Вячеслав Шалыгин - Провокатор
– Не спорю, спасибо, только ради чего? Чтобы привести в подвал, где меня зажарят энергоботы?
– Ты сумеешь справиться с шоком до того, как начнется зачистка, и найдешь решение.
– Откуда ты знаешь? Может быть, первым очнется Алексеев. Или серпиенсы начнут операцию досрочно.
– Твоя нервная система не так чувствительна к действию вражеских шокеров. Помнишь музыку, которую мы слушали на шоссе Энтузиастов? К ней ведь ты тоже был невосприимчив.
– А генерал…
– Нет, психотронное оружие на него тоже не действует, но от шока он оправится позже тебя.
– Но почему?
– Это наша особенность, Грин.
– Наша?
– Да. Твоя, моя и еще многих других. Позже я непременно расскажу тебе о них. Но сейчас не следует отвлекаться. Ты должен найти решение. Пока мы на связи, я могу посодействовать.
– Ты же сказал, что не знаешь ответа.
– Так и есть, но я могу помочь тебе в размышлениях. Задавай вопросы, я буду отвечать, и, возможно, в процессе диалога ты нащупаешь верный путь.
– Хорошо. – Грин попытался сосредоточиться, хотя во сне это было трудно. – Кто ты все–таки на самом деле?
– Ты знаешь ответ.
– Я знаю только одно: ты не галлюцинация.
– Вот именно. Получается, ты знаешь главное. Остальное ты узнаешь, когда придет время.
– И когда же оно придет?
– В следующей жизни, Филипп.
– Очень милая перспектива. Вот только, боюсь, в следующей жизни мне будет плевать на любые знания из жизни текущей. Может быть, в следующей жизни я буду котом или вовсе баобабом!
– Нет, ты останешься собой.
– Я не верю, что возможно такое удачное переселение души.
– Я говорю о тебе в целом, а не только о твоей душе. «Следующая жизнь» формально станет прямым продолжением твоей нынешней жизни, а вот фактически она действительно станет для тебя новой. Тебе придется резко измениться, как говорят, стать «совсем другим человеком». При этом ты по–прежнему будешь Филиппом Грином. В такой расклад ты готов поверить?
– В такой – готов. Однажды я уже становился совсем другим.
– Я знаю. Это произошло, когда ты вдруг понял, что застрял в детстве, и решил повзрослеть. В ближайшем будущем тебя ожидает нечто подобное, только на порядок серьезнее. Это действительно будет новая жизнь, Филипп.
– После всего, что случилось, охотно верю. Жить, как мы жили до разгрома Сопротивления, больше никто не сможет. Но я не пойму, на что конкретно ты намекаешь? Изменения в моей жизни будут круче, чем у всех? Есть какое–то донесение разведки? Или это твое очередное загадочное предвидение?
– Да. Только это твое предвидение, я выудил его из твоего подсознания.
– Неужели? – Грин усмехнулся. – Почему же я о нем ничего не знаю?
– Ты просто пока не задумывался над ним. Но это не имеет значения. Задумываешься ты или нет, не важно, предвидение реализуется в любом случае. Человек не может изменить ход событий.
– Это я понимаю. Не понимаю только, какой мне тогда прок от предвидений? Может, я потому над ними и не задумываюсь, что мое подсознание понимает всю бесполезность этих мозговых выкрутасов?
– Ты не можешь ничего изменить, но ты можешь подготовиться. Хотя бы морально. Так что предвидения не бесполезны.
– Даже если я в них не верю?
– Разве? Ведь ты убедился, что они точны. И мои, и твои. Вспомни, как ты увидел сон про начало оккупации. Вспомни, как я предупреждал тебя о неприятностях «ближнего прицела». В деталях наши таланты отличаются, Грин, но по сути они схожи. Мы оба умеем заглядывать в будущее и можем мысленно делиться друг с другом увиденным.
– И вместе мы, получается, сила, – съехидничал Грин. – Забавно.
– Не забавнее того, что тебя ожидает. Когда придет время перемен, не сопротивляйся. Кое–что может тебя шокировать, даже напугать, но ты не должен поддаваться панике. Доверяй чутью и иди до конца. Это будет первым уровнем новой большой игры.
– А вторым уровнем будет мое превращение в «совсем другого человека». Метаморфоза. Из гусеницы в бабочку. Угадал?
– Да.
– А третьим?
– Пока не знаю. Дальше правила игры будешь устанавливать ты. Если выживешь.
– Бред какой–то!
– Неужели? А ты попробуй заглянуть в свое предвидение.
– Это как? Типа, увидеть сон по заказу? Я так не умею.
– Умеешь. Просто пока твой разум затуманен, но к третьему уровню ты достигнешь достаточной степени просветления, и тебе откроется то, что вижу я и что видят другие. А возможно, и больше.
– Довольно болтовни! – не выдержал Грин. – Надоело слушать твой бред! Плевал я на все предвидения! И ни в какие игры с тобой я не собираюсь играть. Как захочу, так и буду действовать!
– А предвидение плевало на твои желания. Ты будешь действовать, как позволят обстоятельства, а они зажаты в тисках главной вероятности. Впрочем, это уже не вероятность, а реальность. Я вижу, что предвидение начинает сбываться, Филипп. Как я и сказал, независимо от твоего желания. Просыпайся, осталось три минуты, а тебе еще надо уйти от энергоботов. Догадался, как это сделать?
– Проснусь – соображу, не беспокойся!
Грин представил, что выключает мысленную связь, кликнув по забавной иконке – смайлик с антенной и скошенными к центру глазами. Голос извне умолк, а вот Грин просыпаться не спешил.
И причина была вот в чем. То, что до начала зачистки осталось три минуты, Фила сильно беспокоило, но еще больше его вдруг начало терзать жгучее любопытство. А что, если голос не бредит? Что, если в его подсознании действительно прячется некое предвидение? Филипп никогда не был поклонником астрологии, пророчеств Нострадамуса и всяких там древних индейских предсказаний, ну, не верил во всю эту белиберду, и точка! Но сейчас ему мог выпасть реальный шанс, без дураков. Ведь в главном голос был прав – зимнее предвидение Грина сбылось в мельчайших подробностях. Да и подсказки голоса (которого Грин упрямо считал своим вторым «я») всегда попадали в яблочко. Получалось, что астрологи курят, а Филипп настоящий провидец? Ну, ладно, не настоящий, пока начинающий, но явно обладающий этим скрытым талантом. Чем черт не шутит?
Оставалось понять, как заглянуть в новое предвидение?
А как это случилось в прошлый раз? В кошмарном сне? С бодуна? После мощного эмоционального всплеска? Все–таки накануне был юбилей плюс Вика постаралась завершить вечер на высокой ноте. Нет, явной зацепки Грин не находил. Может быть, следовало представить себе, как заглядываешь в какой–то чулан? Или…
…Грин так и не понял, в чем секрет фокуса. Просто вдруг – раз! – и увидел то, что произойдет с ним через три месяца. Во всех подробностях. В точности как это случилось в августе двенадцатого. Даже интервал был примерно таким же: новое августовское предвидение должно было реализоваться в начале декабря. Вот только новое предсказание было гораздо мрачнее предыдущего. Хотя, казалось бы, куда мрачнее? Там была оккупация, Вике грозила опасность, гибли люди…
Оказалось, есть куда.
Когда видение закончилось и сон начал истончаться, Грин отчетливо понял две вещи: теперь он точно знал, что его ждет, а значит – что ему делать, а чего не делать. То есть Фил все–таки поверил голосу.
И второе: теперь он точно знал, как вырваться из ловушки. Способ был простым, а заодно тесно связанным с предвидениями.
Вот и не верь после этого в вещие сны.
* * *Как и бывает во сне, промелькнувшее перед внутренним взором предвидение отняло всего минуту чистого времени. Грин не мог засечь это по часам, но почему–то был уверен, что секунд сто в запасе у него осталось. Он вскочил на ноги и помчался… к шахте! Нет, он не собирался возвращаться в подземелье, но ему жизненно необходимо было попасть на нижние витки винтовой лестницы. Грин понимал, что рискует, но уверенность в неизбежности всего сказанного в предвидении придавала ему смелости и сил. Филипп спустился до того места, где взорвались гранаты, и убедился, что голос извне был прав. Вероятность действительно превратилась в единственную и неповторимую реальность, в которой все повороты событий вели к одному. К реализации предвидения.
Лестница в самом низу была разрушена, вход в тоннель завален обломками, так что встреча с серпиенсами Грину не грозила. Фил присел и пошарил рукой вокруг себя. То, что он искал, нашлось почти сразу. Это был липкий окровавленный кусок плоти чужака. Грин схватил находку и помчался наверх.
Когда он вернулся, генерал Алексеев уже начал приходить в себя, но пока он лишь ворочался и пытался сфокусировать взгляд. Получалось это у генерала с большим трудом.
Грин присел рядом с Алексеевым, вынул из кармана армейскую аптечку, достал из нее шприц, снял колпачок и без сожаления вылил на землю половину драгоценного обезболивающего. Сейчас Грину требовалось не содержимое шприца, а он сам. Филипп воткнул иглу в окровавленный ошметок и потянул поршень. В куске чужеродной плоти осталось мало оранжевой крови, но ее хватило, чтобы окрасить остатки обезболивающего в апельсиновый цвет.
