Александр Афанасьев - Время героев ч4
Ночь на 24 июля 2012 года
Британская Канада
Преследование
Просто поверить не могу — как мы сумели приземлиться…
Оспри — имеет систему переключения тяги с одного двигателя на другой и даже если один двигатель поврежден — теоретически может лететь на одном, работающим на оба винта. Но не в том случае, если машина перегружена и осколками ракеты — поврежден один из редукторов и вал передачи мощности. И с хлещущей жидкостью из гидравлики. Оспри был хорош многим — но вынесенные далеко от фюзеляжа, плохо защищенные гондолы двигателей были лакомой приманкой, что для ракеты, что для ЗУ.
И все-таки мы сели. Перед тем, как в нас попала ракета, мы успели набрать метров двести высоты — и когда ракета попала в правый двигатель, пришлось садиться на левом, с креном, плохо управляемым снижением и пожаром по правому борту. Но все-же сели — второй двигатель отказал всего в нескольких метрах от земли — и мы грохнулись…
К счастью — грохнулись не на лес, на поле. Не перевернулись, только падали с сильным креном и от этого полностью смялась и оторвалась правая мотогондола. Не случилось и пожара…
Сорвав аварийную пломбу, мы с трудом выбрались наружу. Кто-то бросил на поле дымовую шашку — и я дал волю, выругал идиота матом по-русски, по-английски, по-германски и на фарси. Потому что полным идиотом надо было быть, чтобы обозначить место падения для поисковых команд британцев. Дымовую шашку затушили, затоптали, как смогли…
Второй конвертоплан, который и спас нас — уже висел над нами, освещая прожектором…
— Черт…
Я посмотрел на часы. По местному, восточному поясному — еще трех часов ночи нет. У нас есть часа три до рассвета — надо уходить, пока не прибыли поисковые отряды. А они обязательно прибудут — с собаками, со всей прочей хренью. Сбитый конвертоплан — отличная приманка.
И пойдут за нами.
Почему я не улетел на канонерской машине — с Павлом, Моникой и ранеными? А сами как думаете? Чтобы спокойно спать потом по ночам. К тому же — я своего рода гарантия того, что отряд не бросят, прилетят и вытащат. Без меня — могут бросить, списать в расход, мы и так уже на грани войны с Великобританией, могут решить, что не стоит рисковать спасательной операцией в глубоком тылу. Но — если опасность попасть в плен угрожает вице-адмиралу флота, да еще секретоносителю высшей категории — тогда вытаскивать, конечно, будут.
Я заметил, как Ругид проверяет ноги. Точнее ногу. Переносит на нее весь вес своего тела и смотрит, что будет.
— Сэр, вы ранены? Что с вашей ногой?
— Пустяки…
— Сэр, совсем не пустяки. Вы будете тормозить движение группы так.
— Черт, только не хватало, чтобы на старости лет русский учил меня жизни.
Я молча повернулся, подошел к конвертоплану, который все еще дымился.
— Потушили, сэр — отрапортовал мне кто-то из североамериканцев. После того, что мы утворили на Точке А — меня принимали за своего.
— Медик есть?
— Я, сэр — неприметный парнишка шагнул вперед, самый молодой из всех. Понятное дело — пришел в морскую пехоту, чтобы дядя Сэм заплатил за колледж, да так и остался.
— Осмотрите полковника. Мне надо знать, что у него с ногой. На ругань внимания не обращайте, ясно?
— Да, сэр.
— Отряд — в шеренгу по одному стройся.
Выстроились по росту — вперемешку, русские и североамериканцы. Случись британцам накрыть нас — разбираться не будут.
— Попрыгали.
Я пошел вдоль строя, прислушиваясь и присматриваясь. Новичков не было, и собрались все — нормально. И хорошо, что раненых отправили, без раненых — скорость передвижения можно увеличить почти что в разы.
Как то так получилось в тот момент, что командование объединенным отрядом перешло ко мне.
— Карту!
Развернули карту, сделанную на основе спутниковых снимков, подсветили фонариком. Кстати — знаете, зачем надо было прикладывать усилия и тушить загоревшийся конвертоплан? Да потому, что пламя и дым видны с воздуха за несколько миль. А вот просто стоящая на земле машина — попробуй, отыщи.
— Офицер, ваши предложения?
Белобрысый капитан морской пехоты ткнул пальцем в карту.
— Офицер Бастиан, сэр. Я бы пошел вот в этом направлении, сэр, к побережью.
— Тут нас и будут искать, офицер.
— Сэр, мы можем уклоняться от поисковых групп. Может принять бой.
— Не согласен. Надо не принимать бой, а уходить от него. Еще какие предложения?
Русские и североамериканцы молча сопели, ожидая решения командира.
— Вот сюда — решил я — строго на север. Никто этого от нас не ждет. Все ждут, что мы пойдем на восток, к побережью. Идя на север, мы удаляемся от зоны активных боевых действий, где сосредоточена основная боевая техника. В том числе и вертолеты — а у них, как вы знаете, радиус действия ограничен. А тем, кто придет нас забирать — все равно, им лететь с моря. К тому же — вот здесь и здесь прииски, лесозаготовительные пункты. Можно будет разжиться здесь колесами и ехать уже на них, а не чапать на своих двоих.
— Сэр! — вернулся медик.
— Докладывай.
— Небольшое растяжение. Неприятно, но ничего страшного. Можно идти, тем более что я наложил давящую повязку.
Да уж… Был в моей памяти случай, когда курсант, чтобы не сойти с дистанции, прошел больше тридцати километров со сломанной лодыжкой, наложив такую же вот давящую повязку. Все мы тогда — кончеными психами были, хоть запирай.
— Он дойдет? Идти придется долго, возможно, что и быстро.
— Думаю, да, сэр. Он морпех и неплохо подготовлен. Перелома точно нет.
— Ну? Все решили? — спросил подошедший Ругид
— Решили. Выступаем. Головной дозор трое, пулемет в головной дозор. Двое в замыкающий. Смотреть по сторонам. Выступаем.
Конечно же — уйти нам далеко не дали. Я даже не знаю, что это было, то ли ночной БПЛА, то ли спутник, то ли — просто какой-то местный житель заметил перемещающуюся группу и сообщил куда следует. Как бы то ни было — меньше чем через час после того, как мы покинули место падения нашего конвертоплана — мы услышали рокот вертолетных винтов.
Я оглянулся, оценил обстановку. Здесь — уже был край, где хозяйствовали фермеры, можно было сажать пшеницу на зерно и спирт — но впереди был перелесок. Узкий, аккуратный, видимо для снегозащиты или — для отделения границ угодий.
— К перелеску — бегом! Живо, живо, живо!
Головной дозор уже был в перелеске, мы бросились к спасительным деревьям, уже не соблюдая дисциплины. Местная пшеница — короткоостная, спрячешься в поле только если лежа. Господи… вот уж не русское поле и не русский лес… родная земля тебя от любого супостата спрячет.
Надежды на то, что вертолет этот — просто поисковый, ведет поиск в районе — не оправдались. Массивный, вытянутый в длину Бристоль показался на горизонте, в носу у него был прожектор, по бортам пулеметы.
— Не стрелять! Не стрелять по нему, он нас не видит.
Как же, не видит. Бристоль неуклюже развернулся боком и на борту — затрепетал огонек пулемета. Пули почти безошибочно хлестнули по деревьям, пулеметчик то ли чуть выше брал прицел, то ли просто хотел нас запереть огнем. Я заметил, как отходит аппарель вертолета, и вниз летят тросы — у них был и десант.
— Снайперам, пулеметчикам — огонь по двигателям! Стрелкам — по хвосту и по кабине!
Грянули выстрелы из двух десятков стволов, перебивая автоматы, оглушительно бухнула британская «пятидесятка» Майка. Ее огонь — оказался действенным даже для километрового расстояния — после третьего выстрела Бристоль как-то пошатнулся в воздухе, причем пошатнулся резко. В области двигателей, которые у него, как и у Чинука были в хвосте — плеснулось пламя, моментально сбитое системой пожаротушения. Я отчетливо видел, что кто-то не удержался на тросе и полетел вниз… отлично, раненые их задержат. Вертолет попытался развернуться — но не сумел и начал отходит строго на запад, оставляя за собой дымный след. Сколько он успел высадить коммандос — неизвестно, но теперь-то они точно упали на след и по-хорошему не слезут.
— Прекратить огонь! Отходим! Бегом!
Следующий раз — мы не продержались и десяти минут, нас застали, когда мы вышли из перелеска и бежали к фермерскому дому. Надо было достать хоть что-то… хоть трактор, хоть грузовик. На своих двоих — нам точно было не уйти.
Вертолет был слышен, звук двигателя у него был более высокий и отрывистый, чем бормотание Бристоля. Но — не было понятно, где этот вертолет, с какой стороны ждать удара.
Ночной, безо всяких прожекторов Грифон оказался сзади, на нем был либо поисковый радар, либо что-то в этом роде — вертолет развернулся и точнехонько по нам полоснул очередью из бортового пулемета.
— В канаву, живо!
Канава… канава идет параллельно дороге, не может быть, чтобы эта дорога не вела к виднеющемуся в темноте дому.
