Олег Верещагин - Я иду искать... Книга первая. Воля павших
На секунду Олегу представилось, что ничего и не было — он просто в походе… Но потом неожиданно накатила тоска по дому — такая, что мальчик плотно сжал веки, а в мозгу сами собой возникали мысли, что он никогда, никогда больше не вернется на Землю… никогда…
Он вновь открыл глаза. Посмотрел налево. Йерикка читал. Да, читал самую обычную толстую книгу в обложке с неразличимым рисунком и стертыми строчками названия, написанного, похоже, глаголицей. И вернулся интерес — до чего на широкую ногу было поставлено взаимодействие миров, если земляне тут проложили железную дорогу, печатали книги на местном языке… А потом пришла мысль: интересно, дед был всему головой? Или он просто примкнул к чему-то, что начали другие? И как вообще все начиналось, с чего, с кого?
Йерикка тоже ощутил взгляд Олега. Но он в отличие от Хмура отреагировал:
— Проснулся? — тихо спросил он, опуская книгу. — Как себя чувствуешь?
— Нормально, — тоже шепотом ответил Олег. — Что читаешь?
— «Описание Ханна Гаар» Владимира Твердиловича, — пояснил Йерикка. — Интересная книга, хоть и старая.
— Старая? — переспросил Олег.
Йерикка объяснил:
— Владимир Твердилович жил двести лет назад… Тогда горцы были еще настоящими дикарями, а на юге лежали десятки разных княжеств…
Независимых.
— Я хотел спросить, — нерешительно начал Олег. Йерикка кивнул: — Как же так получилось? Мы с вами совсем одинаковые. Один народ. Но у нас столько техники разной, настоящее государство… А тут средневековье… Это…
— Я знаю, — перебил его Йерикка — Я читал.
— Время ведь одинаково идет, — продолжал Олег. — Но у нас на Земле люди те же самые, из того же народа, в технике ушли дальше намного. Потому и данваны вас покорили…
— Нас они не покорили, — без обиды поправил Йерикка. — Но я понял, про что ты. Наш мир погубило спокойствие. Когда наши предки вернулись сюда с Земли, они увидели благодатные пустые земли. Хангары, хоть и многочисленные, были куда слабее нас. Они платили нашим князьям дань… На северо-западе иногда приходили из своих земель анласы, но с ними никогда не было большой войны, так — молодецкие сшибки за славу… И мы перестали развиваться. В первую очередь — в технике. Ее развитие всегда подталкивает война с настоящим врагом, опасным, равным по силам. У нас такого врага не было на всей планете. А когда он пришел — застал нас почти такими же, какими мы вернулись сюда с Земли. Вся техника, которую ты тут видишь, — она привезена тоже оттуда. Или сделана тут по вашим образцам…
— Зато у вас экология хорошая, — утешил Олег. И покаялся: — Извини, я глупость сказал…
— Глупость, — подтвердил Йерикка. — Данваны тоже очень об экологии заботятся. Чтоб технический прогресс их владения не портил… Ты кем хотел стать? — неожиданно спросил он.
— Почему «хотел»? — спросил Олег. — Я хочу… только не знаю — кем. Я всегда мечтал о приключениях. Вроде, — он усмехнулся, — вроде того, в которое влип. И никогда не думал, что приключение изнутри — совсем не то, что приключение снаружи.
— Совсем не то, — подтвердил Йерикка. — Отец был у данванов на хорошем счету, мы очень неплохо жили… Я много читал, в том числе — запрещенные книги… И мечтал о приключениях тоже. А потом они начались… Здешние ребята не так живут. По нашим меркам, у них вся жизнь — одно приключение. А мечтают они о другом. Чаще всего о том, чтобы уничтожить данванов и просто жить.
— Ты веришь в то, что их можно уничтожить? — поинтересовался Олег.
— Нет, — ответил Йерикка.
Олег растерянно посмотрел на него и непонимающе переспросил:
— Нет?
— Нет, — подтвердил Йерикка почти равнодушным тоном. — Я сейчас объясню, почему так думаю. Если хочешь.
— Давай, — все так же растерянно попросил Олег.
— Мы, славяне, считаем, что весь мир — это единое целое, — начал Йерикка. — Боги, люди, навьи, потомки — все это одна большая семья, Верья. Наши боги нам не «пастыри», а предки и старшие братья, которых не нужно бояться, от которых ждешь помощи и на кого нельзя бросать тень своим недостойным поведением. Навьи — отцы, деды, прадеды — воплощены в нас, ныне живущих. А в наших детях, внуках, правнуках будем мы. Понимаешь, ВСЕ ЕДИНО. И живем мы по закону, что Великий Род дал дочери своей, Ладе — а она лишь принесла его людям, когда отделил их Род от зверей. А в законе том говорится, что высшая свобода — осознанно подчинить себя благой цели. Так мы верим и так живем. Словно в большой семье, повторяю, где ты отвечаешь за все — и все отвечают за тебя. Кто зло сделал — твоя вина. Ты зло сделал — все виноваты, и не за страх божий, а потому что… разве можно ложью, подлостью, бесчестьем свою семью позорить? А теперь представь себе такую жизнь — когда ВЕСЬ МИР на тебя смотрит. Оценивает. Проверяет. Представил?
— Не могу, — признался Олег, честно попытавшись это сделать. — Это даже не ответственность… я и названия не подберу, правда!
— Вот, — грустно сказал Йерикка. — Вот, вот, вот. Трудно быть богом.
— Как?! — удивленно переспросил Олег.
Йерикка повторил:
— Трудно быть богом, а наша Верья этого требует. Чтобы мы к богам тянулись, ввысь росли. Вровень с ними, с нашими братьями… Вот тут данваны нас и поймали. Не нас, — поправился он, — а наших родичей с юга. У данванов проще. Они людям дали бога, который для людей — пастырь. Пастух в стаде. И ничего особенного от людей не требует. Молиться и верить. Да еще погромче каяться, если согрешил. Там в священной книге так и сказано: «Нет разницы между человеком и скотом». А раз нет — так чего себя сдерживать? Согрешил. Покаялся. И снова… А можно и вообще в богов не верить. Ни в каких — данваны за это не преследуют. Лишь бы знал — один раз живем. Для себя, ни для кого больше. И главное — весело прожить, а там гори все синим пламенем. Ни чести, ни ответственности. И надрываться не надо — себя переделывать, заставлять, зверя в себе скручивать… Что естественно — то не безобразно. Легко так жить. Хорошо. Голова пустая, дума ее к земле не клонит. Ешь, пей, да девок под себя греби, никто не спросит, не осудит — ни люди, ни боги. Тем более что опять сказано: «Не судите, да не судимы будете!» То есть — прощай, и тебя простят. Хороший задел…
Йерикка говорил спокойно, но Олег заметил вдруг, как дрожат у него губы.
— А для тех, кто поумнее, — продолжал он ровно, — можно и философского туману напустить. Мол, раз в мире все едино — то и добро со злом — две стороны одной медали… Как посмотреть!
— А в вашей Верье есть место злу? — задумчиво спросил Олег.
Йерикка покачал головой:
— Верья — это семья. А зло возникло позже, как отрицание всего, что делал и дал людям Род. Зло с добром — не две стороны одной медали, а два разных мира. ДА и НЕТ не могут быть одним словом. Зло и Добро не могут быть одним делом… Так вот. Поставили данваны на зверскую половинку в человеке — и выиграли. Уже когда восстание было — половина южан за них дралась. Тупо дралась, со страхом, на славян не похоже совсем — но ДРАЛАСЬ! А сейчас там и того хуже, на юге… Ничего в людях нашего не оставляют. Ни закона, ни языка, ни обычая, ни памяти… В ком воля и честь сохранились — тех после войны перерезали. Сам ведь шел по обезлюдевшим местам — это тогда их опустошили. В лесовиках только страх и остался. А в горожанах… — Йерикка недобро шевельнул уголком рта.
— Это правда, что там свободно продают нарко… дурь? — поправился Олег.
Йерикка немного досадливо проворчал:
— Да знаю я это слово — наркотики… Продают. И еще много вещей делают, о которых здешние горцы и представления не имеют. Да и ты, наверное, тоже.
Йерикка ошибался. Олег — в основном понаслышке, по газетам и телевизору — все-таки представлял себе, кажется, какое общество там, на юге, отгрохали данваны. То самое «свободное и демократическое» которым гордятся на Земле политики. По крайней мере — очень похоже, если судить по услышанному. Взрослые знакомые, друзья, наставники Олега, его отец — они это общество презирали, и мальчик принял от них такое же отношение, хотя, если честно, лично ему это общество ничем не досадило… А так ли уж ничем? А те уроды, с которыми сцепился Вадим, когда они начали приносить на школьный двор наркоту и толкать ее соплякам? А две его, Олега, одноклассницы, которых нашли за городом — изнасилованных, с перерезанными горлами? «Лица кавказской национальности» затолкали их в машину среди бела дня, на людной улице — и этих подонков так и не нашли… А серые от скуки и безделья стайки его ровесников, шатающихся вечерами по улицам? Да, он, Олег, сам близко не сталкивался с этой жизнью. Но достаточно хорошо ее знал — Йерикка ошибался…
— У нас очень похоже, — хмуро сказал он.
Йерикка удивился:
— И у вас? А старики рассказывали, что ваши — ну, кто нам помогал, — говорили: на Земле по-другому…
