Тимур Туров - Империя смерти
Прислушавшись, Олег уловил, что из нее доносится плеск воды.
– Такое впечатление, что тут никого не было много месяцев, – заметил присевший на корточки Дмитрий. – Пусто и мертво, даже крыс нет. Ну а ты, Глазастый, что скажешь?
Альв, в подземелье избавившийся от защитного кокона из тумана, ответил не сразу. Он покрутился из стороны в сторону, подошел к одной из стен и лизнул ее, точно пробуя на вкус.
– Никаких следов, – сказал провидец. – Тот предмет, что вы мне показывали… – он вздрогнул, – тут не бывал.
– Тогда идем назад. Нечего зря время терять, – в голосе Эрвинга не прозвучало особого разочарования. – В Алексеевской башне ничего быть не может, там ныне кабак, а вот под Никольскую стоит заглянуть…
Они поднялись на поверхность, и Олегу пришлось снимать заклинание ночного видения, чтобы не болели глаза. Когда прошли внутрь кремля и зашагали мимо выставки военной техники времен Великой Отечественной, Турнов нагнал Дмитрия и тихонько, чтобы никто больше не услышал, спросил:
– А что за Алексеевская башня? Я такой не знаю.
Наблюдатель улыбнулся краем рта:
– Сейчас ее называют Кладовой. Многие башни кремля не раз меняли имена и назначение. Были тут склады, архивы, а в Северной башне, тогда Ильинской, собирался поселиться император Николай Первый.
Прошли мимо входа в занимающий Кладовую башню бар и по узкому проходу между стеной крепости и забором воинской части добрались до Никольской. В ней тоже обнаружилась маленькая железная дверь, только с внутренней стороны, и Эрвинг открыл ее тем же заклинанием.
– Тут должно быть повеселее, – сказал он, первым ныряя в сырую, полную запаха камня темноту.
Очень крутая лестница привела в крошечную каморку, из которой начинались три прохода. Одинаковые туннели с высоким сводчатым потолком уходили вправо и влево, загибаясь вместе с оставшейся наверху стеной, а круглый и низкий проход, чей пол блестел от влаги, вел вперед и вниз.
– Я чувствую магию… Тут что-то есть… – проговорил Дмитрий.
– Направо смысла идти нет, там тупик… – Глаза альва в темноте горели двумя синими огнями, это было красиво и жутко. – Налево… да, что-то там действительно есть, клянусь лунной радугой.
Наблюдатель вытащил из сумки нечто похожее на двурогую сосульку из желто-зеленого стекла.
– Реагирует на враждебную магию, – пояснил он. – На случай ловушек.
– Всегда удивлялся, насколько вы, «бесцветные», доверяете всей этой требухе, – презрительно заявил Глазастый. – На себя надо полагаться, на собственное тело Силы, а не на…
– Замолкли. Вперед, – убил саму возможность спора Эрвинг.
Первая ниша в стене обнаружилась через десяток шагов, затем попалась вторая, с обрывком ржавой цепи внутри. Третья оказалась столь велика, что в ней убрался бы автомобиль, и Олег с трудом разглядел ее заднюю стенку, а вот при виде четвертой Дмитрий резко остановился.
– Там заклинание. Сторожевое, – сказал он и взмахнул «сосулькой», кончики рогов которой загорелись двумя изумрудными звездочками.
Полыхнуло так, что Олег вынужден был зажмуриться.
Когда под веками перестали плавать лиловые и белые пятна, он открыл глаза.
Над нишей, почти касаясь потолка, висел сотканный из серебристого свечения простой равноконечный крест. А в его центре, там, где пересекались перекладины, виднелся крохотный цветок розы.
– Розенкрейцеры? Их символ? – удивленно воскликнул Глазастый. – Откуда они тут?
– В двадцатые годы в Нижнем Новгороде действовали Орден Рыцарей Духа и Орден Тамплиеров, – сказал Дмитрий. – Так называемые мистики-анархисты. Возглавлял их некто Владимир Бэр, позже арестованный и сосланный в Туркестан. Похоже, тут побывали его последователи…
– А ОГПУ не смогло отыскать их тайник, – добавил Эрвинг. – Пойдем, поглядим, что там.
Ниша оказалась не особенно велика, не больше шкафа для одежды. На задней стенке висело растянутое бордовое знамя с тем же символом – крест, и роза внутри. А под ним стопкой лежали книги – старинные, толстые, покрытые слоем изжелта-черной плесени.
Дмитрий покачал головой.
– Сыро тут, место для хранения неудачное, – сказал он. – А заклинаниями не защитили. В спешке прятали, вот все и сгнило. Ладно, чужие тайны нам ни к чему, пошли дальше.
Ниши исчезли, коридор начал потихоньку сужаться, а на стенах появились потеки сырости. Через пару десятков шагов рога «сосульки» вновь засветились, на этот раз алым огнем.
– Что-то живое… – Наблюдатель остановился. – Гарпии?
– Нет… теневики, – сказал Глазастый. – Ну и гадость!
Мрак впереди задвигался, в нем проявились более темные участки. Олег разглядел вырастающие из пола лоснящиеся тела, похожие на змеиные, огромные пасти, уловил мерцание напоминавших паучьи глаз. Тонкое, на самой грани слуха, шипение поплыло по тоннелю.
Слаш сделал шаг вперед и бросил одно-единственное слово.
Стены выгнулись в стороны, потолок вздыбился, как спина разъяренного кота, пол под ногами качнулся. Нечто тяжелое врезалось в скопление теневиков, и змеиные тела вспыхнули, как промасленная бумага. Шипение перешло в визг, глаза полопались, а затем все исчезло.
Остался только пустой коридор.
– Дорога чиста, – сказал Эрвинг.
По тому месту, где только что торчали из пола странные создания, Олег прошел с опаской. Но не увидел и не почувствовал ничего особенного, разве что неприятный холодок под ложечкой.
А через десяток метров коридор закончился тупиком.
– Ничего, – разочарованно проговорил Глазастый. – Никаких пустот впереди, никаких тайников.
– Определил бы ты это раньше – цены бы тебе не было, – проворчал Дмитрий, и альв обиженно вскинулся, забормотал что-то о «надутых болванах, ничего не понимающих в тонкой сути провидения».
Вернулись в каморку, с которой началось путешествие, и отправились обследовать круглый проход. Тот вскоре стал целиком земляным, под ногами зачавкало, и, приглядевшись, Олег обнаружил на полу, стенах и потолке темно-зеленые нити почти угасшего заклинания.
Кто-то очень давно закрыл этот проход от подземных вод и вложил в это дело немало сил. Но с течением времени защита ослабела и в данный момент готова была рухнуть.
Поэтому Олег ничуть не удивился, когда они уперлись в завал.
– Идем назад, – спокойно проговорил Дмитрий. – Впереди еще много подземелий.
Первым выйдя из башни, Олег наткнулся на парочку топтавшихся рядом с дверцей пацанов лет двенадцати.
– Ух ты! – радостно завопил один из них, щекастый и веснушчатый, толкая приятеля локтем в бок. – А ты говорил – не открывается! Видишь – открывается! Надо ключ подобрать!
– Я вам подберу, – пообещал слаш, выступая из-за спины Олега. – А ну, кыш!
Пацаны выпучили глаза, словно увидели перед собой грозного завуча из собственной школы, и с тонким писком умчались. А поисковая команда побрела дальше, к Коромысловой башне и расположенной за ней Тайницкой, выделявшейся благодаря дозорной вышке.
– Да, тут придется повозиться, – сказал Дмитрий, когда они достигли буро-красной стены Тайницкой башни. – Не зря прижилось нынешнее название, хотя раньше ее именовали Мироносицкой.
И вновь запертая дверь, спуск по лестнице и плутания в темных, сырых и душных коридорах. Олег начал уставать, и восприятие потихоньку поплыло, упуская ненужные детали.
Наскоро осмотрели первый уровень коридоров, пустой и скучный, как келья отшельника. Глазастый отыскал в одной из стен тайную дверцу, а за ней проход вниз, в несколько связанных между собой каменных мешков. Но в них не обнаружилось ничего интересного, кроме многочисленных железных крюков, вбитых в стены на высоте примерно метр.
Пришлось отступать, идти ниже, туда, где проходы соединялись лесенками, а порой обрывались в колодцы, заглянуть на дно которых не помогало даже заклинание ночного зрения.
Вскоре Олег потерял направление и запутался, одежда его покрылась серой каменной пылью, а ботинки – жидкой грязью. Сам не заметил, как погрузился в апатию, навалилась усталость, на ногах словно повисли свинцовые гири, а спина сама собой сгорбилась.
В голове, точно пойманная муха, билась строчка из песни Цоя: «Я ходил по всем дорогам, и туда, и сюда. А вернулся и не смог разглядеть следы…»
Когда в одном из залов третьего, нижнего уровня подземелий их атаковала орда визжащих существ, похожих на летучих мышей с женскими головами, Олег не испытал ни страха, ни гнева. Он активировал простейший щит, заземлил его и сжег едва не вцепившуюся в лицо тварь.
В следующий момент Эрвинг пустил в ход заклинание, мгновенно умертвившее всех гарпий. Завоняло паленой шерстью, на пол посыпались изуродованные, высохшие трупики, и в зале стало тихо.
– Все целы? Никого не покусали? – спросил слаш, оглядывая спутников. Когда посмотрел на человека, темные глаза мрачно блеснули. – Пора делать перерыв. Еще немного, и наш «коричневый» спутник упадет без сил.
