Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира

Пригоршня присел над трупом. В пальцах мертвеца была зажата кривая как полумесяц кость с деревянной рукояткой. Рыбья, кажется. Острая. Он поднял ее, рассмотрел. Серп. Опасная должна быть штука в умелых руках… или лапах. Хотя у гиперов все же руки. Вообще, они на людей смахивают – более волосатые, но не как обезьяны, в меру. И рожи специфические, но не уродливые, просто не совсем обычные. Пожалуй, какая-нибудь человеческая женщина с каким-нибудь гипером могла бы… вполне, а? Сказано ведь, что мужик должен быть не красивее обезьяны. Пригоршня, хмыкнув, потер небритый подбородок. Он-то сам красавец хоть куда, женщины на него заглядываются.

Ладно, пора выбираться из этих гнилых мест. Поигрывая костяным серпом, Пригоршня выпрямился, и огни опять стали видны, теперь они превратились в пятна мерцания. Рядом с ними маячили темные конусы. Если бы туман не такой густой, уже сейчас было бы хорошо понятно, что там, потому что до центра островка теперь рукой подать.

Он достал пистолет, «Стриж» в автоматической модификации, и сдвинул переводчик режимов, чтобы стрелять очередями. Стараясь не шуршать чахлым кустарником, направился к центру острова.

Темные конусы оказались шалашами. Причем не наскоро сляпанными времянками – тщательно сплетены из сухого тростника и осоки, с поперечинами из гибких веток, с треугольными входами. Из одного торчали ноги. Пригоршня подошел ближе. Не такие волосатые, как у мертвого гипера на берегу, так и есть – женские. Гиперская самка лежала навзничь, и голова у нее была… Дикое что-то случилось с головой. Ее будто стесали, сняв верхний слой тканей. Вроде карандаш острили точилкой. Не голова, а какой-то обрубок. Это кто же такое сотворил? Окинув взглядом шатер, он сразу отвернулся, потому что там, среди разбросанной рухляди, лежали двое мертвых гиперов-детенышей.

Синими огнями оказались два небольших кострища, где дотлевали угли и непонятная труха. Может болотные травы тут жгли? Запах от костров необычный, вроде немного аммиаком тянет и еще чем-то незнакомым. Пригоршня задерживаться возле них не стал, сразу отошел, а то надышишься чем-то ядовитым, потом мозги в кашу.

На стоянке было восемь шатров, пять перевернуты, сломаны и распотрошены. И трупы – десятка полтора. Несколько самцов и самок, несколько детенышей, пара-тройка стариков. Судя по расположению тел, враги наскочили внезапно, но непонятно, с какой стороны. Большинство гиперов полегло почти сразу, кто-то бросился к берегу. А вот и дозорные в кустах: один с «обточенной» головой, у второго грудь проштампована дырочками. Пригоршня прошелся по лагерю и снова не смог понять, как и что тут происходило. Такое впечатление, что враги неожиданно объявились прямо посреди острова. Причем, кажется, в разных местах. Сделав несколько шагов, он повернулся к шалашу, судорожно схватился за пистолет и выдохнул:

– Гребаные мутанты!

Самка – та, почти безголовая, чьи ноги торчали из шалаша, которая только что лежала неподвижно и явно не способна была встать и уйти – она исчезла!

Красный Ворон не просто выпал из жерла, как называли точки выхода «портов» – вылетел из него, как ядро из пушки. Упал, покатился к обрыву. Никогда еще «порт» не выбрасывал его с такой силой. Плащ зацепился за торчащую из земли корягу, останки сгнившего дерева, только поэтому он не упал.

Под ним, не очень далеко, открылась полоса земли, за ней начиналось озеро, другой берег которого едва виднелся в туманной дымке. Ворон повис спиной к склону, плащ натянулся под мышками. На голову сыпалась земля. Коряга изгибалась, выворачивая остатки корней.

Внизу дрались трое. А точнее, как понял Ворон, один человек несколько секунд назад убил другого и теперь добивал третьего. Они были очень заняты друг другом и только поэтому не заметили появления человека у себя над головой.

Высокий кудрявый брюнет ударом ноги выбил обрез из рук противника и с рычанием занес тесак. Широкое лезвие блеснуло в свете пробивающегося из-за облаков солнца.

У самой кромки воды на боку, не шевелясь, лежал третий человек. Обрез, перелетев через него, упал в озеро.

– Карп, что ты делаешь? Что ты делаешь?! – выкрикнул, отступая, седоволосый мужчина. Голос его дрожал от страха.

Ноги Ворона, застывшего над ними, лишь немного не доставали до двух голов. Карп бросился на седого, тот отпрыгнул к воде, попытался ударить, но противник перехватил его руку и трижды всадил тесак в грудь. Каждый раз он коротко взрыкивал.

Седой упал на спину. Карп сел на него, воткнув тесак в землю, схватил за плечи и наклонился. Красному Ворону почудилось, что сейчас он зубами вцепится седому в горло или в лицо, но нет – кажется, убийца просто заглядывал своей жертве в глаза. Сверху Ворон видел его затылок, согнутую спину.

Ноги седого дернулись и замерли.

Коряга над головой тихо трещала, медленно выходя из земли, Ворон съезжал спиной по склону, вплотную к которому висел. Вдруг он заметил свой «Калашников», который бросил в «порт» перед тем, как шагнуть туда – автомат лежал в воде у берега.

Карп захрипел, скрежеща горлом, неестественно, не по-человечески. Выгнулся, запрокинув голову. Ворон увидел перевернутое искаженное лицо, выпученные глаза.

Убийца вскочил, выдернув тесак из земли и повернулся. Красный Ворон поджал ноги, уперся подошвами в склон, свесившимися руками коснулся лодыжек. Теперь убийца стоял лицом к нему, спиной к озеру.

– Кто ты? – удивленно спросил он.

Ворон тоже немного удивился, услышав нормальный человеческий голос. Карп дрался и рычал так, словно был измененным, но они ведь не говорят, просто не способны, центр речи у измененных вырубает напрочь.

– Откуда ты взялся? – спросил убийца.

Красный Ворон молчал – он не собирался разговаривать с этим человеком, кем бы тот ни был.

– Неважно! Ты здесь кстати! Мне не хватило. – Карп шагнул к нему, занося тесак. Высокий и длиннорукий, он легко мог дотянуться до Ворона, полоснуть его клинком по икрам или коленям.

Красный Ворон резко, с усилием распрямил ноги. Над ним громко хрустнуло, и он полетел вниз. «Глок 26» из ножной кобуры уже был в правой руке. Падая, Ворон дважды выстрелил в голову Карпа.

Когда он свалился на землю, сверху посыпалась земля, а за ней, мотая гнилыми корнями, коряга. Ворон ожидал этого. Вскинув над головой руки, успел перехватить ее, отшвырнул. Поднялся, стряхивая землю с головы.

Карп на коленях стоял перед ним. Пули попали в верхнюю часть лба, у самой границы волос, входные отверстия в черепной кости разделяла пара сантиметров. По всем законам, даже аномальным законам Зоны, он должен был уже умереть, но жизнь еще не покинула его. На лице – ни боли, ни обиды, ни отчаяния, ни удивления, ничего из того, что Красный Ворон видел на лицах других людей, которых убивал. Там было… облегчение.