Сергей Антонов - Тёмные туннели

— Чего ломишься, урод? Хочешь, чтоб клешни оборвали? Так это мы мигом устроим. Уползай в свою нору и не вздумай больше сюда соваться!

Услышав голос, Михаил рванулся к воротам и принялся объяснять охраннику, что он не мутант, а уважаемый гражданин Ганзы, которого злая судьба забросила в забытый Богом и людьми туннель. Сначала охранник только хохотал в ответ, но затем начал расспрашивать Михаила об общих знакомых. Ганзеец без запинки отвечал на самые каверзные вопросы, и часовой в конце концов замолк. Меньше чем через минуту из-за ворот послышались сразу несколько голосов и лязг отодвигаемых засовов.

Киевская признала в Михаиле своего.

Глава 16

Петля ганзы

За дверью располагался внушительного вида блокпост. Высота двух рядов набитых песком мешков значительно превышала человеческий рост. Между мешками был оставлен узкий проход, явно рассчитанный на то, чтобы даже один человек мог пройти в него только боком. Проход охранялся рослым детиной в комбинезоне с серыми камуфляжными разводами и лихо сдвинутом набок берете. В руках патрульный сжимал короткий автомат с откидным прикладом.

Дальше шла следующая линия обороны — три ряда мешков высотой в полтора метра. С вершины этого сооружения грозно высовывались стволы пулеметов. За мешками, на сдвинутых четырехугольником лавках, сидели трое часовых. Ганза не скупилась на охрану даже таких мало используемых туннелей и готова была отразить любые поползновения со стороны соседей-мутантов.

Четверо хорошо одетых мужчин обступили Михаила. Обнимали его, хлопали по плечу и засыпали вопросами. А вот на Анатолия и Краба никто, за исключением хмурых часовых, внимания не обратил. Да и те снизошли только для того, чтобы отобрать у пришельцев оружие. Когда Анатолий попытался двинуться вслед за Михаилом, парень в камуфляже молча встал у него на пути. Сделав вид, что обескуражен и возмущен таким приемом, Анатолий окликнул ганзейца. Михаил обернулся:

— Пропустите. Это со мной.

Часовой отступил в сторону, зато один из приятелей Михаила остановился и смерил гостей подозрительным взглядом.

— И где ты таких откопал, Миш? Этот в красных штанах, судя по роже, урка. А второй… Он, мне кажется, любого, кто поперек слово скажет, убить может.

— Они мне жизнь спасли. Попросили помочь…

— Спасли и слава богу. А все равно их проверить надо. Не можем же мы их без проверки на станцию пустить, сам понимаешь. Давай-ка их пока в комендатуру, а поблагодаришь ты их позже.

Толя ожидал, что заговоренный Михаил вступится за них, и едва не взвыл от досады, когда ганзеец кивнул в знак согласия. Анатолий, конечно, не ждал, что его возьмут под белы руки и отведут в мраморные палаты, но в глубине души надеялся, что Михаил хотя бы выведет их с Киевской. Теперь все надежды рухнули. Выбираться придется самим.

В станционный зал Анатолий и Краб вошли в сопровождении пары охранников. Краткая, но очень емкая характеристика, выданная Анатолию подозрительным ганзейцем, заставила автоматчиков вести себя настороженно. Они поглядывали на Анатолия так, словно в любой момент были готовы на всякий случай пристрелить его.

Но вскоре Толя перестал обращать на них внимание. Здесь и так было на что посмотреть! Он не мог оторвать глаз от разноцветных мозаичных панно, которые ганзейцам каким-то чудом удалось сохранить. Расположенные между арками, ведущими на пути, мозаики изображали строителей светлого будущего в разных позах и ситуациях. На панно часто встречался Вечно Живой Ленин, а в торце зала его портрет размещался отдельно. Как ни напрягал Анатолий зрение, рассмотреть всю надпись под портретом он не смог. Прочел только отдельные слова: нерушимая, вечная, украинского, русского. Речь, понятное дело, шла о дружбе. Интересно, какое место она занимала в списке вечных ценностей Ганзы?

Анатолий очень жалел, что не может остановиться и вдоволь налюбоваться архитектурными изысками. Сказать, что Киевская была великолепна, означало бы не сказать ничего. Общего впечатления не портили даже развешанные повсюду полотнища с изображением коричневого круга — герба Содружества.

Из довольно пестрой толпы выделялись рослые, похожие на братьев-близнецов парни в камуфляже. Их береты виднелись повсюду, как серые шляпки грибов. Судя по количеству патрулей, Ганза была помешана на безопасности. Они останавливали людей и проверяли документы с такой тщательностью, будто видели в каждом шпиона. Ганзейцев можно было с легкостью отличить от гостей по уверенному виду и неспешной походке. Здесь они были в своих правах… Впрочем, и на других станциях Метро они себя тоже чувствовали хозяевами.

Чтобы не вести пленников через толпу, охранники вывели Анатолия и Краба за колонны, к путям, где было относительно свободно. Анатолий увидел блокпосты в обоих концах туннеля и стал свидетелем сортировки, которой подвергался всякий, кто желал пройти на территорию Ганзы. Часовые уверенно делили пришельцев на три категории. Первую пропускали на станцию, второй давали от ворот поворот, а третью заставляли подняться на платформу и отводили в палатку с грозной надписью «Комендатура» над входом.

Анатолия и Краба тоже отнесли к третьей категории и втолкнули в палатку. Она разделялась на две половины составленными в ряд дощатыми щитами. В первой на деревянных скамейках и просто на полу сидели горемыки, вызвавшие у часовых подозрение. Во второй стоял стол, освещенный низко подвешенной лампой под абажуром, за которым расселась собственно комендатура. На краю стола стоял чайник, из носика которого поднималась струйка пара. Четверо раздухарившихся от чая мужчин с красными лицами блаженно пускали к потолку колечки дыма, стряхивая с самокруток пепел, и что-то оживленно обсуждали, то и дело наклоняясь к какой-то карте.

Когда конвоир доложил о задержании пары весьма подозрительных лиц, самый представительный и раскормленный из мужчин махнул рукой:

— Занят комендант. Разве не видишь, что я очень занят? Опаньки, шестерочка!

Анатолий, поначалу решивший, что комендатура обсуждает план намеченной на сегодня облавы, едва не рассмеялся. Мужчины за столом использовали карту Метро для игры. Каждый из них поочередно бросал кость и передвигал фишку на количество станций, соответствующее выпавшей цифре. Судя по цветам фишек, каждая из них передвигалась по своей линии, а значит, игра не была совсем уж примитивной и требовала от участников внимания и сосредоточенности.

Комендант выигрывал и пребывал в прекрасном настроении, пока его взгляд случайно не упал на Анатолия. Тот уже был готов к тому, что выражение его лица вызывает определенные ассоциации, поэтому, когда комендант поманил его пальцем, ничуть не удивился.

— Откуда будешь, сокол мой ясный?

— С Маяковской, — с наглым видом ответил Анатолий, рассчитывая, что именно эта станция лучше всего подходит к его убогому наряду.

— А документов конечно же нет. Правильно?

Анатолий кивнул, вызывающе глядя на коменданта.

Это была ошибка, так как от него здесь явно ожидали покорности и подобострастия. Комендант встал из-за стола, приблизился к Анатолию и, втянув носом воздух, поморщился.

— А воняет-то как, мать честная! Теперь знаю, куда тебя определить. Сегодня в холодной переночуешь, а завтра вольешься в славную когорту чистильщиков наших уборных. Я тебя сломаю, боец. Будь уверен, через неделю перестанешь испепелять всех своим взглядом и будешь ходить по моей команде на задних лапках. Нам на Киевской задиры без надобности. Мы тут кого хошь задерем! Ясно?!

Толя смотрел на его наглую лоснящуюся морду, на белый офицерский воротничок, врезающийся в малиновую шею, на пухлые пальцы, смотрел в желтоватые заплывшие глаза… С какой стати эта сытая сволочь на него орет? Почему эта тварь должна определять, чего он, Толя, достоин и чего не достоин? Какого черта он собирается его тут воспитывать и, тем более, «ломать»?

В висках у Толи застучало. Жируют за счет чужих бед. Вооружают людоедов. Душат несчастных уродцев с Молодежной…

— Пошел. В. Задницу, — раздельно произнес Толя и добавил: — Буржуй.

Лицо коменданта сделалось пунцовым, затем побагровело.

— Что встали, остолопы?! — заорал он на конвоиров. — Бросить обоих в холодную до выяснения! А мы еще проверим, не красные ли вы шпики! Буржуем меня назвал, а? Какова сволочь?!

Анатолия и Краба вышвырнули из палатки. После вынесенного комендантом вердикта, отношение конвоиров к пленникам резко изменилось. С ними уже не церемонились. Уборщики туалетов и сочувствующие коммунистам заслуживают соответствующего обращения. Толчками автоматных стволов их прогнали через весь станционный зал и втолкнули в подсобку микроскопических размеров. Сидеть там пришлось, тесно прижавшись друг другу. В холодной совсем не было холодно. Даже наоборот. Полное отсутствие вентиляции и углекислый газ, выдыхаемый двумя постояльцами, привели к тому, что через полчаса оба начали изнывать от жары и духоты. Анатолий вытер рукавом струившийся по лицу пот.