Ружемант 3 (СИ) - Евгений Лисицин
— Что с остальными? — я шустро запрыгнул в штаны, спросил у зевающей командующей. Она лишь выставила перед собой ладонь, покачала головой, будто говоря, что все вопросы после душа.
Пришлось выждать долгие томительные полчаса, пока она выйдет. Юркнули вместе с Белкой на кухню. Где еще русскому человеку говорить, как не на кухне?
— Говорят, их собираются казнить, — не стал ходить вокруг да около, спросил, едва Фелиция зашла. Она кивнула, как ни в чем не бывало.
— Они всегда так говорят. Если послушать, сколько диверсантов было казнено за последний год, то мы уже должны были добивать остатки населения Синьилая.
— А на деле?
— А на деле до сектора мало кто доходит, в особенности разведывательно-диверсионные. Должна вас поздравить: вы первая группа, сумевшая прорваться за первую стену. Остальные не добирались даже до района рабов.
Сразу же вспомнился огромный пустырь: любой, сумевший проскочить стену, оказывался под пристальным надзором карсиров, что куковали на стенах с обеих сторон.
— Оформила бумаги по протоколу. Казнь девчонок на мне. Там и организую им побег.
— Никто не будет спрашивать тела?
Фелиция посмотрела на меня как на идиота. В мире, где комар не бзднет без чужого ведома, нельзя было попросту подписать какую-то бумажку и думать, что все в ажуре.
— Спросят. Мы же в Царенате, здесь регистрируют все и вся.
— Тогда как?
— Выдам за них тела вчера убитых вами карсиров. По крайней мере, никто не будет проверять их пол в крематории.
Про вскрытие спрашивать не стал. Раз уж Фелиция говорит, что все в порядке, куда я со своим рылом да в калашный ряд?
Из коридора она притащила сумку, бухнула на стол. В каждом движении Фелиции сквозила усталость.
Вытащила одежку. Серая синтетическая форма мигом оказалась у меня в руках. Недолго думая, вскрыл блистер упаковки. На ярлыке куртки значился мой размер.
— Что это?
— Комбинезон серво. Все, кто не шав и не карсир, носят такие.
— А на меня? — спросила Белка.
— А у тебя ножки не в порядке, родная, — раздраженно отозвалась связная Бейки. — Выход на улицу тебе сейчас строго воспрещен.
— Так мы идем туда? — большим пальцем указал себе за спину, в окно.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Сапожная фабрика — лучше разобраться с ней сразу и сейчас, чем возвращаться потом.
— Слышал, там собирают какую-то новую машину…
— Со старыми дырками. Новый там только дизайн, а вот нутро все то же самое, что было у «Слона».
Зверинец какой-то. Прямо как у немцев…
Фелиция выдохнула.
— Как бы там ни было, собирайся. Едем через час. Держи.
По-военному немногословная, протянула мне увесистый линованный короб. Много видел за свою жизнь, но лишь после подсказки Ириски понял, что передо мной оружие.
ИИ-ассистент подсветила спрятанную кнопку защелки. Стоило лишь чуть надавить до щелчка, как короб обратился пистолет-пулеметом. При виде последнего у Белочки загорелись глаза, будто всю жизнь мечтала о таком.
«Моретти Официал 1–144», облегченная рукоять, магазин на тридцать патронов. Легкий ход затвора, голографический прицел. Ириска вмиг соединилась с оружием. Красная жирная точка прямо на сетчатке указывала, куда направлен ствол.
— Мы не в афроамериканское гетто идем, — подметил еще раз, осмотрев игрушку. И в самом деле, что можно сделать с боевыми тяжелыми машинами при помощи этого малыша?
Фелиция, словно извиняясь, лишь развела руками — мол, достала то, что смогла, не обессудь. Принялась за оправдания:
— Танков на заводе не предвидится. Их там только собирают.
— И все?
— После отправляют в цеха на установку современных ИИ-чипов. Потом должен прийти некромант…
Некромант, замечательно. Захотелось сплюнуть. Судя по прочитанным в детстве книгам, эти ребята никогда не славились добродушным нравом. С другой стороны, каких еще магов я ждал у ребят, что заряжают беспилотники душами погибших бойцов и отсылают их на кладбища собирать скорбные начала, что бы это ни значило.
— Раньше там еще являлся Вит Скарлуччи, его усилиями боевые машины получались мощней, толще, больше. Сейчас он не в лучшей форме, ты отменно надрал ему зад!
Фелиция в знак похвалы подняла большой палец.
Приятно, не ожидал.
— Почему через час?
— Пересменка караулов, будет возможность проскочить незамеченными. Если тебя поймают вместе со мной, прикинешься моим рабом.
Последнее мне не нравилось: не хотелось изображать мальчика для битья даже дела ради. Поморщился, ничего не ответил.
— Скажи, как будешь готов. Посидим на дорожку?
Кивнул в ответ…
* * *
Шли пешком. Оно и понятно, почти единственная машина на улице привлечет много ненужного внимания.
С упоением вспоминал бедные кварталы Москвы: лавчонки, магазинчики, крохотные кафе. Не для бомонда, ну так и строили не для бояр. Здесь же было пусто. Шавов сменили серво. Замученные, худые и уставшие разбредались по жилью. Все как один в серых комбинезонах, под стать тому, что выдала Фелиция.
— Шавы… я видел сегодня, как они шли единым потоком. Куда?
— Что?
— Если все здесь делают роботы и беспилотники, какой смысл в ручном труде? Я слышал, их здесь не считают даже за людей.
— Тебе не солгали.
— Так какой в этом смысл? Если их используют как потеху на аренах, то там нужно двое-трое, может, четверо, но не целая же толпа!
— Души, сержант.
— Что «души»?
— Ты читал работы Робеспьера Пари? Или Кордона де ла Реми?
Ириска сказала, что последние — видные ученые прошлых веков, продвигавшие магию в массы, но мне было плевать. Покачал головой, было как-то не до чтения.
Ната бы сейчас подивилась моему невежеству, Фелиция предпочла просто выдохнуть.
— Царенат столкнулся с особенностью душестроения. Они порабощают людей через особый ритуал, лишают воли, но не сознания. Где-то в глубине души каждый шав живет в вымышленном, одному ему доступном счастливом мире. Они умирают с гордостью внутри, с радостью готовы сунуть голову в петлю, если прикажут. Вырви любого из них из того манямирка, коим их окружили — и они заплачут, попросятся назад. Вернуться в блаженное нигде.
— Все еще ничего не объясняет, — покачал головой. Фелиция кивнула, спросила:
— Сержант, у вас в жизни все хорошо?
— К чему вопрос?
— Просто ответьте.
Пожал плечами, не перечислять же ей весь список мелких бытовых и личных проблем.
— Замялись, сержант. То-то и оно. В этом суть: проблемы есть, их много. Сегодня порвалась любимая куртка, завтра в магазине не оказалось любимых сигарет. Послезавтра бросила девушка, с который пробыл два года лучшей жизни. Знакомо?
— Д-допустим.
— А им больше нет. Они не страдают в своем рабстве, они им наслаждаются. Душа перестает формироваться, лишаясь воздействия трудностей.
— Звучишь прямо как священник на проповеди.
Фелиция согласно кивнула.
— Может быть и так. Те двое, о которых я сказала — ученые.
