Василий Головачев - Смерш-2
— Мера пресечения? — тихо проговорил Завьялов.
— Лидерам — вышка, — твердо ответил Горшин. — Остальным — по степени виновности.
Завьялов поежился, встретив его взгляд — темный, непроницаемо-насмешливый, но отважился сказать:
— Загадочный вы все же человек, Граф. Жестокий и одновременно уязвимый. Если бы не вы, «Чистилища» не существовало бы, во всяком случае, в таком масштабе. Приступив к его организации три года назад, я в общем-то знал, что делаю: преступник должен быть наказан! Это справедливо, не более того. За это я боролся и буду бороться. Но ваших целей не понимаю, вы действительно загадка для меня. Опасная загадка.
— Таким меня создал Господь Бог, — пожал плечами Горшин, — ему видней. У каждого свой путь спасения. Их всего-то четыре: путь познания, путь практических деяний — добрых, имеется в виду, путь мистического созерцания и путь веры. Выбирайте любой, но не стойте — идите! Прогресс человечества возможен лишь как сумма духовных прогрессов отдельных людей, вот и вносите свою лепту.
Помолчали. Завьялов долго смотрел в окно на темнеющее небо.
— Иногда мне кажется, что вы гораздо старше меня… и не только меня — старше всех. И мне становится страшно. А вам не страшно, что мы давно преступили закон, присвоив себе привилегии судей и палачей? Что вы чувствуете, когда убиваете человека, пусть подонка, пусть преступника, но человека?
Горшин встал, бесшумно переместился к окну; не подошел, а именно переместился, как тень. Голос его был тих и ровен, когда он заговорил:
— У Филдинга есть великолепное изречение по этому поводу: «Еще я слышал, как один хирург, отрезая больную ногу, на вопрос, что сам он в это время ощущает, ответил: „Ровно ничего!“». Так вот, я — тот самый хирург. И отрезаю я больную ногу. И еще: не терзайте душу сомнениями, против беспредела нет иных мер борьбы, кроме адекватного беспредела, обращенного на самих преступников.
Дмитрий Васильевич вздохнул. Сомнения не оставили его, но спорить не хотелось.
— Может быть, мы все же не с тем боремся, с чем надо, — пробормотал он. — Мы боремся с последствиями, а надо уничтожать причину. Согласны?
Горшин, не оборачиваясь, улыбнулся скорбно и жестко.
ВЫХОД В ЭФИР
Странным был этот ринг: полом его была зеленая равнина, столбами — гигантские деревья, канатами — реки и жгуты дыма. Матвей стоял в своем углу и ждал противника. Большей частью сознания он воспринимал действие как должное, и лишь человеческая мысль, почти задавленная вселенной сна, робко ворочалась в теснинах лба: этого не может быть!.. на самом деле такого ринга не существует… я просто сплю…
С гулом содрогнулась равнина, и в противоположном углу ринга выросла гигантская фигура: всадник на черном коне, в черных латах и в черном шлеме с черным пером. Из-под забрала смотрели на мир Пустота и Тьма. В одной руке всадник держал волнистый меч из струящегося мрака, в другой — поводья, украшенные черепами разных существ.
Взмахнув мечом, всадник устремился вперед, и где ступал его конь, вяла трава. Земля покрывалась трещинами и провалами, и по ней рассыпалась сажа. Тупая и злобная сила попирала жизнь, надвигалась и давила, на Матвея повеяло холодом смерти, он невольно попятился. Монарх тьмы! — вспыхнула в голове догадка.
— Это еще не монарх тьмы, — прозвучал с небес чей-то суровый голос. — Всего лишь его фантом с кое-какими свойствами оригинала. Готов ли ты с ним сразиться?
Матвей, стиснув зубы, остановился, но страха преодолеть не смог.
— Ха-ха-ха! — засмеялся всадник так, что гул раскатами ушел в небо, равнина заколебалась и реки вышли из берегов. — Эта козявка — мой противник? Я плевком раздавлю его!
— Познай себя, — тихим шепотом возник в ухе знакомый женский голос. — Никому не ведома твоя сила, ни тебе самому, ни даже нам, иерархам. Поставь себе задачу, выбери цель и иди. Жизнь земная — нелегкое испытание для избранного Махатмами, но только идущий имеет шанс воплотиться в вечность.
«Я пока не уверен, что хочу воплощаться в вечность, — подумал Матвей. — И вообще куда-то идти».
Всадник остановился, опустил поводья, спрятал меч, громыхнул презрительно:
— Откуда ты вылезла, козявка? Беги, спасайся, пока я не передумал. Неужели ты и в самом деле хочешь сразиться со мной? Всяк сверчок знай свой шесток. Я — Конкере!
От хохота все небо пошло трещинами, и сквозь них на равнину закапала горящая смола. Нет, не смола — кровь!
Матвей покачал головой, глубоко вздохнул, сбрасывая оцепенение. Страх улетучился, пришло ощущение свободы и уверенности. Когда шутник смеется своей остроте, она теряет цену, подумал он словами Шиллера. Держись, Конкере! «Козявка» не привыкла сносить оскорбления…
Ринг и всадник исчезли, и Матвей обнаружил себя лежащим на кровати в неудобной позе. Мысленным усилием он попытался задержать ускользавший из памяти сон, но добился лишь чисто информационного эффекта: его снова предупреждали об опасности. Дальнейшее участие в делах команды Тараса Горшина грозило привлечь внимание «монарха тьмы», против которого бессильны простые смертные.
Матвей вспомнил короткий телефонный разговор с Горшиным после проверки, устроенной Соболеву боевиками Шмеля. Тарас позвонил, но Матвея не удивило, что тот знает номер телефона. Уж если шмелевцы узнали его, то человеку Круга это вообще ничего не стоило.
— У тебя неприятности?
— Ты был прав, меня «щупали» клевреты Шмеля. Все обошлось. Не знаю только, как им удалось раздобыть номер телефона, известный лишь начальству «Смерша».
— Компьютерами могут пользоваться и они, если знают соответствующие коды. Но эта проверка пристрелочная: у них был список нелегальных явочных квартир, принадлежащих контрразведке, а кто в них живет, они не знали, вот и проверили.
— Нет, они шли наверняка, зная, что я друг Ильи Муромца.
Короткое молчание.
— Разбирайся. Они ушли сами?
— Я помог, но сыграл неплохо.
— Не уверен. Если они не проверили, тебя ждет проверка пожестче. Кроме того, на тебя наверняка наедут все «крутые» службы от угро до ФСК, так что готовься. Кстати, ты теперь в свободном полете: генерал Дикой, твой непосредственный шеф, подал в отставку. Все, конец связи. Завтра в пять утра начинаем операцию «Коптевская тусовка», подъедешь ко мне.
— Подожди, у меня есть вопросы…
— Завтра задашь, после окончания работы. — И Горшин дал отбой.
Сообщение об отставке Дикого повергло Матвея в состояние ступора. Наверняка на генерала давили сверху, другой причины быть не могло. Валентина Анатольевича попросту «ушли», потому что многое знал и многое мог. Встретиться с ним было необходимо, но отыскать его с первого захода не удалось. Кабинет уже занял другой человек, а домашний телефон Дикого молчал.
С этим известием Соболев и провел остаток дня. А утром началась операция «Коптевская тусовка» — ликвидация коптевской банды, на счету которой столько всего, что терпение «Чистилища» лопнуло. Убийства, изнасилования, издевательства над мирными людьми — все это были «подвиги» боевиков банды, подпадающие под статью 77 УК РФ — бандитизм, и многое другое. «Чистильщикам», как и милиции, были известны совершенно дикие случаи. Так, например, при ограблении квартиры многодетной семьи бандиты тушили окурки о лица детей! В другой раз они изнасиловали шестидесятилетнюю старуху, ее дочь и двух малолетних детей. Случай этот наделал много шуму, насильников таки нашли, но суд вернул дело на доследование и тихо спустил на тормозах: запуганные свидетели отказались от показаний, вожак стаи получил два года условно, а его подельники отделались легким испугом.
В пакете сведений, врученном Матвею для ознакомления перед началом операции, были подробные описания «увеселений» подонков: гоняя на мотоциклах, они сбивали людей. У двух женщин оказался перелом позвоночника, а остальные получили травмы. В автобусах и троллейбусах молодчики «щекотали» пассажиров длинными иглами, втыкая их куда придется; девушек вытаскивали из автобуса, срывая с них одежду; мазали пассажиров дегтем и тушью; издевались над водителями; бросали гранаты в телефонные будки, палили из автоматов по окнам кафе и жилых домов, совершали поджоги, избивали неприглянувшихся почему-либо пешеходов. В общем, чего только не вытворяли!
— Ну что? — спросил Тарас, когда Матвей дочитал документы (каждый из них имел дату, фамилии свидетелей, подпись работников службы информации «Стопкрима» и печать) и передал ему папку.
— Не думал, что это так… отвратительно! — Матвей расслабился, чтобы успокоить дыхание. — Я-то думал, только у амеб и микробов нет совести. Оказывается — не только.
Тарас усмехнулся, сидя рядом в такой же расслабленной позе. Кроме них, в «рафике» ехали еще двое «чистильщиков», составляющих вместе с водителем монаду — низовую тройку исполнителей.
