Сергей Тармашев - Корпорация

Майор вышел из подуровня. Вокруг по-прежнему не было ни души, лишь механический голос звучал громче. Тринадцатый пожал плечами. Зря стараешься, я всё равно ни черта не понимаю. Он прошёл дальше по коридору. В конце концов, кто-то же меня разморозил. И открыл дверь из подуровня. Вот только куда этот кто-то делся... Все двери были закрыты и, похоже, заблокированы. М-да, никаких признаков жизни. Коридор сделал поворот, и стало видно, что выход из этого подуровня так же перекрыт. На всякий случай майор решил посмотреть поближе, хотя и так уже было ясно, что подуровень блокирован. Занятный способ вывести человека из анабиоза, подумал Тринадцатый, с одновременной игрой в прятки. Где же наш словоохотливый Арториус, не иначе увлёкся подготовкой обещанного праздника. Интересно, сколько я провалялся в морозилке на этот раз?

Внезапно створы одной из закрытых дверей разошлись, и майор стремительно метнулся в сторону, прижавшись к стене около открывшегося входа, и замер. Из дверей никто не появился, зато механический голос сменил одну непонятную бубнилку на другую. Тринадцатый аккуратно заглянул внутрь. Никого. Возможно, это было приглашение войти, а возможно, это ловушка. Что мы теряем? Ничего. Вряд ли кто-то задумал столь экзотический способ убийства, проще было сломать анабиозную камеру. Или выключить. Или что там ещё с ней можно сделать. Майор зашёл внутрь. Куча донельзя запылившегося электронного оборудования и ничего больше. В углу тускло светился дисплей большого компьютера. В голове шевельнулось воспоминание. Это же лаборатория молодого Серебрякова. А компьютер, похоже, его рабочее место. Тринадцатый вспомнил их разговор и план на экране серебряковского коммуникатора. Всё совпадало. Ладно, это даже хорошо. Может, хоть компьютер объяснит мне, что здесь происходит.

Он подошёл к электронной машине и попытался стереть пыль с монитора и консоли управления. Задача оказалась не из лёгких, однако спустя пять минут несколько литров пыли были побеждены. Стараясь не вызвать пыльную бурю, Тринадцатый осторожно подул на консоль, сбивая остатки пыли, и вытер руки о шорты. Те немедленно стали грязно-серыми. Угу, восхитительно. Он посмотрел на монитор. На дисплее под словом «Пирогов» мерцала командная строка. Что ж, попробуем. Майор пробежался по сенсорам консоли управления:

«Здравы будьте, Николай Иванович, как продвигаются изыскания?»

«Введите пароль», — вспыхнула ответная надпись.

Тринадцатый несколько раз сжал и разжал пальцы, настраиваясь на долгую писанину, и добрых минут пять вводил почти четыре строчки цифробуквенных обозначений. Наконец работа была завершена, и майор, облегчённо вздохнув, ткнул сенсор ввода данных. В первую секунду ничего не произошло, лишь с дисплея пропали введенные данные. Затем монотонная и непонятная бубнилка громкоговорителя оборвалась на полуслове, что-то щёлкнуло, зашипело и перестало.

— Здравствуйте, Тринадцатый! Я так рад вас видеть! — Весело произнёс знакомый голос.

— Андрей Андреевич? Что вы делаете в этом веке? — Улыбнулся майор, глядя в укреплённую в потолочном углу камеру видеонаблюдения.

— Вы меня узнали? Превосходно! Значит, мне удалось записать профиль голоса без искажений. — С мальчишеской гордостью заявил голос Серебрякова. — А ведь это я вас разбудил!

— Я уже понял. А где некий Арториус, глава Временного Правительства, или что там у них... мне очень хочется задать ему пару вопросов.

— К сожалению, это невозможно. Хотя я тоже очень хотел бы вашей с ним встречи. — В голосе Серебрякова явственно звучала горечь. Майор слегка улыбнулся. Похоже, юному гению удалось без искажений записать ещё и интонации.

— Полагаю, сейчас самое время объяснить мне что-то очень интересное? — Поинтересовался майор. — Предлагаю начать с вас. С кем я в действительности разговариваю?

— Как это с кем? Со мной! — Обиделся голос. — Это же я, Андрей Серебряков. Вы же меня узнали.

— Мне сказали, что ты умер, и вроде бы даже давно. — Съехидничал Тринадцатый. — И отец твой очень опечален этим известием.

— Это так. — Погрустнел голос. — То есть это не так! — Он немного воспрял духом. — То есть, это не совсем так!

— Так бы сразу и сказал. Теперь всё предельно ясно. — Абсолютно серьёзно ответил майор.

— Ну, то, что вы — это вы, я мог бы понять и без камеры. — Снова расстроился голос. — Вы как всегда в своём стиле, не упустите случая надо мной поиздеваться. А я, между прочим, две тысячи лет ждал нашей встречи.

— Сколько?!! — Удивился Тринадцатый.

— Да, да, вы не ослышались. — С грустью подтвердил голос. — Я сейчас кратко введу вас в курс дела. Я бы предложил вам присесть, но четыреста семьдесят шесть лет назад сломался последний автоматический уборщик, и с тех пор мне нечем наводить порядок.

— А как же автоматические лаборатории? Тоже переломались?

— Нет, они в полном порядке, но при консервации Бункера их обесточили физически, и я не имел возможности ими воспользоваться. Теперь с вашей помощью я надеюсь восстановить их работоспособность. Но сначала слушайте. После нашего с вами разговора, когда вас погрузили в анабиоз, Совет снял приоритет с разработок способа излечения Внешней группы. Стало ясно, что надежды на выход на поверхность в ближайшие сто лет не предвидится, Корпорации надо было решать проблемы выживания, экономить энергию, соблюдать стерильность. Кроме того, весь мир зависел от наших медицинских разработок, мы оказались единственными высокопрофессиональными медиками с новейшим технологичным оборудованием. Перспективы вашего скорого излечения отсутствовали, и было решено отложить эту проблему до лучших времен, а Внешнюю группу оставить в анабиозе. Кроме меня, никто уже не верил в возможность успешного лечения Внешних. Вскоре мне стало ясно, что сам я не успею вылечить отца и других. Мне не хватит времени на исследования. Я не был уверен, что другие будут заниматься этой проблемой. Впоследствии так и оказалось. В тот момент мне в голову пришло одно очень любопытное изобретение: я рассчитал возможность скопировать человеческий мозг в компьютер. Это открывало блестящие перспективы в области терапии неизлечимо больных пациентов. Я решил, что если не смогу вылечить Внешних, то по крайней мере сделаю с них, так сказать, резервную копию на случай гибели тел. Я почти три года работал над этим проектом в свободное время, не хотелось предавать огласке сырой метод, на меня и так смотрели как на человека не от мира сего. Поэтому когда всё было готово, я для начала решил испытать методику на себе. Для надёжности я подключился к защищённой части Пирогова и начал эксперимент. Копирование прошло удачно, но, к сожалению, нагрузка на сердце оказалась слишком большой. — Тут голос Серебрякова виновато пояснил: