Юрий Иванович - На родном Оилтоне
– И кто он?!
– Главный инженер по ремонту двигателей последнего поколения. И разоблачили его лишь после тщательнейших просмотров всех видеозаписей последнего месяца. Предатель видно догадывался о постоянном надзоре и говорил по краберу глубокой ночью, в полной темноте и накрывшись четырьмя одеялами. Но инфракрасные объективы и это зафиксировали, а сверхчувствительные микрофоны уловили звуковые колебания, раздающиеся из-под одеяла. Сам разговор даже приборам разобрать не удалось, но факт оставался фактом. Все остальные члены экипажа в чём-то подозрительном замечены не были. Поэтому проверили тщательно все вещи инженера, и сразу нашли крабер.
– А его самого?! – не терпелось мне узнать всё сразу.
– А вот с самим предателем неувязочка вышла. Он ведь на орбите остался, и миледи дала команду его арестовать. Но то ли тамошние ребята опростоволосились, то ли инженера кто предупредил, то ли просто стечение обстоятельств, но ему удалось спрятаться в реакторном отсеке и заблокировать переборку изнутри….
– Так газом надо было его усыпить, газом!
– Не один ты такой умный, – фыркнул Алоис. – Пустили газ, да он успел скафандр на себя напялить. А там ведь запас воздуха на десять часов. Вот и ведёт с ним сейчас миледи душещипательную беседу. Но предатель не поддаётся пока на уговоры. Если ему придёт в голову покончить жизнь самоубийством, может даже очень основательно подпортить реактор изнутри. А то и вообще взорвать самый большой корабль разведки Синявы. У него опыт для этого имеется, в профессиональном плане он один из лучших в Галактике. Так что пока его арест под вопросом. Людей конечно спешно с орбиты эвакуировали на шлюпках. Осталось только три добровольца из охраны. Тем временем прошлись скрупулёзно по его истории и докопались, что он служил когда-то личным пилотом у одного твоего хорошего знакомого….
Пауза слишком затянулась и я прикрикнул:
– Не тяни! Специально дразнишь?!
– Да как можно, командир?! – обиделся Алоис. Но в глазах его горели две весёлые искорки. – Наоборот, стараюсь каждую мелочь вспомнить и тебе рассказать….
Но договорить он не успел. Одновременно с прозвучавшим последним словом дверь резко распахнулась и в комнату влетел взбудораженный Роберт. Даже не извинившись, как обычно, что без стука, он зачастил словами:
– Быстрее! Там этот комендант Шилони очнулся! Хочет с тобой говорить. Так и сказал: «Позовите мне срочно Тантоитана! Буду говорить только с ним!» Я ему доказываю, что нет его здесь. А он: «Я тебя узнал: ты Роберт. Из его команды. Значит он здесь! Зови его срочно!»
– Хорошо! Спускаемся к нему! – решил я. – Но ты, Алоис, продолжай свой рассказ до тех пор, пока я тебя не попрошу остановиться!
– Понял, командир! Так вот….
И мы все втроём спешно, а если быть более точным, бегом, покинули комнату.
Глава седьмая
И снова – барон
Пока мы бегом неслись в подвал, Алоис тараторил без умолку.
– Так вот: этот самый любитель поболтать под четырьмя одеялами, служил в своей молодости личным пилотом всё у того же герцога Давида Рибенгола….
– А ниточки сходятся в один узелок! – порадовался, уже всё знающий Роберт.
– …Но герцог его отпустил, так сказать, в Большой мир из-за уникальных талантов и способностей. Благодаря этому молодой пилот переквалифицировался в инженера, и долгие годы делал блестящую карьеру. Вследствие чего дожился до того, что стал, пожалуй, самым высокооплачиваемым специалистом в своей области. Вот миледи на него и клюнула.
В подвальную комнату, переоборудованную в больничную палату я вошел последним, пропустив вперёд товарищей. На данный момент я имел внешность лысого ревнивца, вполне резонно полагая, что вернуть себе истинное лицо успею всегда. Нас встретил симпатичный полноватый человек в белом халате и тут же разочаровал констатацией фактов:
– Я же вам говорил: у него состояние очень тяжёлое! Вот, буквально несколько секунда назад, вновь потерял сознание. И мне кажется, негативные тенденции прогрессируют….
– Но он вообще то хоть вытянет? – я спросил с явным сожалением. Уж очень мне стало интересно: что хотел мне поведать комендант Шилони. В категорических оценках хирург был весьма осторожен:
– В таком тяжёлом случае ничего нельзя сказать с уверенностью. При ранении с него сорвало почти всю кожу с макушки и только чудом череп не треснул от такого основательного удара. Но тяжелейшее сотрясение мозга, совместно с декомпрессоционным переломом шейных позвонков, у раненого наличествует. Если добавить к этому болевой шок от раздробления полностью костей правой руки и последующей её ампутации, то можно с полным основанием предполагать весьма существенные отклонения в нервно-волоконной деятельности. Я знавал немало случаев, когда после подобных травм люди становились умственно неполноценными. В данном случае всё зависит от массы неучтённых факторов. В том числе и к такому: как пострадавший отнесётся к ампутации своей правой, наиболее удобной, руки.
– Если вопрос только в этом, то думаю, этот человек весьма силён морально. – Роберт криво усмехнулся. – Вернее должен таким быть по должности. Хоть и гад он редчайший.
– Для меня все пациенты одинаковы. – Доктор, как бы извиняясь, развёл руки в стороны. – Единственное, что могу лишь обещать с уверенностью: человек этот физически должен справиться с ранениями и остаться в живых.
Я присмотрелся к затянутому белыми бинтами, посеревшему и обескровленному лицу коменданта Шилони, и приказал Роберту:
– Установите прямо над ним видео камеру и снимайте каждое его слово. Вдруг он скажет что-то очень важное! – затем опять обратился к доктору: – Как долго он теперь будет в беспамятстве?
– Хм! – хирург озабоченным жестом почесал переносицу. – Сложный вопрос. Сейчас мне надо ввести ему успокаивающие лекарства. Что бы его горячка не усилилась и не ухудшила общее состояние. Следовательно, он уснёт минимум на пол суток. За это время будем водить ему всё необходимое для выздоровления через капельницы. А потом время покажет….
– Пошли, Алоис! Зря мы сюда торопились.
Роберт нам махнул рукой:
– Установлю экран, наведаюсь к Цой Тану и тоже поднимусь….
Когда мы вышли на лестницу, мой чернокожий товарищ заметил с явным сожалением:
– Нет никакой гарантии, что мы вообще сможем допросить этого Шилони под воздействием домутила.
– Сам ведь обещал: скоро всё и без его показаний выяснится!
– Я?! Обещал?! Бросай шутить, Танти! Тут ещё столько всего неизвестного. Обстановка только чуть-чуть стала проясняться…
– Почему чуть-чуть? Я надеюсь, герцог Рибенгол и генерал Савойски уж полным ходом дают показания? Или ты мне о них так и не расскажешь?
– Я то расскажу…, – Алоис открыл дверь нашей командной комнаты и пропустил меня вперёд. – Но вот покойный герцог уже никогда не сможет что-либо рассказать….
От такой новости я даже на мгновение замер.
– Почему покойный?!
– Час назад Николя передал подслушанные новости: при аресте герцога Давида Рибенгола его личная охрана оказала организованное и невероятно упорное сопротивление. Есть много жертв с обеих сторон. А сам герцог то ли покончил собой, то ли был убит в результате последнего штурма его квартиры. Открытым текстом в пункте имперской связи Хайнек выкрикивал распоряжения: принять все меры к поиску и задержанию генерала Влада Савойски и проверить все возможные связи и знакомства обоих предателей. А также арестовать всё их имущество, недвижимость и незасекреченные капиталы. Занявшись попутно поиском засекреченных.
– Надо же! – я с горечью стукнул кулаком по столу. – Да что же они так всех проворонили?! Уж Энгору Бофке стыдно такие просчёты допускать! Двух таких крупных тузов упустить!
– И мне очень странно!
– Ну-ка, давай я с ним поговорю от имени «Ветра»!
Пока Алоис набирал номер старшего следователя имперской прокуратуры, я попросил риптона:
«Булька, измени мне немного голос….»
«Уже делаю, Танти!» – эхом отозвалось в моей голове.
Какое-то время известный нам номер был занят. Но вот Алоис удовлетворённо хмыкнул и протянул мне крабер. Я ещё услышал окончание длинного гудка, и тут же раздался знакомый голос:
– Я слушаю!
– Да нет, это я хочу послушать, как вы двух крупнейших предателей упустили?!
– Кто это?! – в голосе Бофке послышалась свирепая ярость.
– «Ветер» говорит!
– А-а-а-а! – пока следователь тянул это восклицание, его интонации сменились постепенно на уважительно-восхищённые. И дальше он говорил самым дружеским и приветливым голосом: – Ветер?! Опять голос поменял? Может, всё-таки начнём сотрудничать открыто?
– Вы же знаете: это не в моих правилах.
– Конечно, конечно! Но твоя осведомлённость просто поражает!
– Странно это слышать от такого человека, как главный имперский следователь. Уж вы то должны знать на несколько порядков больше, чем моя скромная персона. И не поражаться моим мизерным знаниям.
