Дмитрий Лазарев - Руна Гибели
— Здравствуйте, Сергей Александрович! Уж вам ли не знать, что охрана мне не нужна!
— Заметно, — с легкой иронией произнес Шестаков. — То-то я к тебе приблизился со спины без малейших проблем. А если бы это был, скажем, кромешник? Теряешь хватку, девочка! В Ордене ты себе такого не позволяла.
Если слова старшего инквизитора как-то и задели Хохлову, то внешне она этого не проявила. Разве что мгновенная искорка в глазах, и не более того. Она поняла и приняла упрек, так как он был справедливым. Впрочем, обсуждение собственных промахов было сейчас последней темой, которая могла бы ее интересовать. Острый взгляд Алисы уперся в Елену Медникову, присутствие которой рядом с Шестаковым вызывало вопросы. С легкостью читающая ауры бывшая инквизиторша на этой определенно споткнулась. Отпечатка Силы, свойственной членам Ордена или, хотя бы, смотрящим, она в ней не увидела, но и полностью обычным человеком незнакомка тоже не была. К тому же, помимо этой неопределенности в ауре имела место и еще одна загадка: на молодой женщине явно лежал отпечаток магии инквизитора, словно он держал ее под контролем какого-то заклятия, суть которого Хохлова определить никак не могла.
Так кто же она, интересно? Непосвященная? Враг? В любом случае, откровенность, которую позволял себе при ней старший инквизитор, выглядела, по меньшей мере, странной.
— А вы не познакомите меня со своей спутницей, Сергей Александрович?
— Ах да, конечно — мое упущение! Знакомьтесь. Это Медникова Елена Дмитриевна — сейчас помогает мне в одном, гм, деле. А это Хохлова Алиса Павловна — моя бывшая ученица, а теперь — друг и коллега.
— Очень приятно, — произнесла Медникова дежурную любезность голосом, не выражающим никаких эмоций.
— Взаимно, — ответила тем же Алиса, хотя испытывала немалое замешательство.
Как бы ни интересовала ее личность этой Елены, фраза Шестакова насчет «друга и коллеги» определенно выбила ее из колеи. Значило ли это, что в Ордене не поставили на ней крест и не объявили изменницей, и ей по-прежнему открыта обратная дорога в родную организацию?
Между тем, Шестаков прочно взял инициативу в разговоре в свои руки:
— Рад видеть тебя полностью прежней, Алиса. Никаких последствий потери памяти не осталось?
— Кажется, нет.
— Вот и хорошо! А то я, признаться, беспокоился. — Тон Сергея Александровича сделался вкрадчивым. — Что-то, кстати, я не вижу рядом с тобой твоего нынешнего спутника. Или он уже перестал быть таковым?
И тут вдруг Алисе изменила выдержка. Ее броня самообладания дала трещинку уже при первой попытке проникнуть в детали их с Игорем отношений, и сквозь нее произошла утечка информации.
— Перестал, — глухо промолвила она, вновь натянув на себя маску невозмутимости.
— Вот как? — превосходно разыграл удивление Шестаков. — Несколько неожиданный поворот! После прошлой нашей встречи у меня сложилось ощущение, что у вас это всерьез и надолго.
— Все меняется. — Хохлова старалась ни словом, ни мимикой не открыть настырному собеседнику больше, чем ему уже удалось увидеть и понять.
Она даже тет-а-тет с ним не готова была обсуждать тему своих взаимоотношений с Игорем, а уж тем более, когда тут эта… Кстати, ее присутствие рядом со старшим инквизитором довольно сильно нервировало Алису. К Елене она инстинктивно испытывала смутную неприязнь и недоверие. Отчасти такая реакция была вызвана множеством связанных с ней непоняток, но не только. Интуитивно Хохлова чувствовала в Елене… кого? Врага? Конкурентку? В чем? Куча вопросов без ответов, и это лишь укрепляло Алису в нежелании откровенничать в ее присутствии. Особенно насчет Игоря.
— Действительно — меняется, — задумчиво произнес тем временем Шестаков. — Интересно только, откуда такая перемена? Игорь что-то сделал, или причина в том, что к тебе вернулась память, и ты смогла, наконец, понять справедливость слов, сказанных мною тогда, в Египте?
Сергей Александрович рисковал намеренно, обостряя ситуацию. Он чувствовал нарастающую нервозность Алисы и то, что ее раздражает разговор о сокровенном в присутствии третьего лица. Однако именно такая тактика могла привести старшего инквизитора к цели — спровоцировать Хохлову на какие-то слова или действия, которые выдадут ее отношение к произошедшему, и позволят Шестакову, наконец, выработать оптимальный стиль поведения с ней в дальнейшем. А дополнительной, еще более рискованной провокацией стало упоминание имени Игоря в присутствии Елены Медниковой. Сейчас ее человеческая личность стопроцентно доминировала, ибо тиски «уз Пустоты» инквизитор сжал до предела, чтобы Хохлова никак не идентифицировала в его спутнице десмода. И конечно же, Медникова, не обладавшая столь продвинутыми навыками самоконтроля как Алиса, просто не могла не отреагировать на знакомое имя.
Надо сказать, в этом Шестаков не ошибся: последние его слова заставили Елену вспыхнуть, и она с трудом сдержала изумленный возглас. Но как бы ни была взвинчена Алиса, реакция спутницы бывшего наставника не ускользнула от ее внимания. Она что — знает Игоря? Кто она ему? Родственница? Бывшая подружка? Последняя гипотеза неожиданно подняла в душе Алисы настоящий ураган ревности. Она никак не ожидала, что подобная мелочь способна вызвать у нее такую сильную реакцию. А что если Елена Медникова — та самая женщина из рассказа Морганы? Та, которую страстно любил Игорь, и которая его предала? Удивительно, как сильно могут влиять чувства даже на очень здравомыслящих людей! И Хохлова почти сразу же убедила себя в абсолютной верности собственных выводов, хотя базировались они на весьма шатком фундаменте. Инстинктивная неприязнь к спутнице Шестакова мгновенно выросла на порядок, превратившись чуть ли не в ненависть.
Что она тут делает? Что задумал Сергей Александрович? Зачем таскает ее с собой? Хочет с ее помощью найти Игоря? Для чего? Чтобы убить? Так не бывать этому! Алиса скорее умрет сама, чем допустит такое! Или, что еще лучше, поспособствует смерти этой…
Расчет Шестакова оправдался на сто процентов. Даже, пожалуй, чуть больше, ибо такого эффекта он не ожидал. Сквозь маску показной невозмутимости Алисы проступило очень много эмоций. Даже слишком, учитывая, кем она являлась. Теперь у старшего инквизитора не было ни малейших сомнений: его бывшая ученица крепко влипла в эмоциональный капкан Логинова. Похоже, она готова умереть за него… или убить, что следует обязательно учитывать в дальнейших раскладах. Тем более странным при всем при этом выглядело бегство Алисы от Э-мага (а ничем другим ее настоящее одиночество объяснить было нельзя — так просто Логинов бы ее от себя не отпустил). Шестаков смотрел на нее и ясно ощущал в ней сильную тягу обратно, к Э-магу. Настолько сильную, что сама бы она ее ни за что не преодолела. Выходит, кто-то ей помог. Кто и зачем?
Вопрос был, что называется, на миллион и занимал старшего инквизитора чрезвычайно. Но тревожнее всего ему было от того факта, что у него пока не было даже предположений ни по поводу личности, ни мотивов таинственного доброхота. В игре присутствовал неизвестный сильный и непредсказуемый участник, вмешивающийся в нее по своему разумению и, похоже, способный нарушить даже самые тщательно выстроенные планы.
Однако этого «мистера Х» придется пока вынести за скобки как фактор, не поддающийся учету, и действовать так, словно его не существует. Это, кстати, может стать неплохим приемом, ибо неведомый игрок, чувствуя, что о его присутствии даже не догадываются, может расслабиться и допустить небрежность, которая его выдаст. Умом, правда, старший инквизитор понимал, что рассчитывать на это особенно не стоит, но надежда, как известно, умирает последней.
Тем не менее, если забыть о неизвестном, ситуация складывается следующая: Алиса все еще любит Логинова и, думается, будет любить до конца жизни, ибо подобные болезни, к сожалению, не поддаются ни консервативному, ни хирургическому лечению. А значит, в действиях своих он должен исходить именно из этого, то есть внушить ей, что конфронтация между Э-магом и Орденом осталась в прошлом, и последний в лице Шестакова, как своего полномочного представителя, ищет союза с Логиновым. Поверить в подобное ей, конечно, будет трудно, а потому придется очень постараться.
Впрочем, человек, сколь сильными магическими способностями он бы ни обладал, человеком от этого быть не перестает, а значит, ему свойственны все эмоции, достоинства и недостатки homo sapiens, на которых можно и должно сыграть. Одной из таких характерных черт является неистребимая вера в лучшее, которая в некотором минимальном количестве присутствует в душах даже самых завзятых пессимистов. Иначе говоря, поверить в то, во что верить очень хочется, человеку существенно проще. А у Хохловой сейчас вряд ли есть более заветное желание, чем прекращение войны между двумя сторонами, играющими в ее жизни столь важную роль: Игорем Логиновым и Святым Орденом. А значит, если ей все это убедительно обосновать…
