Юрий Иванович - Брат императоров

Сопровождали массивы в полете целые кучи облаков из растительной живицы, образующейся из растущего сумбурно кустарника, бутылочных и подобных им деревьев, гигантских грибов и ягод-скороспелок, каждая из которых достигала за короткое время размеров гигантской тыквы. Вот эти облака и служили своеобразными бамперами, или кранцами, во время столкновений тяжеленных и неповоротливых пещер.

Двигались массивы на первый взгляд в хаотичном порядке, в котором не существовало правил динамики, инерции или гравитации. Порой самые плотные и прочные на вид, компактно сгруппированные, рассыпались первыми. Тогда как угловатые, перекошенные и смущающие головоломной формой массивы оставались неизменными чуть ли не вечно.

Противоречила всем законам физики и сила притяжения на массивах и внутри них. На поверхности и в толще она была одинаковая, по некоторым подсчетам, превышающая земную на две десятых. В самом центре, коль имелась там пещера, царила полная невесомость. Ну и самое опасное: падая на поверхность массива с высоты более десяти метров, живое существо отталкивалось в обратную сторону с нарастающим ускорением, потом по орбитальной дуге облетало массив и с разгона вонзалось с противоположной стороны пещер.

Чехарда из нонсенсов и абсурда. Не оставляющая никаких шансов на выживание. Казалось бы…

Но за долгие годы проживания в Пятом особо наблюдательным существам удавалось замечать закономерности, фиксировать разницу и вычислять, предвидеть определенные смещения пещер. А также заранее угадывать, которые из них наиболее безопасны для существования во внутренних тоннелях и кавернах.

Даже не так, не «угадывать». А смотреть внимательно на полоски, на цвет выступающей живицы, на оттенки тысяч пятен влаги, газа, языков пламени и блесток нарождающихся кристаллов. При этом анализировать вязкость веществ, скорость растворения одного в другом и близость преобразований, во время которых пар может превратиться в камень, огонь в лед, а безобидный газ вдруг станет гигантским ядовитым грибом.

Точнее говоря, долго здесь жили либо совсем безмозглые создания, выживающие по принципам стадного инстинкта или материнской программы, либо те, кто умел хорошо разбираться в цветах и оттенках. А чтобы разбираться в цветовых гаммах, надо быть тем еще умником, оперировать значительным объемом памяти и хоть как-то предвидеть ближайшее будущее.

Желательно при этом иметь некоторые паранормальные способности. Лучше всего обладать магическими умениями шабена хотя бы сотого уровня. Ну и совсем нереально было бы здесь застрять бессмертным существам, к которым приравниваются шабены от сто семидесятого уровня и выше. Потому что такие бессмертные, по легендам, вообще могут заглядывать во все слои Эфирного мира, доставать оттуда любые вещи, любое вещество и любых кошмарных созданий, ну и, естественно, могут самого себя оттуда вынуть за волосы, как барон Мюнхгаузен.

Только вся беда заключалась в том, что человек Семен Загребной и его супруга, трияса Люссия Фаурсе, попали сюда в крайне необычных обстоятельствах. Сражаясь с Сапфирным Сиянием, всемогущим бестелесным духом Изнанки, они сумели победить его лишь ценой своих жизней и отдав все свои магические силы без остатка. Именно все и, как казалось вначале, навсегда.

Таковы были условия поединка: жизнь троих бессмертных + все их магические силы + легендарное копье Убийца богов = введение в сон или в крайне младенческий возраст неуничтожимого демона.

Победа того стоила. На кону стояла не только жизнь оставшихся на Изнанке четверых детей Семена, но и всего человечества, проживающего на громадном материке. А после гибели людей недолго продержались бы и демоны, обитающие в иной ипостаси Изнанки и проявляющиеся для людей лишь на Платформах. Как и люди для них. Да и принципиальных различий между людьми и демонами не существовало. Разве можно принимать за оные хвост и рожки?

Вот разумные мира Изнанки и не заморачивались этими различиями. Да и не видели демоны людей, а люди демонов. Этого редкого умения удостаивались лишь маги, называемые там шабены.

Но уже давно тот мир стал недоступен Семену и Люссии.

Как они выжили? И почему попали именно в Пятый слой Эфира?

Ответить на эти вопросы они так и не смогли за долгие годы своего отшельничества. По всем легендам, умершие на Изнанке разумные существа попадали в высшие слои Эфира и там как бы жили вечно.

Но супруги почему-то оказались невесть где. Не веря в факт своего спасения и только благодаря тому, что вцепились друг в друга так, что чуть не задохнулись. Лишь осознав себя продолжающими мыслить, говорить и осязать, приступили к спасению своих тушек, кормлению, созданию достаточных жилищных удобств и так далее.

В то время им было не до философских вопросов: как мы выжили? Почему не потерялись? И как отсюда выбраться?

Лишь по прошествии доброго десятка лет они совокупными усилиями пришли к единому мнению: мы на Пятом уровне. А все потому, что довольно хорошо знали, что есть на третьем, и успели заучить, что можно выловить на четвертом. Также бывшая преподавательница в Мастораксе частично помнила, кто и что встречается в Пятом. Вот по совокупности всех этих знаний и определились.

Но сложней всего оказалось определиться со временем. Часов здесь создать ни песочных, ни водяных нельзя. Да и с чем их соотносить, будь вода постоянной, а песчинки всегда идеального размера? В Эфире нет постоянства как такового, здесь все движется и изменяется, здесь даже сделанный для образца метр то удлинялся, то укорачивался относительно уже сто раз измеренных вещей.

Так что единственным более верным отсчетом вынужденного отшельничества стало взросление детей.

Первым родился Дмитрий, называемый чаще всего кратко – Дим. Тот самый малыш, который, еще будучи в чреве своей матери, демонессы, считался третьим бессмертным, сражающимся с Сапфирным Сиянием. Он родился через определенное все-таки количество месяцев. Рос вполне обычным карапузом, в год примерно пошел. В два уже научился вовсю говорить, в три года стал бегать, превратившись в стихийное бедствие и не погибнув сотни раз буквально чудом.

Когда Дим примерно вымахал до возраста четырехлетнего ребенка, родились его сестры, двойняшки. Алла и Кэрри. Когда девочкам исполнилось шесть лет, появился на свет самый младший в семье ребенок, получивший в жутких спорах и диспутах всей семьи имя Булат. Да он таким и остался: крепенький, медлительно-спокойный и задумчиво-философский. И красавчик! Белокурый такой, волосы колечками, голубоглазый, милый, бело-пушистый и бархатный. Если бы не родился и не жил в Эфире, стал бы разбалованным и капризным с самых пеленок.