Молчание истины - Константин Константинович Романов
— Кх-кх… — откашлялся Гизлор. — Уважаемые братья и сёстры, меня зовут Гизлор. Я отвечаю за ментальную связь госпожи Нуринэрь с окружающим…
— Тебе даровано задание, Молчаливая, — прервал его один из бесполых сановников. — Ты должна принять участие в охоте, найти следы существ, какие организовали нападения на земли столицы и саму королевскую семью. Веди разговор через юношу-менталиста, пусть хронисты записывают всё.
— Я не собираюсь оставлять их наедине со смертью, — подчинилась Молчаливая. Священник передал её слова.
— Несколько месяцев светская власть в союзе с Конклавом не может найти настоящих убийц, — продолжила столь же чужеродным голосом фигура с другого края стола. — Королевские воины вешают бесполезных для следствия бандитов и ни в чём не повинных представителей третьего сословия. Чем больше рыцари топчут, тем меньше у наших гончих остаётся шансов найти искомую цель.
— Это единственный выход, который рассматривает Конклав для решения проблемы? — продолжила Молчаливая передавать горячие мысли спутнику. — Отправить все самые боеспособные силы в поля, пока дворцовые и замковые стены будут пустовать?
Гизлор озвучил. Писари вокруг наперебой соревновались в скорости заполнения строк. Отвечать начала крайняя фигура справа:
— Наши ищейки накануне прислали гонца. Следы настоящих убийц уходят на юг Предместий1. Мы дадим тебе тридцать копий оставшихся гончих. Ты изучишь леса вокруг Нуралиора и…
Оглушительный звон прервал говорящего и заставил некоторых писарей подпрыгнуть на местах. Немая Нуринэрь могла остановить чью-то речь без применения насилия только топотом тяжёлых сапог. Дева-архангел разгорелась пылкой речью в голове спутника. Гизлор едва успевал запоминать то, что отзывалось могучим эхом в ушах. Собрав мысли воедино, он изложил кратко:
— Предыдущий созыв поставил госпожу охранять её потомков. Она защищала их больше четырёх веков, возглавляла войска и примиряла окружающих, не говоря о суровом наказании… Сейчас опасное время, далеко не то, что раньше. Никто не даст гарантии, что внутри тайной службы не появился ядовитый клинок, который вот-вот занесётся над головой кого-то из королевской семьи. Даже сейчас есть риск, пока вы требуете госпожу ко двору, словно самопровозглашённые монархи… Прошу прощения, дальше я не имею права говорить.
Косым взглядом он увидел медленный поворот головы Нуринэрь в свою сторону. Пот со лба ручьём полился под складки одежды и воротник.
— Продолжай, — потребовала сущность с крайнего правого края.
— Брат, нельзя отказывать великому Конклаву, — прошептал один из писарей поблизости.
— Нет, это грех, — сцепил ладони Гизлор, — великий грех произносить то, чему не следует появляться в этих стенах!
— Мы привыкли к потокам слепой ярости из уст Молчаливой, — продолжила фигура слева от центральной. — Говори.
Юный священник бросился на колени и яростно залепетал про себя. В его руке оказался солнечный крест, который он стал целовать и подносить ко лбу.
— Довольно, вывести его, — механически произнёс кто-то из заседающих. — Конклав прерывается на совет. Молчаливая, ты выслушаешь нас позже.
* * *
Нуринэрь не проводила взглядом привратников, утащивших её спутника прочь из зала заседаний. Взор её принадлежал Разелилу, одной из немногих в этом мире, кому Нура могла доверять.
— Слабовольный мальчишка, — обратилась Всевидящая ментально к своей давней союзнице. — С каждым поколением церковь вырождается всё сильнее и сильнее.
— Он служит при дворе меньше месяца, — ответила Нуринэрь, пока церковные слуги осторожно перешёптывались, а члены Конклава, кажется, вели ментальные дискуссии между собой. — Ты тоже намерена отправить меня прочь из дворца? Решила нарушить клятву впервые за четыре тысячи лет?
Глава Конклава наклонила голову. Её ярко-голубые глаза моментом вспыхнули Чистейшим Светом, колыхнув ткань белоснежной вуали на верхней части лица.
— Мы знаем друг друга дольше, — продолжила воительница, — чем лет всем собравшимся здесь вместе взятым. Ты давала клятву самому Всеотцу, что никогда не причинишь вреда ангелу.
— Не смей обвинять меня в нарушении законов, на которых творится мир, — Разелилу наклонила голову в другую сторону. Окружающие заметили это, перешёптывания усилились. — От твоего клинка будет больше пользы не в дворцовых застенках, Конклав говорит правду.
— Внутри крепких стен меня поджидает опасность, — Нура скрестила руки на груди, медленно оглядев заседателей. — На дорогах и в полях будет безопаснее… Ты обладаешь даром предвидения, одним из сильнейших в мире. Что ты лицезрела, Всевидящая?
— Кровавые перья с ручьями Света падают с твоих крыльев, — Разелилу приподняла голову, вуаль облепила её тонкие губы. — Огонь сжирает бессмертную плоть. Смерть величайшей воительницы Вайндуола и перворождённой дочери Небес — страшная рана на теле мироздания. Прошу тебя, повинуйся решению Конклава.
Молчаливая задумалась. Медленно обернулась в попытках отыскать какой-то знак. Кроме утопающих в золоте капюшонов и платков, не обнаружила ничего. Хотя один из церковных слуг поглядывал на неё с особой внимательностью, словно вычерпывая детали сурового выражения лица. Схватившись за рукоять клинка и выпрямившись, Нуринэрь обратилась к союзнице:
— Если этому суждено случиться, значит, того требует Всеотец. Я прожила долгую жизнь даже по меркам божественного. Готова принять Его решение, опуститься с небес в зияющую пустоту, разбиться насмерть. Но остаться собой и сберечь наследие. Моё наследие.
— Но что на другой чаше весов, хранительница? — глава Конклава медленно опустила правую ладонь на спинку кресла центральной фигуры. Свободной рукой начала выводить какие-то символы в воздухе, за спиной заседателей. Церковные, как показалось Нуре. — Если ты сгоришь дотла, как умирает феникс, кто вознесёт твоё знамя вперёд? Вайнас и пришедший ему на смену Вайндуол основаны твоим дедом, тобой и твоим далёким правнуком. И Нуринэрь Примирительница всю свою ангельскую жизнь занималась защитой королевства и правящей династии. Пусть Небесами и Конклавом порицается всякая личная и корыстная связь, но именно эта связь заставляет ангелов служить верой и правдой, а нас — закрывать глаза на претворение одного из страшнейших грехов.
— Ты забываешь, — Нура вновь скрестила руки на груди, — что и вашими устами говорит корысть. Завуалированная, но корысть. Стремление к Вечному Свету, его почитание, а также соблюдение добродетелей — лишь малая часть интересов высшей церковной власти, полагаю, и самих илтатрий с Всеотцом.
— Ни Всевышний, ни правящие с ним Небесами духи света не способны по природе своей творить грехи. Они выше мирского, и жаль, что мне приходится объяснять тебе это каждые сто лет на протяжении трёх эпох.
— Можете лишить меня слуха, как лишили голоса столетия назад, — Молчаливая медленно осмотрела членов Конклава. Ни один из них не шевелился, хотя, понимала воительница, их ментальная связь была другой. — Семья для меня — такое же королевство, такая же вера.
— То, что сокрыто в глубинах твоей бессмертной души, — продолжила Всевидящая, аккуратно жестикулируя, — всегда оставалось для Конклава загадкой. Для всех пяти созывов. Я же терзаю себя догадками, не более того. Ответ ютится на моём языке.
