Сын палача - Андрей Сергеевич Ткачев
Сапожник неприязни не проявил, но разговор поддержать отказался. Старый мастер быстро подобрал самые дешевые из приличных сапоги и сразу спровадил из лавки, судя по тихому ворчанию, я ему мешал.
И только цирюльник оказался словоохотливым малым.
– Ваша милость совершенно не следит за волосами! – причитал щегольского вида молодой мужчина с примечательными усами с хитро закрученными кончиками.
По сравнению со мной он был всячески ухожен, ухожен настолько, насколько, вероятно, позволяли средства. На мой взгляд даже излишне, но сейчас, в этой ситуации, я вряд ли имею право высказываться о внешнем виде кого-либо.
– Это поправимый недостаток, – дипломатично ответил я.
– Ох! Совершенно невозможно стричь вас без предварительного мытья! Ваша милость совершенно себя запустили!
– Отдаю себя в ваши руки, мастер, – только и улыбнулся я.
– Мудрое решение! Все будет сделано в самом надлежащем виде, не стыдно и в кор… – заминку я отменил, отлично понимая, что цирюльник хотел сказать. – Во дворе генерал-губернатора показаться!
И, пока мужчина приводил мое лицо в благопристойный вид, оставляя легкие юные усики, так как после внимательного осмотра подбородка было решено, что это придает мне шарма, мы переключились на болтовню о городских делах. К радости, очень быстро получилось перевести разговор на интересующую тему.
– Вот так, ваша милость! Все бы неплохо, но цены на продукты совершенно людоедские! – причитал цирюльник, от возмущения размахивая руками, но благо в отдалении от моего лица.
– А что не так с поставками продовольствия? Долина Лайса рядом, да и земли Эрриса давали хорошие урожаи, насколько я помню, – с неуверенностью ответил я, но, кажется, этого не заметили.
– Ох! Вы не в курсе?! Еще в том году посевы под Лайсом поразила болезнь, но урожай удалось спасти. А вот этим летом все совсем страшно прошло. Культуры померли, не успев взойти! Крестьяне разорены, в города продовольствие не поступает. В наших землях болезнь хоть и побила поля, но не так сильно, но в долине Лайса это просто повальная эпидемия!
Сразу после войны, значит. Эти сведения наводят на определенные мысли, но делать выводы еще рано.
– А что на это империя? – решил уточнить я.
– Ваша милость! – пугливо вздрогнул цирюльник, оглядываясь, и продолжил уже тише: – Не задавайте таких вопросов, прошу вас… Но поставки есть, однако цены взвинтили просто грабительские. А как быть?
Везут товары издалека, преодолевая горные хребты, как же без этого?
– И какой род занялся столь важным и благородным делом?
Цирюльник задумался, пытаясь вспомнить.
– Я не скажу точно, еще не разобрался в разнообразии вэллийских родов и кланов. Но если я правильно помню, род Атарис, ваша милость.
Запомним. Не факт, что именно они меня наняли, но эту фамилию я пока запомню. Хотелось еще попробовать расспросить о старом ларрианском дворянстве, к сожалению, данную тему мастер ножниц и расчески не поддержал, и разговор продолжился обсуждением городских новостей и местных слухов. Пока моя шевелюра приобретала благостный вид, из непрерывной болтовни цирюльника я успел узнать о том, что все судебные дела рассматриваются выездным судом, приезжающим из столицы губернии раз в неделю, так как у местного суда служащих еще нет. А также об открытии приемного отдела Имперской академии, у которой в столице губернии уже есть филиал – Ларрианский генерал-губернатора имперский лицей, в этом году впервые принимавший студентов.
Распрощавшись с цирюльником и убедившись, что некоторые траты кошелек еще пока позволяет, я отправился в гостиницу. Да, голова была чиста, но теперь мне самому предстояло забраться в корыто, нестерпимо хотелось смыть тюремную грязь.
Сложнее всего, двигаясь по улицам, не обращать внимания на имперские цвета. Мужчины, и реже женщины, в черно-золотом, с различиями, которые зависели от принадлежности к государственным институтам, постоянно встречались на улицах. Горожан, конечно, было несравнимо больше, но все равно… Я чувствовал себя на оккупированной врагом территории. И мне предстояло бороться с этим ощущением, империю в одиночку не одолеешь. Да и цель стоит совершенно другая.
Вернуть свое положение, а именно вписаться в новое государство и, как раньше, стать дворянином. В будущем, но сначала – узнать судьбу моих родителей.
Неожиданно среди немногочисленных прохожих, как это бывает в провинциальных городах, показалась очень знакомая мне светлая голова. Удивление – первое, что я испытал, встретив ее здесь, и только потом вспомнил, как моя знакомая говорила, что родом из этого города. Я не мог не отправиться за ней, стараясь выглядеть буднично и неприметно.
Аннэль из рода Кассарис, воздушный и водный маг. Она пополнила ряды действующей армии сразу после меня, и мы неплохо сработались, хотя во время обучения с трудом выдерживали общество друг друга.
Анн куда-то целеустремленно продвигалась, сначала я решил выяснить, куда она идет и чем занимается, прежде чем подходить и здороваться. Кто знает, возможно, дружба с бывшим заключенным ее дискредитирует? Я бы совсем не хотел ей навредить – все же боевая подруга.
Никогда не считал себя мастером выслеживания, но это было не сложно – Анн практически не оборачивалась, явно спеша. Ее шикарные светлые волосы, которые раньше она стягивала в косу, сейчас едва доставали до плеч. Одежда не походила на форму, но имперский черно-золотой короткий плащ висел на плече, позволяя насладиться ее стройными ножками в обтягивающих кожаных брюках.
Отдаляясь от центра города, Анн спустилась в складской район, прохожих здесь было заметно меньше, и мне пришлось отстать. Я снова выделялся, только здесь уже наличием цивильной одежды, поэтому на ближайшем же повороте свернул, увидев копающегося в своих пожитках бродягу, направился прямо к нему.
– Эй, старик! – окликнул я.
Мужчина неопределенного возраста (бродяги могут выглядеть на пятьдесят и в тридцать) встрепенулся. Несмотря на то, что на мне гражданская одежда и угрозы в лице государства я для него не представляю, бродяга все равно напрягся. Мало ли что может быть нужно незнакомцу. Все это легко читалось по его лицу.
– Чего тебе? – буркнул он, не обрадованный тем, что привлек мое внимание.
Я кивнул на старый потрепанный плащ, такой выдавался солдатам королевства; этого барахла после войны было с излишком, ведь большая часть армии после поражения просто разбежалась. Бродяга использовал эту вещь как мешок, сам нося более теплый поношенный сюртук.
– Я покупаю плащ, – и, бросив перед ним несколько монет, которых хватит, чтобы купить новый, подобрал отвратно вонявшую вещь.
Так и не добравшись до ванны я и сам пах
