
Танковые роты и сотни миллионов солдат день за днем встречали врага лицом к лицу. Для военной логистики стало испытанием поддержание постоянного перебрасывания войск с фронта и на него, чтобы поддерживать наступление. Несущие Слово не могли вечно удерживать это место, и, рано или поздно, их силы должны были иссякнуть, во всяком случае, об этом молился Верен, но сколько за это время погибнет имперских граждан? Что останется от Бороса Прим, когда осядет пыль? Ничего, что можно восстановить, мрачно подумал он.
— Спасибо вам, сэр, — произнес солдат, которого он только что дотащил в безопасное место, и он кивнул в ответ. Двое гвардейцев подняли человека и поспешили подальше от опасности.
Верен дал сигнал и побежал, его солдаты рассредоточились в руинах, следуя приказу. Он перескочил через разбитую низкую стену некогда прекрасного сада и привалился к ней, пригнув голову. Над ним, словно часовые, стояли почерневшие останки деревьев. Подав руками краткие сигналы, он направил пехоту на позицию. Солдаты установили тяжелые автопушки на треногах в укрытии, расположив их за низкими стенками и кучами щебня и поспешно снаряжая свежими барабанами с боеприпасами.
— Ну давайте, ублюдки, — проговорил Верен.
Он был весь покрыт потом и сажей, невыносимая жара Борос Прим только усиливалась от затянувшего небо черного дыма. В воздухе витал ужасающий запах, что-то похожее на вонь от обгорелых костей и плоти. Верен снова подумал о мужчинах и женщинах, которых враги угнали в рабство, принудив участвовать в жутких строительных работах по всему континенту и извратив до уровня примитивных существ, отвергших свет Императора.
Похоже, в расположении вражеских строек была какая-то закономерность, но будь Верен проклят, если знал, в чем она состоит. Он безрадостно фыркнул, сообразив, что вероятно и в самом деле был бы проклят, если бы понял.
Первым за угол свернул падший гвардеец, на нагруднике и шлеме которого кровью и испражнениями были намалеваны дьявольские символы Губительных Сил. В его руках был стандартный лазган, однако он даже не успел его вскинуть, как был подстрелен. Выскочил еще один еретик, чье лицо было искажено от ненависти и злобы, а на почерневших щеках виднелись полосы от слез. Его тоже убили, грудь и лицо испещрили дымящиеся ожоги.
Угол обогнул первый из Несущих Слово, громадный предатель в заляпанной кровью броне. Над его шлемом поднимались витые обсидиановые рога, а сам шлем изображал скалящегося зверя. Верен выстрелил. Вспышка из его лазгана попала огромному воину в грудь, не возымев эффекта. Со всех сторон ударили синие лазерные лучи, когда появились новые ненавистные изменники. К обстрелу добавился тяжелый грохот автопушек, хлестнувших пулями по врагам в силовых доспехах.
Один из них упал, его тело покрывали воронки от пуль и ожоги от лазеров. Верен свирепо ухмыльнулся. Ухмылка сменилась гримасой, когда он увидел, что вражеский воин встает обратно на ноги, невзирая на текущие из ран кровь и масло.
Несколько боросских пехотинцев погибли от коротких вражеских очередей. Человек рядом с Вереном поднимал лазган для выстрела, когда в него попали. Заряды оторвали ему руку и пробили в груди зияющую дыру. Мгновение до смерти он изумленно смотрел на Верена, на залитом кровью лице застыло ошеломленное выражение.
Враг уверенно продвигался вперед, экономя боеприпасы и стреляя с механической точностью. Мало какие из выпущенных ими болтов уходили мимо цели. Пораженные ими солдаты получали ужасающие раны. Верен выстрелил еще раз и нырнул в укрытие, когда один из противников повернул болтер в его сторону. Он распластался на земле и, работая руками, пополз на другую позицию, а в это время на укрытие обрушился болтерный огонь, разрушая его разрывными зарядами.
