Михаил Ахманов - Путь на Юг
Задумчиво отхлебнув вина, Одинцов безрезультатно попытался покрутить колечко, но оно явно было заделано намертво. Он нажал на каждый из трех десятков камней — с тем же успехом. Потом осмотрел сочленение клинка и рукояти и поскреб это место ногтем. Никаких уловок, никаких хитростей! Нижняя часть лезвия была залита в рукояти свинцом — обычная примитивная технология крепления клинка, с которой он встречался не раз.
Бутыль из темного мутного стекла опустела наполовину, не приблизив его к разгадке секрета. Взглянув на нее, Одинцов вдруг хлопнул себя по лбу и, подойдя к одной из стенных полок, начал копаться среди листов толстой бумаги, чистых свитков пергамента и тонко выделанной рыбьей кожи. Где-то здесь он видел… Вот! Вот она! Он с торжеством вытащил из-за чернильного прибора грубую лупу. Эти айдениты просто молодцы! Уже шлифуют стекла… Кажется, бар Занкор говорил, что у некоторых флотских капитанов есть подзорные трубы…
Взяв со стола кинжал, он подошел к окну. Был ранний вечер; оранжевое солнце, висевшее над западной Садовой стеной, еще давало вполне достаточно света. Одинцов поднес лупу к головке маленького дьявола и увидел то, что он искал с таким упорством: на длинном серебряном носу и клыках были царапинки, в которых просвечивал другой, более темный металл. Железо!
А железо, как известно, гораздо прочнее серебра и лучше подходит для ключей. Особенно к неподатливым замкам.
* * *— Рахи? — Одинцов резко обернулся; в дверях стоял бар Занкор. — Так и думал, что найду тебя здесь, — с удовлетворением произнес целитель, шагнув в комнату. Он заметил в руках у Одинцова лупу, и глаза его блеснули. — Кажется, носитель тайны сделал шаг к ее разгадке? Я не ошибся?
Одинцов неторопливо отошел от окна, бросил на стол кинжал и прозрачное выпуклое стекло в бронзовой оправе, потом достал из шкафчика вторую чашу. Пришло время выяснить кое-какие детали, а вино, как известно, развязывает языки. Особенно старикам.
Старикам? Он поймал себя на мысли, что Арток бар Занкор был немногим его старше — не Рахи, конечно, а того настоящего Георгия Одинцова, чье тело хранилось сейчас в саркофаге под стартовым залом в Баргузине. Вероятно, бар Занкор — ровесник Шахова… А ведь в той, земной, жизни он вовсе не считал Шахова стариком! Но Земля — это Земля, а Айден — это Айден. Другой мир, другая эпоха, другие точки отсчета. Здесь бар Занкор был для него стариком.
— Присядь, мой досточтимый восприемник. — Он подвинул кресло, налил кинтанского вина в массивную бронзовую чашу. — Почему ты зовешь меня носителем тайны? Хранитель, так было бы точнее.
Бар Занкор неторопливо отхлебнул глоток и покачал головой:
— Нет. Хранитель посвящен в тайну, ты же только носишь ее в себе, не ведая ни смысла ее, ни цели, ни собственного предназначения. Кстати, вино отличное. Из Кинтана?
— Да, из Кинтана. — Одинцов поиграл кинжалом, наблюдая, как блики струившегося из окна света стекают по лезвию. — Насчет этого предназначения… Ты мог бы просветить меня, мудрый Арток. Только не забудь объяснить, каким образом свиток пергамента, исписанный твоей рукой, попал на стол к бар Савалту…
Похоже, это замечание не смутило целителя — как и многозначительный блеск кинжала старого Асруда. Он снова пригубил вино и спокойно произнес:
— А ты можешь объяснить, каким образом я получил другой свиток — тот, что передал тебе в Хайре? И почему ты попал на стагарт — пусть в невеликом, но вполне достойном чине октарха? Вместо пыточной камеры или рудников в Восточных горах?
— Ты видел Асруда, — с уверенностью внезапного прозрения сказал Одинцов. — Ты говорил с ним незадолго до его смерти!
— Да, видел и говорил, причем без свидетелей. Вот откуда у меня письмо, которое твой почтенный отец написал в моем присутствии. Что до всего остального, — бар Занкор щелкнул по краю чаши, и она отозвалась тихим протяжным звоном, — то ты должен понять: ничего в мире сем не дается просто так, бесплатно… особенно вельможей, охраняющим богатства и спокойствие империи. Пришлось вступить с ним в сговор… дать кое-какие обещания… правда, весьма неопределенные. А как иначе я смог бы переговорить с Асрудом? Мы, Ведающие Истину, умеем многое, Рахи, и нас ценят… очень ценят… Мы строим корабли и крепости, знаем, как выплавлять стекло и металл, как чертить карты, ковать прочные клинки, как вылечить рану или спасти от яда… Но проходить сквозь стены мы не можем. И не можем спасти человека, навлекшего гнев самого императора…
Арток бар Занкор поднялся, ссутулив плечи и будто став сразу же меньше ростом, и начал расхаживать по просторной комнате. Одинцов в напряженном ожидании следил за ним.
— Не знаю, рассказывал ли тебе отец… а если он что и говорил, то помнишь ли ты сейчас его слова… — Целитель в задумчивости опустил голову, потом бросил на Одинцова быстрый взгляд. — Скажи, Рахи, ведаешь ли ты, почему Айден, и Ксам, и Страны Перешейка, и государства Кинтана… все властители известного нам мира… почему они ищут путь на Юг?
Одинцов пожал плечами. Целитель спрашивал о том, что он сам хотел бы знать.
— Там, на Юге, обетованные земли… Там счастье, покой, свершение желаний…
— Свершение желаний… Ха! — Старик резко выдохнул воздух. — Там власть, Рахи! Безраздельная власть над всем обитаемым миром! Там сила, добрая или злая, никому не ведомо… Там сказочное долголетие… возможно, бессмертие… Да, в каком-то смысле все это — свершение желаний любого из властителей… Вот что такое Юг для них!
— Но почему?
В нетерпеливом ожидании Одинцов уставился на бар Занкора. Остановившись у стола, целитель плеснул в чашу рубиновой влаги и смочил горло, потом повернулся к окну, уставившись немигающим взглядом на край багрово-оранжевого солнечного диска, торчавшего над западной стеной.
— Согласно официальной версии, — сухо произнес он, — на Юге обитает светозарный Айден, или Эдн, или О'дан, который одарит всем вышеперечисленным того героя, который, преодолев леса, горы, степи и Великое Болото, первым доберется в его пределы. Истина, однако, выглядит несколько иначе…
Он залпом допил вино и произнес медленно и негромко, будто страшился неясного смысла своих слов:
— Запомни, Рахи, мир очень велик… я имею в виду не только наш мир, а все… все это… — Бар Занкор вытянул руку к быстро темнеющему небу, на котором начали проступать первые яркие звезды. — Много поколений назад один из народов нашего мира… древний народ, обитавший в Хайре… достиг непонятного, нечеловеческого могущества… Представь, они даже летали за гранью неба! Потом исчезли, но рассеяли свою силу и знания в нашем мире… частью — на северном материке, в Хайре… частью, как думают, на Юге… Крупинку этой сказочной мощи унаследовали твои хайритские родичи. — Целитель многозначительно покосился на вазу, переливавшуюся на столе перламутровыми бликами. — Но на Юге должно быть больше, много больше всего, чем в северных землях! И тот, кто овладеет этим богатством, будет править и Айденом, и Ксамом, и… Всем, Рахи, всем! Понимаешь?
Это Одинцов понимал намного лучше, чем Арток бар Занкор, мудрец темных веков этого мира, не имевший понятия ни о космических кораблях, ни о компьютерах и лазерах, ни о разрушительной мощи атома. Отчасти он сам являлся представителем подобной же таинственной силы — может быть, не столь невероятно фантастической, как сила ттна, но вполне реальной и внушительной. Задумавшись, он просидел в молчании минуту-другую, потом поднял глаза. Целитель смотрел на него с какой-то боязливой надеждой, и чуть заметный вечерний бриз, проскользнув в широкое окно, шевелил край его черной туники.
— Твоему отцу были ведомы пути на Юг, Рахи, — тихо произнес бар Занкор. — Я знаю… знаю точно… он, почтив меня доверием, говорил об этом… И еще он сказал, что дорога на Юг — твое наследие, твое предназначение… Так что постарайся вспомнить и сохранить тайну. И пойми еще одно: я прошу тебя об этом не ради бар Савалта и даже не ради великого нашего императора, пресветлого Аларета…
* * *Георгий Одинцов сражался с гигантским осьминогом. Голыми руками. И сам он был наг — без доспеха, без кольчуги, даже без набедренной повязки. И никакого оружия! Ни подаренного Ильтаром челя, ни сабли или боевого топора из баргузинских арсеналов, ни штыка… О чем-нибудь более основательном вроде базуки или «калаша» и мечтать не приходилось.
Разглядывая человека холодно поблескивающими глазами, многорукая тварь подтягивала его все ближе и ближе к ужасному клюву. Битва, странным образом, происходила не в воде, а на суше — Одинцов мог свободно дышать. Почему-то данное обстоятельство его не удивляло, как и то, что чудище, нависавшее над ним трехметровой громадой, устойчиво опиралось на четыре толстые волосатые лапы. Очень необычный сухопутный спрут, с неимоверно сильными щупальцами, и не с холодными и склизкими, а теплыми и бархатисто-нежными на ощупь. Такие монстры Одинцову никогда не попадались.
