Роман Куликов - Вернуться в небо
Когда Тамара стала созывать всех в столовую, Руслан как раз заканчивал рассказывать, как можно было бы использовать близлежащие здания.
— Я бы расположил пару автоматчиков в развалинах за заправкой, — говорил он, одновременно рисуя схему на листе бумаги. Обозначил позиции стрелков и сектора обстрела для каждого. — Когда противник преодолеет перекресток, наши парни фактически окажутся у него в тылу и смогут накрыть огнем сзади. Только надо проработать план отхода, потому что позиции раскроют после первого же выстрела и бросят все силы на их устранение.
— Так пусть уходят назад и прячутся в траве. Вырыть ямы, накрыть деревянными щитами, а щиты замаскировать.
— Можно.
В коридоре послышался быстрый топот. Руслан подумал, что кто-то из мальчишек бежит звать на обед.
— Может, потом поедим? — посмотрел он на Алексея.
— Да, конечно.
Руслан повернулся, чтобы сказать об этом гонцу, но в помещение залетел Толян с горящим взглядом.
— Лёха! Там Петрович! Пленного притащил!
Руслан выбежал первым. Он был у эскалатора в тот момент, когда в здание заходил Петрович.
На плече у него висели три автомата и ружье. В руке он держал веревку, другой конец которой петлей обхватывал шею какому-то тощему, взъерошенному парню в военной форме, тащившему за собой волокушу из веток, на которой лежал Васька.
Руслан хотел крикнуть, чтобы позвали доктора, но тот и так уже направлялся к пришедшим, широкими шагами пересекая холл. Руслан подбежал к волокуше следом за Васильевым.
— Что с ним?
— Я похож на рентгенаппарат? — не оглядываясь, ответил доктор.
— Два пулевых ранения: в грудь и в плечо, — ответил вместо него Петрович. — В плечо — сквозное.
В голосе чувствовалась усталость, да и выглядел он изможденным. Одежда была изодрана, вся в темных пятнах.
Доктор Васильев попросил мужчин помочь отнести раненого мальчишку в операционную. Когда у пленного забрали из рук волокушу, он облегченно расслабил плечи и встал, закрыв глаза и шумно вздыхая.
Петрович сбросил оружие на пол, присел на кем-то заботливо принесенный табурет и сильно дернул за веревку.
Пленник схватился за горло и рухнул на колени. Захрипел, судорожными движениями стал растягивать петлю на шее. Судя по следам, Петрович проделывал подобный прием уже не раз. Но парень молчал. Расслабив петлю, он просто сел на пол, обхватил руками колени и опустил голову.
— Принесите воды! — велел Алексей. — Петрович, что произошло? Где остальные?
— Нет больше остальных, — угрюмо сказал тот, забирая кружку с водой и выпивая залпом. После чего добавил: — Этот вот с дружками всех перестреляли.
— Эй, тебя как зовут, солдат? — повернулся к пленному бывший тренер. — Ты откуда? Из какой части?
Парень молчал.
— Ладно, разберемся. Заприте его на складе, только проверьте, чтобы никаких ломов или еще чего там не оставалось. Петрович, ты как отдохнешь, приходи, расскажешь все, — Алексей хлопнул его по плечу.
Руслан мысленно похвалил его за то, что не стал выяснять детали при всех. Бывший тренер начинал превращаться в настоящего руководителя.
Когда собирали оружие, Петрович сказал:
— Там на волокуше еще рюкзак. В нем патроны.
Петровича ждали долго. Пришел он за час до ужина и явно с большой неохотой.
Послушать его рассказ позвали только Илью.
Разведчик сел и какое-то время просто смотрел в одну точку, словно прокручивал перед мысленным взором произошедшие события.
— Доехали мы до завала, — начал он, наконец, — я хотел спрятать их, как в прошлый раз, но Ренат сказал, что знает, как обойти. Провел он нас через лес, завал в стороне остался, но на дорогу возвращаться не стали — все равно ее до Камайки и нет. Как, собственно, и самой Камайки — один указатель торчит, как с Засечным. Я всё собак боялся, лай их слышал, но к нам они не приближались, далеко где-то шастали. Потом мы вышли к асфальту и поехали дальше. Добрались до Алферьевки, выгорела она почти дотла. Ну, ты, Илья, должен знать. Вы через нее, Ренат сказал, проходили.
— Ага.
— Ну, в общем, там мы переночевали, а утром поехали дальше. Завернули в Старое Демкино, ну там с ними и столкнулись… — Петрович замолчал, собираясь с мыслями. Его никто не торопил, ни о чем не выспрашивал. Ждали, когда продолжит. — В Старом Демкино на все село два дома уцелело. Те, что не сгорели, водой посмывало, а эти — как заговоренные. Мне бабка еще в детстве рассказывала, что бывают такие. Ну, обветшали, конечно, без крыш остались, но коробки стоят. Решили мы в одном из них привал устроить. Вот я еще сказал, давайте дальше пройдем, в следующий. Не захотели… — Петрович нахмурил брови, облизал губы, потупил взгляд. — Зашли мы в дом, а там сидят трое в военной форме. Костерок развели, чай греют. Мы им: «Здорово, мужики! Откуда будете?» А они — за автоматы… Рената и Ваську сразу положили… Но пацан немного в стороне стоял, за стеночкой. Та пуля, что в грудь попала, через кирпич сначала прошла, может, это и спасло… если спасло, конечно. Меня Дамир оттолкнул, а сам с ружья по ним… Странный он такой, — хмыкнул Петрович. — Всю дорогу молчал. Я над ним подшучивать начал. Вот он едет, улыбается, но все равно молчит. Ренат сказал, что он с детства такой, хотя говорить умеет. Они же братья были…
— Да, точно, братья, — подтвердил Илья. — Не помню, который старший.
— Ренат, — сказал Петрович и продолжил рассказ: — В общем, Дамир одного-то грохнул, зато двое других его изрешетили. Я сразу понял, что мне в живых тоже недолго оставаться, что меня сейчас просто через стену расстреляют. Но слышу, один из них магазин отщелкнул — патроны закончились у гаденыша. Я схватил копье и в комнату. А чего терять-то было? Что так труп, что так. Повезло мне. Тот ублюдок, что с заряженным автоматом был, наклонился к тому, которого Дамир с двустволки уложил. Он только ко мне мордой повернулся, тут я его на копье и насадил.
Последние слова Петрович произнес со злобной миной, сквозь стиснутые зубы. Но почти сразу губы его задрожали, он быстро провел рукой по глазам, поморгал, глубоко вздохнул и закончил рассказ:
— Третий сучёнок магазин-то вставить успел, а вот затвор передернуть — нет. Тут-то мы с ним по-нашему и поговорили. Потом я его связал, Ваське раны перетянул, сбегал веток нарубил, смастерил волокушу. Этого тварёныша в чувство привел и бегом домой.
— Ты молодец, — с уважением в голосе произнес Алексей.
— Да уж…
— Серьезно. Раньше за такие дела, медали вручали.
— Хватит! — вдруг, повысив голос, почти закричал Петрович. — За что медаль? За то, что мальца на пику посадил?
— Нет! — так же резко ответил Алексей. — За то, что живым вернулся и Ваську притащил! Еще посмотрим, что пленник скажет! А теперь — всё! Соберись! Если к нам головорезы Юрасова нагрянут, мы тоже не в воздух палить будем! Иди, отдыхай. Завтра ты мне понадобишься со свежей головой.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — сказал, поднимаясь, Илья.
Руслан остался.
— Когда планируешь с пленным пообщаться? — спросил он.
— А когда лучше допрашивать? Утром, днем, вечером?
— Ты думаешь, я когда-нибудь допрашивал?
— Да кто знает, чему вас, космонавтов, учат…
— Ну, точно не тому, как допрашивать пленных, — развел руками Руслан. Задумался. Через некоторое время сказал: — Ладно. Допрос — это психология. Надо найти слабое место у человека и надавить.
— Всё, что я знаю о допросах, — проговорил Алексей, — хороший полицейский — плохой полицейский. И кофе с сигаретами предлагают, чтобы ослабить бдительность… Шаблоны, в общем.
— Слушай, чего мы гадаем? Пошли, попробуем. Не получится хитростью, тогда будем думать о других методах.
Бывший тренер хмыкнул:
— Оптимистичный настрой. Ну пошли.
Они спустились к складским помещениям. Взяли факелы, раскладные стулья и вошли к пленному. Тот сидел на полу со связанными за спиной руками. В оранжевом свете чадящего пламени парень выглядел еще более измотанным, чем при обычном освещении. Губы были разбиты, под глазом темнел синяк. Он был худой, с впалыми небритыми щеками. Форма висела мешком.
Факелы прикрутили к стеллажам, тянущимся вдоль стен. Алексей садиться не стал — прислонился к стене плечом чуть в сторонке. Руслан же поставил стул напротив пленника и устроился поудобнее. Выдержал небольшую паузу, потом заговорил:
— Я не буду ходить вокруг да около, скажу сразу, как есть. У тебя два варианта: первый — сотрудничество, второй — смерть. В одном случае мы задаем вопросы, получаем на них ответы, после чего передаем тебя комендатуре, откуда ты, скорее всего, отправишься на принудительные работы, но останешься жив. В другом… отводим тебя через дорогу — не знаю, видел ли ты, когда шел сюда, несколько могил рядом с разрушенной заправкой, — расстреливаем тебя как мародера и закапываем. Причем первый вариант вовсе не исключает второго, в случае если покажется, что ты нам врешь. Часов у нас нет, поэтому времени на размышление дать не можем, уж извини. Решай прямо сейчас, хочешь ты жить или нет.
